Когда настанет время возмездия (СИ) - Ирсс Ирина. Страница 23

Я безрадостно усмехаюсь.

— Или, наоборот, лишь малая. По крайней мере, про маму он не обманул.

Алек поворачивает моё лицо за подбородок.

— Нет, Лена, — вот теперь он максимально много вкладывает в свой голос серьёзности. — Я не пытаюсь облегчить твою боль, хотя мне это хотелось бы больше всего. Я просто знаю это. У главы ордена один метод: заставить почувствовать себя беспомощным. Отсюда манипуляции близкими.

Поняв, что я уже не отвернусь, он убирает руку и пожимает плечами. Его беспечный вид держится с натяжкой: напряжённая челюсть, острые скулы, потемневшие глаза, которые даже в таком состоянии могут дарить мне столько внимания и тепла.

— Посмотри на Елая, — продолжает Алек, по-прежнему делая усилия над чувством самоконтроля, — он несёт всё подряд, ожидая момента, когда ты едва дашь слабину. Именно выбить из колеи его оружие. Причём очень мощное. А кто для него был примером почти всю жизнь?

Когда я думаю об этом, мне становится страшно. Я снова возвращаюсь к мысли, что две недели-то сделали из меня боязливого страуса, готового сутки на пролет не вытаскивать из песка головы. Что говорить про девятнадцать лет?

Несомненно, брюнет теперь для меня кумир.

За рассуждением следует ещё одна мысль: мама действительно подарила мне жизнь, далёкую от всего того, что сейчас творится в ней. Но готова ли я простить её прямо в эту секунду? Нет.

Вместо этого я вновь возвращаюсь к вопросам, волнующим меня в эту секунду.

— Тебе он не нравится, — констатирую я факт.

Алек этого и скрывать не собирается.

— Он определённо не входит в число тех, к кому бы я повернулся спиной.

По каким-то причинам я не могу разделить его мнение, хотя обычно даже не подвергала бы сомнению. Елая я вижу больше как так и не повзрослевшего избалованного подростка, который лишь ищет повод развлечься «по острее». На грани. Получить максимум адреналина.

Но я не говорю этого Алеку, знаю, что сделаю только хуже, если объявлю своё стопроцентное доверие к этому парню.

— Это будет очень серьёзной проблемой, если мы согласимся и будем работать вместе. Не говоря уже о том, чтобы доверять на счёт тех данных, что он нам успел рассказать.

База. Елая назвал её точное расположение по геометкам. Его первый шаг навстречу. Но надо было видеть Алека в этот момент, он внимал информацию так, словно нам втюхивают поддельную карту, якобы способную помочь пройти по минному полю.

В ответ Алек лишь тяжело вздыхает, устало потирая веки.

— С этим мы как-нибудь разберёмся, а пока… — он отодвигается к спинке дивана и взглядом показывает на свободное пространство, — не могла бы ты вернуться на место.

Я не сопротивляюсь, не закатываю глаза и не трачу и секунды на раздумывание. Не просто «могла бы», в его объятиях почему-то всё кажется намного проще. Укладываюсь боком и кладу голову на его вытянутую руку.

Мы не говорим больше про Елая, не начинаем говорить о маме, что меня безгранично радует, так как я не могу трезво рассуждать об этом сейчас. Нужно время. По крайней мере, чтобы позволить устаканиться мысли, что в её лжи не было ничего плохого в отношении меня.

Алек включает телевизор, который работает больше для фона, разговаривает на самые простые темы и шутит, что — не хотелось бы признавать, а особенно ему — очень нравится мне. Так всё становится обычным, естественным и привычным, что я наконец могу полностью забыться и ещё раз понять, за что именно я его люблю.

Неожиданно хлопает дверь, и я резко открываю глаза. Уснула? Я даже не помню, как закрывала глаза, не говоря уже о том, чтобы чувствовать себя выспавшейся. А стоило бы, первым делом мне бросаются на глаза часы, раннее утро, за окном темнота, а приглушённый свет от гарнитура горит только на кухни. Я одна, Алека нигде нет, вместо них не меня взирают округлившиеся то ли от удивления, то ли от тревоги глаза Марко, заходящего в этот момент в гостиную.

Он произносит одно короткое:

— Упс.

И я понимаю, что моё пробуждение становится какой-то проблемой.

