Красными нитями (СИ) - Николаева Лина. Страница 77

Киро молчал, тогда Адайн взяла его за руку и сказала — снова тихим спокойным голосом, настоящим:

— Я знаю, что ты не струсил. Наоборот, я прошу тебя о такой смелости, на которую не каждый способен, но которая у тебя есть.

— А если я скажу, что мы ещё можем сбежать? Революция свершится — не важно с нами или без нас. Мы начнём заново и построим всё, что захотим.

Кайса тяжело вздохнула. Выпустив руку Киро, Адайн поднялась.

— Я не умею строить. И бежать я тоже не умею. Ты знаешь где я буду, во сколько, так решай. Но я всё равно попытаюсь, без тебя или с тобой, ясно?

— Я с тобой, — тяжёлым голосом ответил Киро.

Адайн решительным шагом вышла из комнаты, и эти слова настигли её уже на пороге. Она не остановилась, не обернулась, но они слышались ещё долго. Было в них что-то от клятвы или обещания, но они звучали, как надо.

Дом Совета окружила толпа. Люди размахивали огромными плакатами с призывами, кричали лозунги. Гвардейцы, охранявшие заседавших советников, уже не решались остановить протестующих — столько ярости было в их голосах и взглядах, — и жались к стенам здания, как пугливые птенцы.

Адайн с матерью стояли, прячась за спинами толпы, вместе со всеми кричали «Новая власть — новая жизнь!», «Хижинам мир — дворцам война!», «Один народ — одни права!», поджидая нужного момента.

Повинуясь неслышимой команде, толпа стала подбираться к Дому Совета всё ближе. Гвардейцы подняли оружие выше, послышались угрозы, но люди, разделившись на две части, окружили их плотным кольцом и увлекли в сторону. Между этими частями образовался узкий коридор.

— Ты справишься, как всегда справлялась, — послышался ободряющий голос Кайсы.

Женщины переглянулись и, одновременно сорвавшись с места, ворвались в Дом. Толпа, заметив это, снова послушно разбрелась и продолжила кричать лозунги и потрясать плакатами.

Пока план шёл гладко. Дети Аша окружили здание сразу после прибытия членов Советов и не давали им уйти. Также, когда надо будет, они исчезнут.

В холле, выложенном мрамором и украшенном статуями первых советников, поджидали трое гвардейцев в серо-голубых суконных мундирах.

— Долой Совет! — закричала Эста и выстрелила из револьвера.

Адайн не успела поднять оружие, как двое гвардейцев уже скрутили их и опустили на колени, до боли надавливая на плечи. Грубые руки заскользили по телу, обыскивая.

— В четвёртую комнату! — скомандовал третий. — Допросить их!

Адайн не видела лиц, но почувствовала, что державшие их замешкались — только на пару секунд, затем с силой подняли и потащили по коридору.

Что же, пока всё шло так, как надо.

Их отвели в маленький зал и усадили на стулья. Четвёртый гвардеец, увидев их, встрепенулся.

— Это не по уставу! — воскликнул он. — Мы должны отвести их в…

Один из троицы согласно закивал, но отдававший приказы рявкнул:

— У нас военное положение, сейчас действуют другие законы! Люди, окружившие Дом, не выпустят — или будет кровь. Мы не можем этого допустить.

Наклонившись к Адайн, он оценивающе посмотрел на неё. На Эсту пока не обращали внимание — что, думали, более молоденькая окажется трусливее и всё расскажет? Ну да, так и будет.

— Ублюдки! — крикнула мать. — Вы ответите перед народом!

Она напоминала дикую кошку, которую загнали в угол, и та шипела и махала острыми коготками. Как и велела роль.

Приказывающий ещё ниже наклонил лицо к Адайн, глядя прямо в глаза. Девушка вздрогнула всем телом, отвернулась и прошептала:

— Прошу, отпустите, меня заставили!

— Так, значит, — протянул гвардеец, снял с пояса саблю и ткнул остриём в грудь Адайн. — Ну давай, рассказывай, что там тебе «приказали» делать.

Адайн взвизгнула:

— Прошу, не надо! Меня правда заставили! Меня похитили месяц назад, это всё они, Дети Аша! — она бросила испуганный взгляд на Эсту. — Я Адайн, племянница кира Нола Я-Эльмона. Прошу, поверьте! Я не хотела ничего плохого, они мне угрожали!

Гвардеец, опустив саблю, выпрямился и скомандовал:

— Эту — уберите, — он указал на Эсту.

