Восхождение (СИ) - Коруд Ал. Страница 14

— Спасибо.

— Да не за что. Есть же такие наглые дуры. Я тебя, кстати, знаю, ты к нам в спортзал ходишь.

Холмогорцев обернулся. И в самом деле, лицо знакомое.

— Закупаюсь вот. Суббота!

— Меня тоже жена послала. Сам женат?

— Да, на своей.

Степан только сейчас понял, что ляпнул лишнего. Но сосед никак не отреагировал. Может, и знает. Дальше они помогли друг другу быстрее обернуться, заняв очереди в разных отделах. И таким образом многие здесь поступали. Обычно в советских больших магазинах постоянно шло этакое «броуновское» движение. Поначалу Степан тупил и вечно куда-то опаздывал, совершенно забыл систему.

Да и откуда ему помнить? Мелкий еще был. Когда стал постарше, то оказался в семье ответственным за покупки «ежедневного». То бишь хлеба, молока, масла и прочих вермишелей. Но к этому времени неподалеку выстроили новый торговый центр с магазином самообслуживания. В нем все было уже по-иному. Очередь только в некоторые отделы и в кассы за развесным товаром.

Вышли из магазина вместе. Николай, так звали мужчину, завистливо посмотрел на рюкзак Степана. Тот не любил ничего таскать в руках. Оттягивают руки, и они вдобавок заняты. Грохнешься на гололеде и потеряешь больше. Из советского ноу-хау Холмогорцев признавал только авоську. Изобретение неведомого русского гения пережило целые эпохи!

— Слушай, Степ, — им оказалось отчасти по пути. — Ты где такой удобный рюкзак раздобыл?

— Да нигде, жена пошила.

— Какая мастерица и материал добротный.

Ну не могу же я сказать, что его шили по подобию рюкзака, попавшего сюда из будущего, да и ушли на него обрезки материала для новой коллекции.

— Ничего, скоро такие выпускать будут.

— Хорошо бы! Как вы сюда попали, так с каждым месяцев жить становиться приятней и проще.

— Догадался?

— Хм, вас, ребята, за версту видать.

— Не все признают.

— Не понял еще, что дураков по жизни немало? Всех не переделаешь, но мой совет — ищи нормальных и держись их. Тогда будет в жизни счастье. Гляжу, жену ты себе похоже ладную отобрал.

— Спасибо, — Степан улыбнулся. Михаил еще её не видел, хотя и он тоже супругу невольного товарища.

— Мне туда. В спортзале увидимся. Надоест ваше дрогоныжество, заходи к нам волейбол играть.

— Спасибо!

Попрощались крепкими рукопожатиями. И дальше до дома Холмогорцев шел с улыбкой на лице. Что совершенно не вызывало ни у кого из прохожих удивления. Отчего-то в некоторых, особенно эмигрантских кругах считалось аксиомой, что ни в СССР, ни в России люди не улыбались. Вообще! Так они и снимали в своих фильмах «советскую действительность». Люди, одетые так, как в заштатных колхозах не одевались. Страна уже ходила в джинсе, а в Голливуде осваивали пошив телогреек.

Хотя достаточно было взять любой семейный альбом или архив какого-нибудь местного фотолюбителя, чтобы увидеть, что советские люди улыбались часто и везде. Просто их бесхитростные улыбки были к месту и по делу. Не тот искусственный дежурный оскал, который Степан частенько замечал заграницей, а искреннее пожелание всего хорошего.

Это, кстати, для него стало культурным шоком. Улыбка до ушей и холодные, а то и злые глаза твоего собеседника. Искренне добродушие в мире осталось лишь в провинции и относительно бедных странах, где туристический бизнес не превалирует над остальной культурой. Но таких мест в мире оставалось все меньше и меньше. Но зато как приятно в них побывать!

Стоп! Рано радовался. Вот и красная линия! Соседка со второго этажа, прогуливающая свою шубку и мерзкую, вечно лающую собачонку с безмерным подозрением окинула Холмогорцева взглядом. В их «модном» доме кроме людей по-настоящему достойных и нескольких попаданцев полным-полно «блатников». Люди специально сдавали свою «очередь» и терпеливо ждали, чтобы заселиться в более современный дом с просторными квартирами и шикарными кухнями.