Глава 12

— Вот же… — чертыхаюсь я стоит только выйти во двор и найти взглядом Додж, стоящий заведённым с правой стороны дома.

Задняя дверь открыта, Алек замирает с чёрной спортивной сумкой в руках на пути к багажнику. Смотрит сначала на меня, затем на Марко и в крайне беспечной форме бросает:

— Даже не стану комментировать этот промах, неудачник, — а затем как ни в чем не бывало идёт к багажнику и закидывает туда сумку.

Я перевожу взгляд с Алека на Марко и обратно. Какого… здесь происходит?

Марко опускает поднятые руки, уже приготовившийся, по-видимому, заранее что-то опротестовать, потеряв актуальность. Он шумно вздыхает, словно ему действительно нечего сказать.

— Кто ж знал, что чик-чик так чутко спит.

А вот и ответ, помогающий мне стопроцентно удостовериться, что они что-то планировали. Алек закатывает глаза, а затем зажмуривается. Да, он тоже понимает, что до меня начинает доходить происходящее.

— Марко, вот же ты…

Один короткий взгляд на друга, глаза Алека горят таким негодованием, что Марко даже не собирается оспаривать свой промах, однако делает очень благоразумный вывод.

— Заметь, я уже тысячу раз озвучил, что секреты не доводят до добра.

Определенно, очень умный вывод, который на Алека и сейчас вообще никак не действует. В отличие от меня, я злюсь, что он в очередной раз решил оставить меня в стороне. Но он, конечно же, так не думает, Алек лишь прожигает взглядом Марко, словно действительно верит, что он от такого воспламенится. Марко же, как обычно, показывает себя самым смышлёным. Чувствуя приближение бурана, он, словно так и задумано, исчезает с крыльца без единого слова. Я лишь слышу, как закрывается дверь со звуком настолько тихим, что будь я не так сосредоточена, ничего бы не заметила. Сейчас же этот звук не просто громок для меня, он служит каким-то спусковым механизмом, когда я окончательно принимаю решение отстоять своё право раз и навсегда. Алек с настороженностью и по-прежнему хмурым и недовольным видом следит за моими шагами, когда я, обхватив обеими руками замерзающее тело, подхожу к нему. Я одевалась в попыхах, поэтому чьи-то огромные мужские ботинки, в которые быстро сунула ноги, пока Марко не успел меня остановить, создают слишком много хруста под ногами.

— Я думала, ты не из тех парней, что сматываются из постели ранним утром, — начинаю я с сарказма, потому что в другом бы случае я просто сразу начала кричать.

Алек же не оценивает должным образом, насколько великодушно моё терпение. Он принимает его за попытку заполучить его снисхождение. Что очень опрометчиво с его стороны сейчас.

— Иди, принцесса, в дом, — говорит он строгим, неоспоримым тоном, которым обычно пытается напустить своему виду грозности. — Ты ещё недостаточно восстановилась, чтобы думать, что можешь без осложнений стоять на холоде в одной моей жилетке.

Которая меня абсолютно не греет, тут он прав, хотя я мало разбиралась, чьи вещи на себя накидываю, так как мои тёплые вещи он не удосужился повесить в прихожей, очевидно, предполагая, что мне они пока не понадобятся. Ещё одна ошибка плюсом к той, что он ни на йоту не сомневается, что сейчас я буду слушаться его.

Я пока что не собираюсь его обезнадёживать и всё в той же лёгкой манере спрашиваю.

— Куда ты собрался, Алек? — я не давлю, но мой тон голоса точно нельзя принять как довольный.

Он это не пропускает мимо ушей, прищуривается и несколько секунд обдумывает, сказать или снова отослать меня в дом. В конечном счёте он принимает первое правильное решение.

— Ты сама сказала, что тебе нужны ответы. Мне тоже. Через сутки у нас будет точное понимание, все ли данные Елая ложь или он всё-таки не так безнадёжен.

База, ну конечно, как я могла не подумать, что Алек захочет лично проверить это.

Я не хожу вокруг да около, оспаривание бесполезно, уж слишком хорошо знаю, что последнее приведёт его лишь к ещё большему стремлению сделать всё по своему. К тому же, в этом я с ним солидарна, чем быстрее мы поймём, насколько голубоглазый честен, тем скорее сможем думать о следующем шаге.