Реми-отступник (СИ) - Твист Оливер. Страница 35

— Ты не забыла, Эйфория, — сказал Реми ласково, видя, что девушка открыла глаза и смотрит на него с нежной теплотой во взгляде. — Сегодня ночь живых камней. И, знаешь, я рад, что могу разделить ее с тобой.

«Я бы хотела разделить с тобой всю свою жизнь», — подумала Эйфория, но засмущавшись ничего не сказала, а лишь поцеловала его крепко в сухие горячие губы. Потом они спустились с холма к Зачарованному озеру, где встретили Джоя. И по тому, как откровенно сияло счастьем лицо Эйфории, каким мягким, мечтательным и полным затаенной нежности стал взгляд Реми, даже когда он останавливал его на Джое, тот понял, что эти двое наконец обрели друг друга.

— Знаешь, Реми, — сказал Джой, когда мьюми увели Эйфи, чтобы она могла освежиться купанием и переодеться. — Тебе досталась самая лучшая девчонка в городе.

Он так и не смог подавить тяжелый, завистливый вздох. Реми усмехнулся:

— В городе? Скажешь тоже. В целом мире!

Потом все вместе они сели за стол, чтобы утолить вспыхнувший голод, и так за столом в компании с друзьями провели время в ожидании полуночи, когда наступало время охоты.

Ночь живых камней случалась в Благословенном краю всего два раза в год, во время большой луны, весной и в самом начале осени. Сейчас было время осенней охоты и мьюми, следуя своему возвышенному и радостному нраву, устроили из этого настоящий праздник.

Вдоль всего берега горели яркие огни светильников, вокруг которых сидели небольшие группы мьюми в своих лучших одеждах, с волосами убранными луговыми цветами и сверкающими мотыльками, слышался смех и веселые песни. Заповедная роща мерцала серебристым сиянием, источала дивный, свежий аромат, где смешались в гармонии запахи всех самых прекрасных цветов, то сменяя друг друга, то сливаясь в согласном хоре. Эта необычная ароматная симфония проникала до самого сердца, рождая в душе звуки удивительной музыки. По гладкой поверхности озера в лодке, похожей на острый лепесток ивы из светлого, серебристого дерева, плавно скользила Королева Юта, прекрасная и величавая как никогда. Один из мьюми направлял длинным веслом лодку вокруг замка. Королева что-то негромко пела на древнем языке своим чарующим голосом, обращаясь к усыпанному звездами небу.

Джой, Реми и Эйфория заняли свои места на берегу, при этом Эйфория в длинном, темно-зеленом платье с вышитыми на нем золотыми ветвями и листьями, была так красива, что даже мьюми смотрели на нее с одобрением. Из-под тонкого, золотого обруча на ее голове, увенчанного сияющим изумрудом, струились на плечи волнистые, блестящие пряди волос, отливавших в лунном свете темной, благородной медью. В этом наряде Эйфория чувствовала себя вначале неловко, боясь, что Реми он покажется слишком торжественным, а сама она какой-то напыщенной, но увидев его восхищенный взгляд, облегченно и радостно рассмеялась.

— Я ведь не выгляжу глупо в этом платье? — спросила она у него, уже предполагая ответ. Но зная его немногословность и сдержанность, просто хотела, чтобы он сказал ей это, хотела услышать от него то, что можно потом со счастливой улыбкой вспоминать долго-долго. Он покачал головой, ответил серьезно, дрогнувшим от волнения голосом:

— Ты прекрасна в любом наряде, Эйфория! Ты так красива, что у меня замирает сердце, когда я гляжу на тебя.

— Ох, Эйфи! — произнес Джой, который не отрывал от девушки взгляда. — Ты как сказочная принцесса!

— Спасибо, Джой, — небрежно проронила Эйфория, не глядя на него. Ее взор по-прежнему был устремлен на Реми, она присела рядом с ним на траву и переплела пальцы своей руки с его.

