Чаша и Меч (СИ) - Гордиенко Екатерина Сергеевна. Страница 20

Теперь, когда на нем не было ничего, кроме кроссовок и низко сидящих на бедрах спортивных штанов, она могла разглядеть его шрамы. Кожа на левой руке от плеча и до запястья, а так же вся левая половина спины казалась расплавленной и застывшей, словно каучуковая. Но двигался Фенрир легко, явно не испытывая ни боли ни дискомфорта. И мышцы под этой неестественно белой кожей бугрились так же мощно, как на здоровой чести тела.

Интересно, в нем хоть капля жира осталась? Словно услышав ее вопрос, берсерк медленно выпрямился и повернулся к окну. Подхватив с сугроба свою майку, он обтирался ею не спеша, словно полотенцем, и смотрел прямо в окно спальни, прямо ей в глаза, а Фрейя стояла, изо всех сил вцепившись в подоконник и не в силах отвести взгляд.

Левая половина груди тоже была вся прочерчена длинными шрамами. Его что, автогеном вскрывали, мелькнула невольная мысль? Захотелось зажмурить один глаз и поставить перед лицом ладонь, что бы эта левая разрушенная сторона не мешала смотреть на правую, почти совершенную.

Все-таки у него в роду были лапландцы. Только от них можно было унаследовать такую золотистую и гладкую кожу, без волос и без родинок. А вот ростом и статью Фенрир был истинным эйги, причем самых что ни на есть голубых кровей. Ни ульфхеттары ни свинфилкинги не способны были наградить своих потомков ни такой физической силой, ни плавной стремительностью движений.

Берсерк ухмыльнулся уголком рта, и девушка словно вынырнула из глубокого омута на поверхность воды.

Сойти вниз она решилась только, когда запах жарящегося на кухне мяса добрался и до спальни. Оценить масштаб гостеприимства Фенрира, Фрейя смогла уже с порога — ведро кофе, горка подгоревших гренок и плохо прожаренные колбаски.

— Неплохо, — заключила она и открыла окно, чтобы проветрить помещение. И отводя глаза от его все еще голого торса, добавила: — Иди в душ, я дожарю.

На то, что бы срезать обгоревшие корки и вбить в мелко нарезанную колбасу несколько яиц ушло минут пять. Девушка уже наклонилась к мусорному ведру, чтобы, выкинуть остатки, как с улицы донеслось требовательное:

— Карррр.

На нижней ветке дерева сидели два больших, размером с хорошо откормленного петуха, воро́на. Настоящие воро́ны в городе? Чудеса.

— Ребята, вы откуда такие взялись?

Она приоткрыла окно и бросила корки на снег. Воро́ны проводили их презрительным взглядом и снова уставились на девушку.

— Ну, ладно. — Она выковыряла из яичницы несколько кусочков колбасы и отправила их вслед за корками.

— Каррр.

Птицы слетели вниз, подобрали угощение и полетели куда-то вверх, вероятно, туда, где их завтраку не помешают ни люди ни собаки.

На столешнице стоял открытый ноутбук, монитор показывал городские новости — небольшая толпа зевак, полицейские машины, темные фигуры, суетящиеся за желтыми лентами оцепления. Через минуту снова та же картинка, только на заднем плане неприветливая улица юго-западного района (кажется, Севеда), вывеска бара «Бастард» и другой репортер. «Дерзкое ограбление… неизвестные в масках… охранник, попытавшийся оказать сопротивление, отправлен в больницу…».

— Три ограбления за ночь. — В кухню вошел Φенрир. — В одно и то же время. Один и тот же почерк. Очень интересно.

Он сел за стол и подождал, пока Фрейя поставит перед ним тарелку с яичницей.

— Что интересно?

Девушка уселась напротив со своей тарелкой и уставилась на берсерка. Но есть не спешила. Поставила локти на столешницу, подперла руками подбородок и ждала ответа. А он смотрел на нее.

С момента убийства ее отца прошло не больше двух суток, а она словно успела стать совсем другим человеком: рукава широкой майки подвернуты, открывая худенькие плечи, освобожденные от тяжести кос волосы вьются крупными локонами, глаза смотрят настороженно и холодно. Крупноватый для девушки рот делал ее похожей на Джима Моррисона.

— Кстати, как ты умудрилась взломать пароль?

— Домашнее образование. — Она пожала плечами. — А ты мой?

