Таракашка (СИ) - "Липа-малина". Страница 10

— Отвецяю, на! Дед рассказывал.

— Тогда бы у нас все зверьми ходили.

— А чем тебе люди не звери? — спросила Варя, разламывая прямоугольную печенюшку.

— Тем, что люди по законам живут, — Ромка многозначительно хрустнул костяшками пальцев.

— Во-во, по понятиям, на!

— Кто по понятиям, а кто и без них, — Шиляева запила печенье мелиссовым чаем и заправила непослушную чёлку за ухо.

— На Бабурина намекаешь?

— Может и на него, — Варя хитро улыбнулась.

— Не ссы, больсе к тебе не полезет, на, — Бяша издал короткий смешок, вспоминая, как опухший фингал Семёна превращался в смачным кровоподтёк.

— Вовсе и не боюсь я.

— Таракашка и без нас бы справилась. Видал, как замахнулась! — Ромка потушил окурок о пепельницу Константина Петровича, поднял гитару и вновь поставил её себе на колено, — Хитро ты его обвести хотела. Да только у жирдяя в узком пространстве преимущество. Он, как вода, всё собой заполняет.

— Скорее тогда как холодец, на!

Все трое громко засмеялись.

— Бери сигу, на. У нас есё есть.

Варя покосилась на открытую пачку рядом. Через секунду тонкая папироска оказалась у неё меж пальцев. Рыженькой всегда было интересно, чего такого взрослые получают от сигарет. Бяша поднёс зажигалку и Варя сделала затяжку. Горло опалило гарью, лёгкие сжались, не пропуская инородные выхлопы. Девочка закашлялась, попутно вытирая прослезившиеся глаза.

— Ужас. Какое удовольствие здесь может быть?

— Не шаришь, — Ромка улыбнулся уголком губ и аккуратно забрал папироску у Вари.

Глухой стук, раздавшийся со двора, заставил Ромку разжать пальцы от неожиданности. Зажженная сигарета упала на половицы. Бяша среагировал быстрее: подхватил её и мигом потушил. Компания замерла.

Скрипнула калитка. Варя ни с чем не спутала бы этот звук — протяжный и унылый, он каждый раз резал слух, когда она уходила в школу и возвращалась домой. В горле кольнул ком паники.

«‎Папа вернулся раньше!»

Нет, тогда после скрипа калитки раздался бы скрежет ворот и звуки въезжающей машины.

Ромка махнул Бяше и шёпотом приказал:

— Вырубай свет.

Бурят прошмыгнул к выключателю и лампочка на потолке потухла. В полном мраке дети притаились, прислушиваясь. За окном уже стояла ночь, непроглядная, всепоглощающая и совершенно безжизненная. У Вари затряслись руки, она едва смогла поставить чашку на стол, не расплескав содержимое. Ромка и Бяша всматривались в темноту на улице. Лунный свет освещал их бледные лица и Варя очень ясно видела, что они сами перепугались не на шутку.

Вдоль забора плыла тень. Грузная, чёрная, антропоморфная, но одновременно лишенная четких линий. Она шаркала ступнями по слякоти, грязь чавкала и приминалась под тяжестью фигуры. Варя почувствовала привкус железа во рту — это она прокусила щёку в не состоянии преодолеть тремор челюсти. Тёмный гость остановился напротив кухонного окна, но всё ещё в нескольких метрах от него. И смотрел — прямо на ребят. Секунды тянулись вечность. Фигура сверлила взором невидимых глаз, лишь изредка подёргивая головой и поворачиваясь к каждому из детей.

Варя попятилась и наткнулась спиной на Бяшку. Девочка не была уверена, что сзади точно он, а не ещё одно человекоподобное чудовище, скрывшееся в полумраке дома. Она открыла рот, чтобы что-то произнести, но не смогла — стальными клешнями гортань сдавил страх и вместо слов раздался только сдавленный скулёж. Бяша прижал рыженькую спиной к своей груди и накрыл её рот ладонью — шероховатой с разбитыми костяшками. Точно Бяша.

— Тс, — шикнул он и вперился глазами в Ромку, словно говоря ему взглядом: «Давай, вожак, защищай стаю». Пятифан не отрывался от силуэта, который безостановочно рассматривал их по ту сторону окна. Мальчик медленно опустил гитару на пол, затем полез в карман брюк. В лунном свете блеснуло лезвие ножа-бабочки.

Ромка поднялся и отошёл к товарищам, заслонив их собой и выставив вперёд острие. Фигура двинулась — вновь вдоль забора, огибая дом с другой стороны. Из кухонного окна её стало теперь не видать.

