Игра в судьбу (СИ) - Ода Ли. Страница 24

— Прими это. — Он вытряхнул на ладонь подвеску на серебряной цепочке и протянул мне.

Сказать, что я охренела — ничего не сказать. Все на что меня хватило, так это сдавленно прошипеть:

— Суириннен?

— Нет, это другое, — парень вроде как даже смутился, — посмотри, здесь нет камня. Такое называется вэссера, ее дарят друг другу не возлюбленные, а друзья. Как знак побратимства, и означает он, что я всегда услышу тебя. И где бы ни был, что бы ни делал — отвечу. А если будет в том нужда, принесу свою жизнь.

«Ах ты ж маленький гаденыш!!! — От возмущения я просто слова сказать не могла. — Интересно, сам-то понимаешь, что сейчас творишь и к чему приведет твоя высокопарная чушь? Или так увлечен игрой в благородство, что уже представляешь себя не меньше чем героем какого-нибудь вашего замшелого эпоса, бестрепетно кидающимся собственной жизнью ко всем ногам, до которых он смог дотянуться? А ведь выкручиваться сейчас придется мне! Интересно только как? И что если я не смогу найти выход из идиотской ситуации, которую ты тут намутил? Если его нет? Выхода этого?»

Подтверждая самые худшие опасения, Ассиль продолжил, видно прочитав мое настроение на морде — написано оно там было очень крупно:

— И еще. Дан может добровольно уйти за грань, не подвергнув себя бесчестью, в двух случаях — когда отвергли его суириннен и когда отвергли его вэссеру. Ты возьмешь?

На побледневшем лице не было никакого выражения, зато одеревеневшая спина прямо-таки кричала: если не возьму — немедленно пойдет топиться. Или вешаться. Или не знаю уж, что там должны делать с собой эти идиоты, чтобы «избежать бесчестья». И знать этого не хочу! «Ах ты мелкий шантажист! Как же ты меня поймать умудрился, на свою дурную голову?» — Несколько длинных секунд я еще искала выход, но в итоге все-таки взяла — ничего другого не оставалось. Если вдруг этот паладин недоделанный действительно наложит на себя руки, я лягу рядом — никогда не смогу простить себе такого.

— Это носят вот так. — Свежеприобретенный родственничек довольно кивнул и помог мне надеть медальон на шею, поверх одежды. — Никогда не прячь. Я хочу, чтобы все знали, отныне Ассиль из клана моря слышит тебя как младший брат старшего. Да, и еще, сьеррин заговорил его на отклик голоса. Чтобы позвать меня, достаточно произнести в него мое имя.

Дар речи никак не мог вернуться ко мне, но морскому это не мешало, он прекрасно справлялся с разговорами за двоих:

— А теперь до завтра, сестра. Спи, и пусть сны твои будут о море, — велеречивость и ритуальность лезли из него, как иголки из Страшилы.

Подождите… Как это «сьеррин заговорил»? Он что, был в курсе? В таком случае эта глупость поворачивалась совсем другой стороной. Получается, этот интриган, старый как говно мамонта, воспользовался наивностью мальчишки для своих мутных целей? Что бы покрепче привязать меня к ним? И подставил, между прочим, собственного внука — Ассиль мне только что сам рассказал об их родстве. Вернее, правнука в хрен знает каком колене, но не суть! Родня же! Ну ничего, завтра мы с ним поговорим!

Ассиль, выходя из комнаты, вдруг остановился в дверях и развернулся так резко, что волосы взметнулись в стороны крыльями:

— И последнее. Этот знак не помешает тебе выбрать меня в мужья. — после чего морской попытался эффектно слинять.

— Стоять! — от моего тона он замер на пороге. — А вот это тебе уже точно не грозит. В нашей культуре инцест не приветствуется категорически. Так что свободен, братишка!

Он, не оборачиваясь, пожал плечами и вышел.

Н-да… Интересно, эта любовь к сногсшибательным фразам на пороге, она у них с дедулей, что наследственная? Генетически обусловленная, так сказать?

Дверь медленно, как под гипнозом закрылась, а я со стоном рухнула на подушки. Они сговорились, да? Четыре раза за сегодняшний день я перенесла сильнейшее нервное потрясение, но последнее выступление стоило всех остальных. Любопытно, они жребий тянули, кто за кем сюда пойдет, или оно само так получилось?

