Уродливые небеса (ЛП) - Меллик-третий Карлтон. Страница 14

— Я не верю в это, — говорит Дерево. — Меня к тебе ничуть не влечёт.

— Ты просто не помнишь меня. Я чувствовал то же самое, когда мой разум был пуст, — Лосось хватает таблетку со стола. — Вот, прими ещё одну таблетку. Ты будешь помнить меня.

Лосось пытается открыть рот Дереву, но Дерево отталкивает его.

— Да отвали ты от меня!

Дерево выходит из гнилого дома и бежит по заплесневелым улицам.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Дерево бродит по серым руинам города, мимо вплавленных в землю машин, мимо почтовых ящиков, засыпанных пылью.

Он слышит, как Лосось зовёт его, поэтому идёт в направлении, противоположном голосу.

Должно быть, это ложь. Как Лосось мог узнать его в земной коже? Он должен быть сбит с толку. Это должен быть другой человек из его прошлого, чем-то похожий на Дерево. В случае с Лососем Лебедь была права. Ужасно вспоминать кого-то, по кому будешь скучать. Возможно, он так скучает по своему возлюбленному, что убедил себя, что Дерево — его муж в новой форме.

Дерево возвышается над центром города. Он хочет выкинуть розового человечка из головы, чтобы сосредоточиться на своём новом воспоминании.

Хирург…

Должно быть, он был блестящим человеком.

— Помоги мне, — говорит Лебедь из-за здания в центре города.

Дерево не понимал, что она зашла так далеко. В городской части полно микронебоскрёбов и троллейбусных путей. Здесь не очень безопасно, всё готово рухнуть на них в любой момент.

Лебедь несёт ящики в продуктовую тележку. Она полна жестяных и стеклянных банок с едой.

— Там внизу есть какое-то убежище, — говорит она. — Бóльшая часть еды хорошо сохранилась.

Дерево просматривает провизию. Банки упакованы, как еда с Земли. Даже с коммерческими логотипами. Но бóльшая часть еды незнакома. Он не понимает написанного, но на некоторых банках есть изображения синих и красных черепах-угрей. И фотографии терпкого картофельного сока на других.

— Как ты думаешь, что с ними случилось? — спрашивает Дерево.

— Вымерли, наверное, — говорит она. — Как и всё на Небесах.

— Ты действительно думаешь, что мы единственные, кто остался на Небесах? — спрашивает Дерево.

— Помимо городка КЛОТТЫ и существ, которые живут в этом ландшафте, да. Я думаю, что мы совсем одни.

Дерево стряхивает бетонную пыль с плеча Лебедя, а затем помогает ей загрузить ящики.

Дерево и Лебедь в подземном метро, ​​сидят на покрытых коркой сиденьях старого вагона метро, ​​едят маринованные яблоки-лобстеры и пинают ногами.

— Так чему научила тебя таблетка? — спрашивает Лебедь.

— Раньше я был врачом, — говорит Дерево. — Специалистом.

— Молодец, — говорит она, как будто её раздражает, что он что-то вспомнил о себе.

— Бьюсь об заклад, люди пересекали весь земной шар только для того, чтобы получить от меня лечение. Должно быть, были процедуры, которые только я мог выполнить должным образом.

— Ты, должно быть, был богат, — говорит она.

— Я ещё не вспомнил, что был богатым. Просто одарённым.

— А как насчёт Лосося? Кем он был раньше?

Дерево съёживается.

— Он не сказал.

— Он не рассказал тебе о своей памяти? — спрашивает она.

— Ну, он сказал, что мы знали друг друга в прошлых жизнях.

— Правда?

— Он сказал, что мы любовники. Может быть, даже поженились.

Лебедь смеётся.

— Ты был гомосексуалистом?

— Не знаю. Он так говорит. Я ему не верю.

— Почему ты ему не веришь?

— Это невозможно. Он меня не привлекает.

— Теперь он выглядит по-другому. Возможно, ты найдёшь его человеческую форму привлекательной?

— Я не знаю, был ли я геем на Земле, но сейчас я точно не гей.

— Почему это?

— Потому что меня влечёт к тебе.

Лебедь ухмыляется.

— Я это заметила.

— Ты заметила? — спрашивает Дерево.

— Я чувствую такие вещи, — говорит Лебедь. — На самом деле это не новое чувство, это больше похоже на расширение зрения, но я могу видеть эмоции, исходящие от тебя. Это то, что естественным образом развивается в первый год твоего пребывания на Небесах.