— Уходит? — Пятифан спросил это скорее у самого себя, шепотом, едва шевеля губами.

В следующий миг грохотнула входная дверь. Затем снова, и снова, и снова. Кто-то или что-то тарабанило в досчатую преграду с силой дюжины быков. Вот-вот и она слетит с петель. Варя вжималась лопатками в грудь Бяши и чувствовала, как между тонкой стенкой костей и мышц в страхе мечется его сердце. Гость гневно колотил в дверь, каждую секунду казалось — куда ещё громче? Но грохот нарастал. Не выдержав, Ромка шепнул:

— Нам нужно в прихожую.

— С ума сошёл? — Шиляева вцепилась в его локоть ледяными пальцами.

— Дом — закрытое пространство. Нет пути отступления, — Пятифан сжимал нож так крепко, что ладонь его побелела, — Надо напасть первыми и выбежать на улицу.

Пришлось двинуть в коридор, а из него в прихожую. Стук то прекращался, то возникал вновь, сотрясая витающий в узком проёме мрак. Дверь перед ними — дохлая, тонкая, словно вот-вот рассыплется на мелкие щепки.

— Назад, на, — Бяша отодвинул Варю подальше, как бы она не пыталась держаться ближе к парням.

Ромка подал знак надеть куртки и обуться, чтобы выбежать, как только появится возможность. После недолгого шороха, он потянулся к замку. Только раз повернуть. Один щелчок и нечто ворвётся внутрь. Неважно, каким оно будет. Главное — бежать со всех ног, бежать, как в последний раз, до потери сознания.

Щёлк.

Нет. Никак. Фигура заполнила весь дверной проём своим широким телом. Хватило мгновения, как она схватила Ромку за воротник и встряхнула в воздухе:

— Блять! — громко выругался Пятифан, как только ему удалось рассмотреть очертания силуэта, — Отпусти, сука! Отпусти!

— Вот ты где, гниль малолетняя, прячешься!

Теперь было ясно — перед детьми человек. Смуглое лицо, редкая щетина, крохотные карие глаза, заплывшие в морщинах. Мужчина оттолкнул занесённое Ромкой острие и оно отлетело в дальний тёмный угол.

— Пусти, пусти! — истошно вопил Ромка, барахтаясь в мертвой хватке.

— Я от тебя живого места не оставлю. Будешь знать, как сбегать с какими-то… — отец Пятифана увидел Бяшу и брызнул слюной, — И ты здесь! Это ты, чурка косоглазая, капот мне исцарапал.

«‎Как к блохастой плешивой собачонке.»

Бяша успел оттолкнуть Варю, когда громадная рука зацепила его за капюшон и вытащила на улицу. Сразу за ним вылетел и Ромка.

Девочка быстро пришла в себя:

— Стойте! Куда Вы их тащите?!

— В мусарню! — рявкнул мужчина.

— Нет, подождите! — Варя побежала к двери, но с размаху споткнулась о порог, впечатавшись носом в перила крыльца. Переносицу запекло и глаза на несколько секунд заволокло туманом. Шум ругани и истеричный вой Бяши отдавался эхом в ушах. Шиляева нащупала перила и оперлась на них, чувствуя, что из носа капает густая бордовая жидкость.

Фигура с двумя мальчиками скрывалась в густой темноте. Пошатываясь, Варя двинула вперёд. Вокруг всё кружилось, голова гудела, словно её атаковал рой пчёл. Девочка дрожащими руками распахнула калитку и выскочила на переулок.

Прямо перед ней, у ворот.

Возник из ниоткуда. С распахнутыми настежь дверьми и светом жёлтой тусклой лампочки. Внутри — чернь. И ничего больше.

Варя не могла вдохнуть. Грудь сдавило колючей проволокой, а конечности парализовало так, что ноги перестали слушаться:

— Нет… — пролепетала девочка, заворожённо глядя во мрак открытых листовых дверей. Он звал. Стонал, выл, что-то копошилось внутри, пожирая или облизываясь. Приглашал войти, словно долгожданную гостью. Войти, запереться навечно, провалиться сквозь землю вместе с чёрной железной коробкой. Глубоко, как в могилу.

Язык повяз в терпком привкусе крови.

«‎Знает, когда появиться.»

От чёрного гаража воняло смертью. Всё это время он лишь ждал. Вынюхивал подходящий момент, чтобы поймать беззащитную девчонку. Движения в черни гаража становились активнее. Нечто готовилось к броску.