(Не)чаянная беременность от мажора (СИ) - Ло Эбигейл. Страница 16

— Не сомневаюсь, что ты здорова, милая, — парень погладил мою коленку и продолжил вкрадчивым голосом. Деликатные разговоры — его конёк. — Дело в том, что таблетки подбираются индивидуально.

— Марат, какие таблетки? Не понимаю тебя.

— Противозачаточные. Надоели презики. С ними не то. Хочу быть в тебе без всяких преград.

Низ живота оживился и ответил на слова парня приятной пульсацией. Воображение не отставало: я воочию представила, о чём он говорил. Тут же одёрнула себя и вернулась на землю.

— Стоп. Как ты вообще до такого додумался? Ты мой цикл знаешь, чтобы записывать к женскому доктору?

— Для записи это не нужно. Не нервничай, солнце. Всё в порядке, — мы остановились у очередного ресторана.

— Я не хочу есть. Отвези меня домой, — произнесла одними губами.

Марат вопросительно посмотрел на меня. Он будто не понимал, в чём дело.

— Насть, будь проще. Не гони. Расслабься.

— Ладно, такси вызову, — только собиралась открыть дверь, как мы рванули с места.

Всю дорогу молчали. Воздух стал тяжёлым и густым от витавшего в нём негатива. Раздражение разрядами щёлкало тут и там. Обстановка давила, отзывалась болью в груди. Уже думала попросить остановиться у метро, но не смогла произнести ни слова. Я онемела от шока и переживаний.

Вспомнила про сообщение от Неизвестного отправителя. Достала телефон и прочитала простое и такое чудом подходящее, даже пророческое: «Настя, люби себя. В тебе есть свет. Береги его». В точку же. Откуда ты знал, что сказать, таинственный давний друг?

Но на размышления времени не осталось. Машина завернула к нам во двор.

— Пока, — попрощалась, не глядя в сторону парня. А Марат не удосужился ответить. Он за секунду исчез с горизонта, оставив меня на крыльце подъезда.

Как сумасшедшая, торопилась домой, убегая от собственных чувств. Одна мысль хвостом следовала за мной, но я уворачивалась от неё изо всех сил, не позволяла прозвучать в голове. Надо добраться до дома до того, как она всё — таки примет словесное обличие и лишит меня последних капель самообладания.

Сломя голову бежала к лифту. В панике без остановки тыкала на кнопку вызова, словно меня преследовал маньяк-убийца. Скорее. Быстрее же. Домой, в укрытие. Упёрлась руками в стену в попытке наладить сбившееся дыхание.

Двери лифта раскрылись медленно. Повезло, что ехала в нём одна. Попутчики сейчас мне нужны меньше всего. Правая нога скакала от нетерпения. Я тёрла лоб, шею. Кислорода по-прежнему не хватало, дышать становилось всё тяжелее. Того гляди начнётся клаустрофобия. Засада, скорее же, скорей!

Как только лифт остановился, я вылетела на площадку и бросилась к своей двери. Попасть ключом в дверную скважину удалось с третьего раза. Всё время промахивалась из — за дрожи в руках.

— Цветик, что с тобой? — Марьяна вышла с кухни и замерла при виде меня.

— Маря… Маря… Это конец. Всё… Мы расстались… Он совсем уже… Считает своим парнем… а сам… вообще… — выдавила, захлёбываясь слезами, и разрыдалась в голос, бросившись на кровать.

От собственных слов мой мир рухнул. Потерять Марата было слишком больно — каждая клеточка моего организма вопила от мучений. Душа снова и снова рвалась на части и горько плакала. В сердце вонзались длинные иглы, протыкая его насквозь. Я задыхалась, погибала и просила о помощи. Вцепилась руками в одеяло, в конвульсиях извиваясь на кровати.

Когда первая волна страданий ослабла, соскользнула на пол, уткнувшись в колени локтями. Слёзы реками струились по щекам, капая на грудь. Сестра села рядом и обняла меня.

— Давай по порядку, пожалуйста. Что между вами произошло? — она положила мою голову себе на плечо.

2.3. Кто прав?

Мы с сестрой сидели на кухне и пили горячий чай с лимоном. Опёрлась на руку и мешала его ложкой, звякая по краям чашки. Глаза у меня были красные, лицо опухло и стало мраморно — малиновым.

