Реальная любовь (ЛП) - Райдер Сара. Страница 5

— Конечно. После того, как ты согласишься на свидание с Мартином, — сказала Честити.

— О, а ещё лучше, мы перестанем говорить о твоей личной жизни, если ты скажешь нам, действительно ли Маркус «Рыжый» Медведь мёртв.

В кухне воцарилась мёртвая тишина, нарушаемая лишь шипением нарезанного лука в горячей кастрюле на плите.

Клем воспользовался моментом, чтобы насладиться редкой тишиной, делая вид, что обдумывает её. Как рассказчик аудиокниг для мега популярной серии «Алый Зефир», она была одной из немногих людей в мире, которые знали исход битвы Тёмного Ветра. Как только её сёстры подсели на телевизионную экранизацию, инсайдерские знания Клем стали их второй любимой темой разговора — после её одинокого статуса. Но даже если соглашение о конфиденциальности, битком набитое пугающими юридическими терминами, не было достаточным сдерживающим фактором, она ни за что не предложила бы этот спойлер до выхода книги через три месяца — ровно за день до выхода в эфир следующего сезона. Она слишком любила сериал, чтобы разрушить его, и вся её карьера зависела от умения держать рот на замке.

— Если вы пообещаете перестать говорить о Мартине Эллисе, я дам вам один спойлер.

Честити и Кловер кивнули, как пара белокурых болванов.

— Небольшой спойлер, — пояснила она.

— Мне всё равно, что будет с этим Марко, как его там. Я буду пытаться найти тебе хорошего мальчика, пока не умру, — сказала мама, перекрывая стоны сестёр. — Что произойдёт скорее раньше, чем позже, если ты не дашь шанс всем этим славным мальчикам. А теперь будь добра, открой мне этот пакет с мясом, пока я помешиваю лук. Кстати, ты знаешь, что Мартин большой поклонник лука?

Она сунула Клем в руки два фунта нежирного говяжьего фарша. Клем вздохнула, когда у неё отняли момент покоя. Честити и Кловер начали снова приставать, прежде чем она успела обернуться.

С четырьмя женщинами, набившимися в тесную кухню-камбуз, почти не осталось места за столом, чтобы положить мясо.

— Давай я помогу, — Кловер поставила открытую банку помидоров на край противня с тортом и подняла оба, дабы дать Клем место, чтобы положить фарш.

Клем поморщилась, когда Кловер поправила свою хватку.

— Только будь осторожна с этим тортом, ладно?

— Всё в порядке, я всегда так делала, когда была официанткой.

— Послушай свою сестру, Кловер. Я не могу приготовить чили без этих помидоров, — упрекнула её мама, уткнувшись головой в холодильник. — О, чёрт! У нас кончился яблочный уксус. Интересно, подойдёт ли вместо этого капля яблочного сока?

Сердце Клем подпрыгнуло к горлу. Мама тут же зажала рот рукой с явным сожалением.

— Соооок!

О боже, они это сделали. Они произнесли тайное слово, которое заставляло шестилетних детей повсюду терять свой разум. Названный крик был единственным предупреждением, прежде чем её племянницы-близнецы ворвались на кухню, как пара быков, выпущенных на волю на улицах Памплоны, натыкаясь на всех подряд и вызывая хаос, подобный эффекту домино. Пакет с говяжьим фаршем первым полетел прямо в лицо Клем. Следующей была банка с помидорами, разбрызгиваясь красной дугой на волосы Клем, за которой последовал звон посуды о кафельный пол и безошибочно узнаваемый душераздирающий звук разбитого стекла.

Все начали кричать и кричать так громко, что Клем перестала дышать.

— Замолчите! На этот раз, может быть, вы все просто перестанете говорить и замолчите? — она вытерла кусочки помидора с глаз и увидела стеклянную форму для торта, разбитую на миллион осколков у её ног, куски раскрошенного, испорченного торта на каждой поверхности.

Крошечные ручки обхватили её бедра. Она посмотрела вниз и увидела своих племянниц-близнецов Элли и Милли, уставившихся на неё своими огромными голубыми глазами.

— Прости, тётя Клем. Можно нам теперь сока?