Джой понурился и незаметно вздохнул. «Ненавижу чувствовать себя лишним», — едва слышно пробурчал он. Настроение у него окончательно испортилось, и он отвернулся от счастливой парочки. Не радовало даже предстоящее волшебное зрелище, неизменно приводившее его в восхищение. «И о чем только, Реми думает! — недовольно и мрачно размышлял он. — Совсем голову потерял от всей здешней атмосферы. Сердце у него замирает, видишь ли! У меня вот сердце тоже замирает, беду чует. Да только, кто меня здесь слушает. Даже Лорис, хоть и другом себя называет, лишь смеется в ответ. Одно слово — мьюми. Беспечные как дети, бесполезно с ними разговаривать. Но сам-то Реми! Такой всегда осторожный! Неужели не понимает к чему все идет? Хоть бы Юта его образумила. Так нет. Тоже в рот смотрит. Женщины, что с них взять. И как это он ухитрился здесь так всех очаровать, что они и забыли какого он роду-племени.» Тут Джою захотелось смачно плюнуть в темную, душистую траву, но он сдержался, чтобы не показать своей досады и не привлекать ничьего внимания, только тяжело, сокрушенно вздохнул и, сорвав травинку, принялся ожесточенно грызть ее плотный, упругий стебелек.

Над озером начала всходить луна, она выплывала из-за холмов подобно огромному бледно-золотому диску, печальный лик ее сиял нестерпимым светом, от которого все вокруг словно покрылось сверкающей серебряной пылью, а замок мьюми вспыхнул охваченный морозным пламенем. Неподвижная до этого вода озера заволновалась и накатила на берег, к самым ногам Эйфории. Она хотела испуганно отступить, но Реми удержал ее, затем молча показал на озеро. Там в его темной, бездонной глубине зародился какой-то свет, который тонкими лучами стал пробиваться сквозь водяную толщу наружу, и вскоре переливаясь золотым, красным и синим, снопы света, преодолев водяную преграду, вырвались на поверхность и устремились дальше, чтобы слиться с материнским лунным сиянием.

Эйфи восхищенно выдохнула и крепче сжала руку Реми, ее охватил такой восторг при виде этой феерии света, что она на мгновение забыла, как дышать. Но это было только начало, потому что следом на поверхность озера стали подниматься бутоны чудесных цветов, от которых исходил этот свет. Оказавшись на воздухе, сложенные лепестки медленно распускались, а из открывшихся чашечек вылетели настолько странные существа, что Эйфория не могла потом их толком описать, сколько не пыталась. Они были одновременно похожи на бабочек и пестрых, радужных птиц, на сияющие огоньки разноцветного пламени и причудливые, необычные цветы, на драгоценные камни и еще каких-то неведомых крылатых существ. Облик их поминутно менялся и так неуловимо, что нельзя было понять на что именно ты смотришь сейчас. Они блистающим роев взвились вверх, купаясь в лунном свете, широким потоком льющемся с темного, бархатного неба, а затем с нежным мелодичным свистом ринулись вниз, подобно падающим звездам.

— Теперь лови! — шепнул ей Реми и негромко рассмеялся. — Давай же, Эйфория! Не зевай!

Сверкающие существа сновали вокруг них, ловко уклоняясь от жаждущих их рук, взлетали вверх, словно подброшенные озорником-ветром и снова кружили вокруг, дразня и увлекая за собой все дальше и дальше от озера. Но сколько Эйфи не пыталась она не могла поймать ни одного из них. Наконец она остановилась и отдышавшись сказала с досадой:

— Ничего не получается. Они такие быстрые, и словно смеются надо мной. Вот если бы у меня был сачок! Почему ты не сказал, что он может понадобиться.

В ответ Реми, который все это время спокойно следовал за ней добродушно посмеиваясь, расхохотался:

— Сачок? Эйфи, да что ты говоришь! Их не поймать сачком, они пройдут сквозь любой сачок, сквозь любую преграду. Их можно удержать только живым теплом руки. Вот, смотри!

Он внезапно легко, высоко подпрыгнул, раскинул рук и обернувшись в воздухе вокруг себя, опустился на траву, держа в ладонях несколько переливающихся существ, ставших похожи на трепещущие, раскаленные до пламенно-золотого цвета огненные цветы. Живые камни лежали на раскрытых ладонях Реми слегка подрагивая, но не делая ни малейшей попытки вновь взмыть в воздух. Напротив, Эйфи увидела, что вокруг них стали кружить другие такие же существа. Их делалось все больше и больше, и наконец, они с Реми оказались словно в сияющем коконе. Полюбовавшись на живые камни, он поднял голову, посмотрел вокруг, на мерцающий сполохами купол вокруг них, и сказал взволновано:

— Это лунная беседка, Эйфория! Очень редко, когда такое случается, когда они это делают для кого-то. Давай попробуем! У нас может не быть больше такого шанса.