Когда настанет время возмездия (СИ) - Ирсс Ирина. Страница 42

Но мне сложно это объяснить. Чувство и правда можно легко спутать с ревностью, потому что у него одни и те же корни. Я его не ревную в плане того, что он может испытывать что-то к Николь из того, что он испытывает ко мне, нет. Однако он относится к ней по-настоящему хорошо, и это вызывает недоумение, словно я упускаю что-то важное.

— Просто Николь, она такая… такая… — беспомощно вздыхаю, осознавая, что не могу подобрать правильных слов. Поэтому говорю прямо: — Ты сам перечислил все её «качества», Алек, и я не понимаю, почему ты был с ней.

Я жду чего-то грандиозного в ответ, возможно, что ему придётся самому задумывается над этим вопросом, но совсем не медлит.

— Потому что это было просто, — отзывается сразу он, вызывая у меня немного недоумения. — Я сказал правду, Ники — друг. Какой бы она ни была стервой для других, с нами она была иной. Плюс, она знала всё про меня и не пыталась отыскать причин моих поступков. Ей было без разницы, почему я могу быть жестоким, почему ненавидел всех, она никогда не лезла в мою голову. Вот поэтому, принцесса, я и был с ней, если это вообще можно так называть. Всё было просто, понимаешь?

Нет, потому что такой ответ порождает лишь во мне большее сомнение.

— Тогда почему я? Уж я-то точно никогда не держалась в стороне от твоих мыслей.

Алек как-то сразу становится серьёзным, словно я попадаю в самую цель.

— Как раз поэтому — ты, никто даже и не думал со мной бороться, пытаясь понять. Но тебе это было важно, и ты никогда не отступала.

Я с трудом сглатываю, не способная оторвать от его глаз взгляда, снова пытаясь понять, в чём логика. Пока внезапно не осознаю: он хотел, чтобы его понимали. Хотел, чтобы кто-то постарался понять его поступки, но в силу своего характера не мог допустить, чтобы об этом хоть кто-то догадался.

— Это… это… — пробую я выразиться правильно, но Алек сразу качает головой.

— Нет смысла об этом говорить, принцесса, я просто хотел, чтобы ты знала, насколько для меня особенная. И я это знал буквально с того момента, как впервые увидел тебя. Ты единственная, кто вообще не удостаивал меня даже взглядом. Это, знаешь ли, было довольно тяжело для того, кто привык к вниманию, — говорит он и дарит мне лёгкую, почти пустую улыбку.

Больше для сглаживания всех последних признаний. Хотя знал бы он, как заблуждается. Я смотрела на него. Постоянно. Я хорошо знала, кто такой Алек Белинский, и сколько к нему подходило девушек. Я наблюдала за ним, никак не понимая, почему он так себя ведёт. Уже тогда я хотела найти на это ответ. Но Алеку я никогда об этом не скажу.

Я собираюсь улыбнуться ему в ответ, как внезапно кое-что вспоминаю.

— Когда ты меня в первый раз увидел? — спрашиваю я, и Алек тут же нахмуривается. Не из-за вопроса, из-за моей поистине взволнованном интонации. — Скажи, когда ты первый раз начал обращать на меня внимания? Ты… как-то, не знаю, выдавал себя? Просто смотрел или пытался навести справки?

Алек мрачнеет с каждой секундой всё больше, он чуть отодвигается от меня, а его руки на моей талии становятся точно не живыми и замерзшими.

— К чему ты… — пытается выяснить он, но я резко его перебиваю, хотя уже и так понимаю, что его ответ будет одним из моих вариантов.

— Просто скажи, что ты делал, Алек?

Алек немного сокрушён непониманием, проходит несколько долгих секунд, пока он смотрит мне в глаза, пробуя разгадать мотив моего вопроса. А ещё я точно знаю, что он не хотел бы говорить правду, потому что она шокирует.

— Я… — он шумно сглатывает и переводит дыхание, — я следил за тобой задолго до того, как ты это стала замечать.

Глава 22

«Потому что привела меня к тебе отнюдь не она…»

Отшатываюсь назад, словно от мощного удара. Ноги перестают существовать, я чувствую тяжесть, притягивающую меня вниз, и только самому богу известно, когда и как оказываюсь у дивана, потому что следующее, что понимаю — я сижу, ошарашенно уставившись в пустую точку где-то между Алеком и небольшим столиком. Мысли несутся безумным потоком, складывая одно за другим, и чем больше осознаю, тем явственнее меня мутит.