Глава 11

Утро началось с Вессаэля. И с запланированных еще вчера разборок. Едва он шагнул на порог комнаты, я тут же приступила к допросу, жалея, что на третью степень надежды, увы, нет. Да, злости во мне сейчас хватало.

— Что все это значит? — засушенным голосом поинтересовалась я, ткнув в медальон на своей шее.

— Это значит, — дан хмыкнул и заговорил мне в унисон, — что со вчерашнего вечера ты несешь ответственность за Ассиля как старший брат за младшего, а он почитает тебя как младший старшего. Он тебе вчера этого не сказал?

— Прекрати издеваться, — Вессаэлю удалось вывести меня из «спокойствия» первой же фразой, — спрашиваю, что за интригу вы здесь затеяли? Да еще и мальчишку в нее втянули!

— Никто ничего здесь не затевал. — Дан, похоже, не на шутку оскорбился. — Кроме тебя самой, конечно. Это ты играла с безликой в чет-нечет на его жизнь. Поставив, между прочим, свою. И выиграла. Так что забирай, это теперь твое.

Я попыталась возразить, но не вышло:

— Не перебивай, выслушай, что я тебе скажу, и уясни, наконец, ситуацию. — Голос Вессаэля, по-моему, было слышно уже по всему сиду. — Если полагаешь, что целью было связать тебя с нами, так ты слишком поздно спохватилась. Я и Суинни связаны с тобой с момента проведения ритуала Песни. С Тавелем ты связала себя сама, попросив его об ученичестве. Со вчерашнего дня ты его ривессэ — свободный ученик, что бывает только во втором круге, хотя тобой еще и первый не пройден. Любопытно, с чего он так расщедрился?

На вопросительный взгляд я лишь плечами пожала, мне и самой было интересно, честно говоря. Поняв, что другого ответа не дождется, Вессаэль продолжил:

— Запомни, ты связана со всеми нами, с каждым. И этого уже не изменить, даже если вернешься обратно. Кстати, никто не собирается тебе мешать — твое право. Но и с уходом ничего не прервется. Все данааэ так или иначе связаны друг с другом, в этом наша сила и наша слабость, а ты теперь одна из нас.

Его голос буквально вдавливал в подушки, и я почувствовала, как начинаю краснеть. Возомнила о себе невесть что — предмет подлых интриг, жертва хитроумных данов… Но как же я умудрилась настолько глубоко вляпаться во все это за каких-то несколько дней, причем не без участия собственной доброй воли, как выяснилось?

И еще одну вещь пришлось уяснить между делом — то, что я с присущим всем нам цинизмом воспринимала как нарочитую пафосность, для данов, оказывается, было естественной манерой поведения. Вот так. Чем не повод поставить себе еще одну галочку и обстоятельно, не спеша подумать?

Вессаэль заметил перемены в моем настроении, вычитывать морали тут же перестал и успокоился:

— Вечером разрешаю тебе выйти из комнаты. К ужину.

— Ну наконец-то, — я не смогла сдержать вздох облегчения.

— Но только к ужину, не раньше, твоя аура мне не нравится.

— Так ты что, меня по ауре диагностируешь?

— Разумеется, а как еще?

Действительно, чего это я? Как еще могут диагностировать маги? Не по баночкам же с анализами?

И он продолжил без перехода, с какой-то излишней, нарочитой серьезностью в голосе:

— Вчера ты выбрала Тавеля своим наставником, он будет учить тебя делать. Сегодня и я предлагаю тебе то же самое, чтобы научить еще и думать. Готова ли ты признать себя моей аламинэ?

Так. С одной стороны, все понятно и логично. Поскольку я вроде как его личный, собственноручно найденный зверек, то и учить меня… э-э… ходить в лоток, должен тоже он. Плюс так я все время буду у него на глазах, что при сложившемся в кланах раскладе окажется совсем не лишним. Но с другой…

Аламинэ? Личная ученица сьеррина всея данов? Охренеть!

— Э-э, Вессаэль, я, разумеется, согласна, благодарю за честь и все такое прочее, но не мог бы ты снова начать разговаривать нормально? А то у меня от твоего тона уже скулы сводит. Речешь как Гендальф, ммать.

— Мог бы, — он покладисто кивнул, — но вообще то, учитель должен выглядеть божеством в глазах ученика.