— Зачем взламывать? — Он кивнул на ее майку с надписью Arch Enemy. — Достаточно уметь читать. Ешь.

— Я ем. — Она убила вилкой кусок колбасы и положила его себе в рот. — И внимательно тебя слушаю.

Уффф. Он ни с кем ещё не разговаривал так много, как с этой девчонкой. Привык за долгие годы одиночества открывать рот лишь по делу — ради глотка водки или затяжки сигареты. Но что, поделаешь, пока это был единственный способ завладеть ее вниманием, и отказываться от него Фенрир не собирался.

— Все нападения совершены в одно и то же время. Три группы по пять человек. Никто из случайных свидетелей-людей не заметил ни огнестрельного ни холодного оружия, но ножевые ранения присутствуют. Странной формы… — Он с хрустом откусил гренку, за откушенным кусочком хлеба потянулся расплавленный сыр. — Мммм, вкусно.

Фрейя сидела напротив, напряженно вытянувшись, щеку оттопыривала непрожеванная колбаска. Ждала.

— Как будто крупный зверь чиркнул когтями.

В глазах девушки мелькнуло понимание. Она начала медленно жевать.

— Скажи, а кому принадлежат все эти три бара? — Поинтересовалась она.

То, что девчонка не дура, Фенрир уже сообразил. Даже до того, как она взломала пароль на его ноутбуке.

— Бьярну. Это несколько из его баблопрачечных. И общак Стаи туда завозят по вторникам.

— А это значит…? — По ее лицу расплылась довольная улыбка.

Вот именно, она все правильно поняла.

— Значит, у твоего брата теперь есть деньги, притом наличные. И в достаточном количестве. А Бьярн в бешенстве.

Нет, все-таки она дура. Неужели не понимает, как опасно шутить с ярлом? Но, кажется, она понимала.

Фрейя отложила вилку и задумчиво уставилась перед собой, словно просчитывая шахматные ходы:

— Думаешь, Бьярн сможет взять меня в заложники, чтобы шантажировать брата?

— Это в его стиле.

Фенрир внимательно наблюдал за ее лицом — страха он не видел. Только недоверие и холодный расчет.

— Но у нас есть влиятельные родственники в Данмарке. Они вмешаются.

— Твои родственники уже знают, как умер твой отец. И что они сделали? — Язвительно поинтересовался берсерк. — Засунули языки в задницы и помалкивают.

— Но… — вот теперь в ее глазах появилась растерянность. И смущение. — Бьярн сам отдал меня тебе. Разве он сможет забрать меня назад? Он не захочет с тобой ссориться. Это не в его интересах. Это же… клинический идиотизм.

— Ты просто недооцениваешь изобретательность клинических идиотов. Он вполне способен забрать тебя под свою опеку на том основании, что я до сих пор не сделал тебя своей женщиной. Или ещё что-нибудь придумает.

Фрейя отвернулась в сторону, сердито кусала ноготь на большом пальце, а по ее щеке расплывался предательский румянец.

Ладно, на сегодня разговоров хватит. Фенрир отхлебнул глоток кофе и пошел к выходу.

— А, чуть не забыл. — Он вернулся уже в куртке, достал из кармана небольшой томик в мягком переплете и бросил его на стол. — Нашел в твоей спальне.

— Спасибо.

Девушка схватила книжку и прижала ее к груди. Дождавшись, когда за Фенриром закроется дверь, она раскрыла томик и медленно втянула в себя воздух. От книги пахло братом. Должна быть особая причина, по которой Орвар взял в руки женский роман.

Фрейя пролистала всю книгу трижды и не нашла ничего. Ни одной загнутой страницы, ни карандашной пометки, ни галочки на полях.

Надо было отвлечься.

Она достала из холодильника пачку говяжьего фарша и бутылочку сливок. Хорошо, что она вчера загрузила холодильник под завязку — зато теперь все необходимое для приготовления фрикаделек было под рукой. Пока половина белого батона пропитывалась сливками, мелко нарубила и поставила обжариваться лук. Замесить фарш с хлебом тоже было делом недолгим.

Фрейя высыпала в миску подрумяненный лук со сковороды, добавила соль и специи. Раз не нашлось мускатного ореха и белого перца, пришлось обойтись черным. Тефтельки получались маленькими — на один укус — и аккуратными. Мама бы ее похвалила.