Глава 3

Каким-то чудом миска с глазурью вышла невредимой из хаоса, поэтому Клем, естественно, взяла её в заложники, когда заперлась в родительской ванной, чтобы привести себя в порядок. Казалось бы, вполне уместно добавить сладкого запоя к и без того жалкому образу себя, сидящей на краю ванны в одном нижнем белье и пахнущей, как фабрика по переработке пищевых продуктов.

Она не спала уже больше суток и не могла вспомнить, когда в последний раз чувствовала себя такой усталой. Как будто все до последней капли её жизненных сил высохли, оставив её душу потрескавшейся и сухой. Её легкие болели с каждым вдохом. Обычно она могла взять себя в руки достаточно, чтобы изобразить энтузиазм по поводу странных причуд своей семьи, но женщина была опустошена, и у неё не осталось никаких резервов. Пройдёт ещё по меньшей мере неделя, прежде чем она сможет привести в порядок свой дом, но она понятия не имела, сколько времени пройдёт, прежде чем она сможет избавиться от подавляющего чувства неправильности, душащее её изнутри.

Отказ от еженедельного семейного ужина может показаться более логичным, но в последний раз, когда Клем это сделала, её родители вели себя так, будто она объявила, что купила билет на Марс в один конец. Рассказать им о взломе было бы ещё хуже. Чем больше она пыталась выкроить немного пространства, тем сильнее они давили.

Она вздохнула и отправила в рот последнюю ложку глазури, прежде чем включить душ. Если Клементина не будет двигаться, её семья начнет стучать в дверь, спрашивая, всё ли с ней в порядке. Не то чтобы она винила их. Она никогда раньше так не выходила из себя. Никогда не кричала. Что-то внутри неё сегодня сломалось. Вероятно, все они были внизу, обезумев от беспокойства, придумывая способы подбодрить женщину и стереть её кислое настроение самым агрессивно-весёлым способом. Они не могли понять, что всё, чего она хотела, это чтобы её хоть иногда оставляли в покое.

Родные были неплохими людьми. На самом деле, они были удивительными людьми. Добрыми, сердечными и щедрыми. Просто иногда их было… много. Клем была единственной, кто не вписывалась. Увядший цветок в букете полевых цветов.

Горячая вода успокаивала её напряжённые мышцы, пока она тёрла волосы и кожу, защищая её от сенсорной перегрузки, смешивающей её мысли и эмоции. Шампунь заменил острый запах помидоров кокосовым орехом, что помогло ей снова почувствовать себя настоящим человеком. Она закрыла кран, обернула вокруг себя огромное пушистое полотенце и отправилась на поиски чистой одежды к маминому шкафу, чтобы переодеться, пока её одежда будет в стирке.

Неудивительно, что её мама уже пробралась в спальню и положила пару шорт и футболку поверх цветочного покрывала. К сожалению, поскольку лифчик Клем тоже был залит помидорами, ей нужно было найти дополнительный слой, чтобы прикрыться. Она заметила на скамейке перед туалетным столиком отцовскую фиолетовую толстовку «Хаски», но не это заставило сердце Клем подпрыгнуть прямо к горлу.

Список имён, начиная с парня, с которым три недели назад мама устроила ей свидание вслепую, того самого, который так и не появился и оставил её чувствовать себя дурой посреди самого шикарного ресторана в городе. Его имя было вычеркнуто, а рядом с ним нарисована сердитая рожица. Следующим в списке значилось имя Мартина Эллиса, а за ним ещё дюжина. Это было похоже на просмотр фильма ужасов в замедленной съёмке, когда она читала имя каждого. Она узнала некоторых из них, таких как новый мамин гинеколог, о котором она всегда бредила, и местный мясник, который ясно дал понять, что его это не интересует, когда она была там в последний раз и её мама громко предложила пойти на свидание.

Этого никогда не будет. Это должно закончиться.

Это было официальное объявление войны её холостяцкому статусу, и как бы Клем ни протестовала, не было никакого способа заключить мирный договор, как только её семья объединилась вокруг общего дела.

Холодный пот выступил у неё на лбу. Возможно, это делало женщину жалкой, но после того, что случилось прошлой ночью, у неё не осталось сил, чтобы справиться с ещё одним вторжением в её личную жизнь сегодня. Она уронила голову на руки и прислушалась к слабым отзвукам разговора, происходящего внизу, эхом, отдававшимся через вентиляционные отверстия в полу. Клем смогла разобрать только несколько слов, но они включали её имя, имя Мартина, вечер среды и сюрприз.