Дерево краснеет.

— Не стесняйся, — говорит Лебедь. — То, что ты чувствуешь ко мне, прекрасно. Немного неожиданно для такого сильного чувства, но мне нравится, как оно вырывается из твоей плоти. Как солнечные персики и лужи ртути, плывущие по воздуху.

Дерево наблюдает, как она следует за невидимыми потоками в воздухе. Её сверкающие глаза захватили их внутри себя.

Она хихикает.

— Теперь ты возбуждённый.

— Возбуждённый? — спрашивает он. — Как я могу возбудиться? Мы не можем заниматься сексом на Небесах. У нас нет половых органов.

— О чём ты говоришь? — спрашивает Лебедь. — Конечно, мы всё ещё можем заниматься сексом на Небесах.

— Как? — спрашивает Дерево.

— КЛОТТА не отводила тебя к себе в постель?

— Нет.

— Обычно она спит со всеми новичками.

— Я был там всего один день.

— Ну, тогда мне придётся показать тебе, как это делается, — говорит она.

Лебедь выгибает спину, чтобы толкнуть свою остроконечную грудь ему в лицо. Ухмылка растягивается на её болотно-зелёных губах, как будто она собирается развратить невинного, и идея состоит в том, чтобы выпускать облака расплавленного фиолетового стекла из пор на её коже.

Дерево понятия не имеет, что делать. Он действительно не помнит, как занимался сексом как человек. Он просто помнит, что для введения требовался пенис и отверстие.

Он пытается следовать её примеру. Она целует его, всасывает в рот его золотые губы. Её язык скользит по его плечу. Дерево смотрит ей в рот. Она беззубая. Есть гребни хрящей, но они больше похожи на рыбьи, чем на человеческие. Весь её рот представляет собой вытянутый язык, который выкатывается из её губ и массирует заднюю часть шеи Дерева.

Она взволнованно улыбается языку-многоножке Дерева. Его сотни ног больше похожи на тонкие щупальца. Они пробегают по щеке Лебедя и щекочут её ухо.

Лебедь прижимается губами к многоножке и закрывает глаза. Когда её гигантский язык скользит в рот Дереву, она начинает дрожать. Он скользит в его горло и обратно в рот.

Она отталкивается от него и смотрит глубоко в его глаза.

— Тебе нравится это? — спрашивает она.

Дерево кивает.

Она засовывает язык обратно ему в рот и на этот раз проникает глубже в горло. Он чувствует, как язык щекочет внутреннюю часть его груди. Он на вкус ржаво-нечёткий.

Она начинает трахать его горло своим языком. Ощущения в горле, как во влагалище, но более интенсивные, его нервы сплетаются в сложную паутину чувственности. Дерево пытается засунуть язык ей в горло, но его подавляет массивный стержень мяса девушки-морского конька. Он задаётся вопросом, кончит ли её язык внутрь него, как пенис?

Лебедь бросает Дерево на пол вагона метро. Её язык хлопает перед ним нервным хвостом. Прежде чем Дерево понимает, что происходит, зелёная девушка вытаскивает лезвие из его руки и разрезает ему живот от промежности до грудной клетки. Дерево задыхается от шока, когда она оседлала его бёдра. Её губы надулись, глядя на него, глаза светились, когда она раздвигала новую разорванную плоть на его торсе и скользила пальцами внутрь.

Дерево взрывается новыми ощущениями, когда она исследует его липкие внутренности своими извивающимися пальцами. Оранжевая слизь вытекает из Дерева, как сгустки крови. Она сжимает что-то внутри него, внутри его груди, что заставляет всё его тело болеть и корчиться.

Она натягивает это, вытаскивает из его туловища и показывает ему. Орган размером с лёгкое, но пульсирует как сердце. Он напоминает Дереву водяной шар, сделанный из резиновой медицинской перчатки, с несколькими толстыми белыми трубками, которые соединяют его с внутренней частью его груди.

Лебедь открывает рот вокруг органа и сосёт одну из его извивающихся трубок. Конечности Дерева успокаиваются и затихают. Такое ощущение, что всё его тело находится внутри её рта. Язык игуаны высовывается из её тёмно-зелёных губ и обвивается вокруг пульсирующего органа. Кровавые комочки стекают по бокам, цепляясь между её пальцами и вкусовыми рецепторами.