И в самом деле, жилищный вопрос испортил многих людей. Ведь вопрос стоял уже не только в том, чтобы просто получить благоустроенную квартиру, но заиметь в ней как можно больше комфорта и полезной жилплощади. Технологии и возможности страны пока здорово отставали, да и климат подводил. К тому же миллионы кубометров бетона уходили на военные объекты, полигоны и ракетные шахты. Плата за мир.

Черное пятно на своей площадке еще больше испортило настроение Степана. Чертовый армянские соседи! Вернее, муж соседки отчего-то решил, что это помещение ничейное и чистит здесь свою модную обувь, не утруждаясь затем уборкой. Пусть другие работают! Что за народ? Уговоры уже не помогали, придется все-таки поговорить с ним по-другому. И ведь вроде сначала дружили? Пока его землячка, устроившегося в Фирму Надежды не посадили. До сих пор зуб точат?

Настроение, с которым Степан зашел в квартиру уже не было таким бодрым. Внезапно накатилось осознание текущего вороха проблем, вспомнились очереди и ругань в магазине, да много чего другого скопом. Бывают такие дни жизненных «качелей», когда ты в самом низу касаешься подошвами дна настроения. Надежда к моему приходу уже успела помыть полы и тут же начала доставать продукты.

— Посвежее кефира не было? Так, не поняла. Что случилось?

— Да ничего, Надюша. Суета, хандра. В минусе я просто.

— Осень. Наша третья здесь осень.

Надежда подошла к Степану и мягко его обняла, проведя узкими длинными пальцами по его небритому лицу.

— Что?

— Это откат перед очередным душевным подъемом. Просто две недели назад нам в Ладоге было слишком хорошо, а сейчас ты окунулся в учебу, работу, быт, а бедная душа требует продолжения праздника.

— Ну не может быть каждый день торжество!

Холмогорцев устало присел на табуретку и уставился в окно. Но Ягужинская не собиралась сдаваться.

— Поговори мне еще! Иди в душ и брейся, потом наскоро перекусим и навестим кое-кого. А то пропали мы со всеми своими делами, а друзей обижать нехорошо.

— Это к кому это? — Степан с подозрением уставился на жену. Ему не очень нравились «обязательные» посещения людей из круга богемы или «тех, кто нужен». Летом ему удалось их благополучно избежать, да и сейчас не особо хотелось продолжать. Репутация Надежды бежала впереди её, все уже знал, что на кривой кобыле к ней лучше было не подкатывать.

— К Диме и Ире Рашко. С самой весны у них не были!

Степан тут же оживился. По щекам побежал румянец.

— К ним можно. Хорошие ребята. Только вот с чем пойдем? Денег только на проезд и обеды осталось.

— Ничего, у меня тут кое-что завалялось, — Надя куда-то отскочила и вернулась с бутылкой темного стекла. — От итальянцев презент. Я сразу заныкала. Вечно у нас — то все, то пусто. Неплохое, кстати, вино. И у меня еще рыба моего посола осталась.

— Надюша! Тогда я пошел.

Автобус, метро, автобус. Москва город огромный и на дорогу в ней всегда стоило закладывать минимум час. В будущем с его огромными пробками ситуация не особо изменилась. Просто ты стоял или еле двигался с большим комфортом. Сейчас они шли пешком, почти бежали по улице Короленко, даже не задумываясь, что их новых друзей попросту может не оказаться в студии. Сегодня же суббота! День встреч, дружеских объятий и бесконечных разговоров!

Вот и хорошо знакомый особнячок, сколько вечеров они провели там прошлой зимой после поистине чудесного знакомства. Ступеньки вниз, дверь открыта. О боже, что за бардак! Надежда так и застыла на входе. Мастерская Димы Рашко была полупуста. Вдоль стены стояли упакованные для перевозки холсты, мебель, и разного рода тюки. Люди довольно стремительно обрастают всевозможным хламом.

— Надя, Стёпа?

Только сейчас гости заметили копошащихся в углу хозяев.

— Почему вы не позвонили?

— Вас дома никогда не найдешь, вот и подумали, что здесь.

Ирина Рашко, жена художник и по совместительству литератор грустно оглядела пошарпанные стены цокольного помещения, столько лет дававшего им кров и защиту.

— Ну а мы, как видите, переезжаем. Что можем, так перетаскиваем, но основную часть в понедельник перевезем. Машину с грузчиками заказали. Там пятнадцатый этаж, зато все вокруг отлично видно.