Другой рывком поднял женщину со стула и, толкая перед собой, вывел. Приказывающий ногой подтянул к себе стул и сел, положив саблю на колени.

— Ну рассказывай, девочка, — он провёл рукой по пышным усам, словно расправлял их.

Кайса с ободряющей улыбкой прошептала:

— Давай.

«Притворяйся, притворяйся так, точно от этого зависит жизнь, лги, как в последний раз».

Наверное, сейчас действительно последний раз. Адайн всхлипнула.

— Они похитили меня прямо во время помолвки. Сначала дня три или четыре — не знаю точно, я сбилась со счёта — держали в каком-то подвале, не давали еды, и я там была совершенно одна! А потом привели к ней, — девушка кивком головы указала на опустевший стул матери. — Она спрашивала, что я думаю насчёт Совета, и Кирии, и моего дяди… Пожалуйста, поверьте мне! Я знала, чего они хотят, и так и отвечала! Тогда они начали выпускать меня из подвала, а когда совсем поверили, сказали, что хотят убить всех из Совета! И сказали, что только я смогу подобраться к дяде и должна сама убить его!

Адайн тряслась всё сильнее, изображая истерику. Из глаз потекли настоящие слёзы, и слова стали прерывистыми, со всхлипами.

— А почему мы должны верить, что ты — не одна из них?

Справедливый вопрос. Эту карту было сложно побить.

Адайн медленно подняла на гвардейца взгляд и подалась к нему, сложив руки на груди.

— Прошу вас, позовите кира Нола Я-Эльмона, он скажет, кто я!

На лице мужчины появилось растерянное выражение.

— Если это так, мы не… — начал другой и не закончил.

— Доложи генералу О-Ренеку. Ему решать.

Кивнув, второй вышел.

— Кого из Детей Аша ты знаешь? — спросил усатый гвардеец.

Адайн залепетала, называя вымышленные имена. Она смотрела на мужчину умоляющим взглядом, хлопала ресницами, глубоко вдыхала, так, чтобы грудь высоко вздымалась.

— Свалились на нашу голову, — он отошёл, бурча себе под нос.

Минут через пять явились гвардеец и Ньяр О-Ренек. Красивый мундир с эполетами был затасканным, как если бы его не снимали несколько дней, а под глазами главы гвардии залегли тёмные круги. Советник выглядел озлобленным и в то же время ошарашенным, словно его ударили мешком по голове, а он никак не мог поверить, что это сделали с ним.

Гвардейцы в комнате, положив руки на плечи, поклонились. Тот, что раньше отдавал приказы, залебезил:

— Генерал О-Ренек, разрешите доложить. Мы схватили двух Детей Аша, которые проникли в Дом с целью убийства членов Совета. Одна из них — в соседней комнате, вторая — вот, — он указал рукой на Адайн. — Она говорит, что является племянницей кира Я-Эльмона.

Ньяр, хмурясь и поджимая губы, подошёл к девушке и вгляделся в лицо.

«Притворяйся, притворяйся так, точно от этого зависит жизнь, лги, как в последний раз».

— Кир О-Ренек, прошу, мы же знакомы с вами! — взмолилась Адайн. — Вспомните вечер у кира У-Дрисана в честь первого дня осени! Меня похитили, клянусь именем Яра! Вы ведь были приглашены на мою помолвку и знаете, что Дети Аша забрали меня, и это они устроили пожар! Прошу вас!

Крики за окном становились всё громче, казалось, орали не на улице, а в соседнем помещении. Как и надо. Разыгрываемое представление было расписано по минутам, и пока каждый актёр шёл точно по хронометру.

— Да, это она, — О-Ренек с явной неохотой кивнул и обратился к гвардейцам, поглядывая в окно. — Приведите обоих в зал заседаний и свяжите, мы сами с ними поговорим.

— Генерал, у нас нет верёвок, — растерялся один из подчинённых.

— Значит достань ремень из брюк, идиот, и свяжи им руки! Ведите обеих, — скомандовал советник.

Он первым вышел из комнаты. Адайн, подталкивая, повели следом. Отдающий приказы замешкался — расстегнув мундир, он начал вытаскивать ремень.

Увидев процессию, Симан И-Ильман и Парен Е-Мик одновременно вздрогнули. Оба были бледны, с такими же синяками под глазами, как у О-Ренека. Все трое явно растеряли свою уверенность и уже не чувствовали власти.