— Лена? — зовёт Алек, но я не сразу перевожу на него взгляд, требуется ещё пару секунд, чтобы выдохнуть, прикрыв глаза от мощнейшего разочарования.

«Лена»… Очевидно, что Алек уже не на шутку встревожен моей реакцией, чтобы прибегнуть к самому проверенному способу привлечь моё внимание. Когда наконец поднимаю взгляд, вижу, насколько мрачным он выглядит. Он даже близко не может предположить, что заставляет меня терять с лица цвет.

— Он дал нам познакомиться, Алек, — очень тихо и буквально безжизненным голосом произношу я, понимая, что мне пора уже что-то ответить, чтобы он перестал думать, что дело в его признании.

А он точно так думает, потому что в окрашенных озабоченностью глазах виднеется неподдельное сожаление, словно он и подумать не мог, что его поступки были настолько плохими. Но теперь он по-настоящему сбит с толку, в карих глазах не то зарождающийся вопрос, не то наихудшее предположение.

— Он? — переспрашивает Алек.

И что мне больше всего нравится в Алеке, он обостряет внимание всегда на самом важном.

Поджав губы, киваю и делаю над собой усилие, что оставить разум холодным, а голос более твёрдым.

— Виктор, — я таки лажаю и пропускаю в голос осиплость и волнение. То, что я поняла, становится настолько важным, что меня даже немного потряхивает. — Он знал, кто я, задолго до того, как мы предполагали. Это был его план — позволить… — следующего никак произнести не могу, слово встаёт поперёк горла, мешая даже набрать воздуха, поэтому я говорю менее мерзкую вещь, которая поможет Алеку додуматься самому. — Он позволил тебе за мной наблюдать, познакомиться и сблизиться, — всё это было для него выгодно, понимаешь?

Определённо, да, потому что я вижу в нём сразу несколько реакций, маска на его лице непроницаема, а вот глаза передают целый калейдоскоп меняющихся эмоций. Когда Алек на мгновение прикрывает глаза, я точно знаю, что он едва ли не молится богам, чтобы остаться спокойным.

— Есть масса несостыковок, принцесса, — говорит Алек, хотя, конечно же, мысленно уже сам их же и опровергает.

Последовательно, ситуацию за ситуацией, но я знаю, что он также, как и я минуту назад, просто каждый раз натыкается на то, что шокирует. Стоит поменять одну переменную «Виктор знал», как всё мгновенно видится иначе.

Нападение после бала, как и в последствии в самом поместье — мы с Алеком поссорились, а я дала тогда всем понять, что отношений между нами не будет. Да, тогда в лесу мы помирились, но как мог узнать об этом Виктор, если гибриды были уже в пути. А когда мы помирились, они просто исчезли. Мы с Алеком, очевидно, думаем об одном и том же, потому что он озвучивает крутящийся в мыслях вопрос.

— Зачем тогда было посылать Тимура и делать из него вообще гибрида, если тогда не было смысла тебя забирать? Да и за день до этого на инсценировки появился гибрид. Если с Тимуром их было с десяток, и это вполне логично, то один гибрид… та попытка до сих пор для нас остаётся как слишком плохо продуманный план.

Я полностью согласна с Алеком, эти два нападения выпадают из общей картины.

Пожимаю плечами.

— Он играл с нами? — не вопрос и не предположение, что-то между этим, потому что я так и вижу перед глазами, как Виктор забавляется только от того, что вселяет в меня страх. Создаёт напряжение и запутывает нам мысли. Конечно, у него была причина, скрытый умысел, но всё равно всё сходится к одному: — Одинокий гибрид, Алек? Серьёзно? Он не настолько глуп, чтобы уповать на удачу. Виктор просто напомнил нам о себе. Что-то вроде записки, дающей понять, что они всё знают.

Алек выглядит настороженным, словно вблизи нас зарождается какая-то опасность. На самом деле, он просто впервые видит, как и я, что она давно окружала нас, просто мы были настолько наивными, чтобы думать иначе. Нам позволяли думать, что мы на шаг впереди него. И всё же Алек качает головой, возможно, он просто не хочет этого принимать.