Я была опустошена и вымотана. Ссора с парнем выбила из колеи и напомнила обо всех трудностях и печалях за последние месяцы. Вспомнила, что мы с Марьяной одинокие и никому ненужные на этом белом свете. Вдвоём оказались против всего мира, барахтались, как могли, выцарапывали своё счастье. Нас обеих стало очень жалко. Горько и обидно за обеих.

— Дорогая моя, начнём с того, что официально вы с Маратом ещё не расстались, из — за этого точно рано лить слёзы, — утешала меня сестра. — Съешь лучше бутербродик или пироженку. Я купила твои любимые трубочки с кремом. Восстанови силы. Цветик, всё ведь не так плохо, как кажется, выше нос. До конца света далеко, поверь мне.

— Не хочется, — всё ещё всхлипывая, отрицательно помотала головой.

— Сестрён, в словах Марата есть здравый смысл. Конечно, — Марьяна не дала мне её перебить, опередив стоп — жестом, и поспешила продолжить. — Он перегнул. Надавил на тебя. Слишком резко, слишком властно. Согласна. Но!

— Никаких «но». Сама подумай, — сделала выразительный акцент на последнем слове. — Он не в праве мне что-то запрещать. Выразить своё мнение — да. Командовать мной — нет.

— То же мне, трагедия. Парнишка заботу о тебе проявляет. Коряво и грубо, но всё — таки. Как умеет, так и выражает свои чувства. Радоваться надо, а не реветь.

— Марьяна, он о СЕБЕ заботу проявляет. Взбунтовался против поездки, потому что боится, что ко мне будут приставать, а я же только ЕГО девушка. Его собственность.

— Плохо, что парень ревнует? Значит, ты ему важна.

— Ревность опасна. Она может стать проблемой, так же, как и обострённое чувство собственничества, — подытожила я

— Когда ты стала так хорошо разбираться в чувствах и предвидеть их развитие? Покажи свой диплом психолога. Упустила этот момент.

Закатила глаза и продолжила, проигнорировав замечание сестры:

— А гинеколог? Божечки, как можно было догадаться самостоятельно записать меня к врачу?! Дикость. Гадость! Докатилась, — закрыла лицо ладонями.

— Меня такой выпад смутил по началу. Но опять же, Марат побеспокоился о твоём здоровье и записал тебя к надёжному специалисту, которого ты себе не можешь позволить, между прочим.

— Он о СВОЁМ удовольствии и безопасности печётся. Я вот не знаю, какое там обследование мне уготовано.

— Ой, радоваться должна, что он так внимательно относится к партнёрам. Не суёт… своё достоинство, куда попало. По крайней мере, печётся о предохранении. По правилам действует, молодец. Значит, сам, наверное, тоже ничем не болеет. Я надеюсь. Надо бы и тебе от него анализы попросить на ЗППП. Было бы здорово, раз пошла такая пьянка.

— Марьяна-а-а-а… — простонала я. — Я вообще ничего у него просить больше не собираюсь.

— А зря, — подмигнула сестра. И добавила, — кстати, эта поездка меня тоже напрягает.

— А ты, случайно, защищаешь его не потому, что он богатенький сынок? — с язвила, не удержалась.

— Попробуй встать на его место и понять его мотивы, а не истерить и обвинять. Всё у тебя только белое и чёрное, а красок в жизни намного больше. Пора учиться их видеть.

— Давай только без нотаций, хорошо? Давно ли крушила квартиру из — за бывшего? — я разозлилась от серьёзности сестры.

Марьяна поджала губы и ушла в комнату, всем своим видом демонстрируя полный игнор.

Ну и ладно. Мне нужна была поддержка, а сестра защищала Марата, будто он ангел во плоти, а не хам и тиран. Несправедливо, когда близкие вдруг занимают сторону обидчика. Мне и так плохо, а она выгораживала его, хотя очевидно, что правда на моей стороне. Самый родной мой человек, почему-то не придал этому значения.

Мне стало ещё тяжелее, чем было. Одиночество ударило так сильно, что стало физически больно. Не могла находиться в квартире. Стены давили со всех сторон. Воздуха не хватало. Нужно было срочно выйти на улицу. Какая там стояла погода мне было совершенно неважно. Главное — сменить обстановку и прийти в себя, как можно быстрее.

Тут же схватила джинсовку и вышла в подъезд, не ответив на окрик сестры: «Ты куда?!»