Замри, умри, воскресни - Кайз Мэриан. Страница 38

— Сказать, сломала ногу?

— Может, что-нибудь полегче?

— Подозрение на перелом?

— Валяй.

15:24

— Жожо, ты не поверишь.

— Бекки, привет, мне…

— Сегодня у меня была встреча, и представляешь? Один зуб взял и выпал! Я только рот раскрыла что-то сказать, как чувствую: во рту зуб катается, как ледышка из кока-колы. Как в моем сне!

— Как может зуб взять и выпасть?

— Это не совсем зуб, а коронка, но все равно выходит, я ясновидящая.

— А коронка у тебя в последнее время не качалась?

— Нет. Разве что самую малость…

— Бекки, прости, надо бежать.

15:31

— Жожо, это Олив. Ладно! — Дышите глубже. — Миллион.

15:33

— Таня, они дают миллион.

— Миллион! Как они могут этой курице доверять такие деньги? Она с детективом-то с трудом справляется…

— Ты играешь дальше или нет?

— Играю, но мне придется опять говорить с нашими финансистами. А кстати, как твоя нога?

Теперь, подняв ставки до первоначального миллиона, Жожо чувствовала себя на седьмом небе.

— Что дальше? — спросил Мэнни.

— На сегодня все, завтра продолжим. Обе от книги в восторге — к тому же у них личные счеты, что нам только на руку.

— Как станете праздновать? На йогу пойдете?

— Скажешь тоже! Предамся безудержному сексу с моим возлюбленным. — Зря она это сказала. От возбуждения всю осторожность растеряла.

— А кто он? — поинтересовался Мэнни.

— Неважно.

— Ричи Гант, да?

— Нет. Ричи Гант — это твоя пассия.

— Сначала был вашей, потом дал вам отставку, вы очень страдали, без конца звонили и умоляли взять вас назад.

Жожо провела щеткой по волосам.

— Как я выгляжу?

— Нагнитесь и тряхните головой. Жожо смерила его ледяным взглядом.

— За идиотку держишь?

— Нет, что вы! Просто так волосы пышнее делаются. Это я не для того, чтобы вам в вырез заглянуть. — И после паузы: — Ну хорошо, не только для того.

Вторник, 9:15, у дома Жожо

Что Марк сегодня не придет, она поняла сразу, как у подъезда столкнулась с посыльным из цветочного магазина.

— Куда вы пропали? — набросился он. — Я уже домой собирался. В семь я заканчиваю, не знаете разве?

— Это для меня? — Она оглядела цветы. — Вот черт!

— Благодарю покорно.

Она сунула букет под мышку, где уже торчала бутылка шампанского — будто она собралась поддать в одиночку, — и достала мобильник. От Марка было три сообщения. Пони наступил Софи на ногу и сломал два пальчика. Он очень извиняется. (Первое сообщение.) От стыда он места себе не находит. (Второе сообщение.) Она перестала с ним разговаривать? (Третье.)

Она набрала номер его мобильного.

— Ее могла бы и Кэсси отвезти, но она так расстроилась, что попросила меня поехать с ними.

В его голосе слышалось страдание: его доченьке больно, и она хочет, чтобы папа был с ней. Жожо вздохнула: ну как можно на него злиться?

— В субботу? В воскресенье? — спросила Марк.

— А завтра вечером ты не сможешь? У меня завтра гипноз от курения, а я хочу прогулять.

— Извини, Жожо, я завтра веду этих итальянских издателей в ресторан. Но если ты не хочешь на гипноз — не ходи. Для этого не нужно искать предлог.

Ты прав. Ладно. Тогда в субботу? Скажи Софи, чтобы близко к лошади не подходила. И пусть другие конечности бережет!

Она наудачу набрала Бекки, но и дома, и по мобильному сработал автоответчик, и Жожо позвонила Шейне.

— Давай куда-нибудь сходим, — заявила Шейна.

— А как ты няньку так быстро найдешь?

— Няньку? Зачем мне нянька? У меня есть Брэндон. Брэндон! Мы с Жожо идем куда-нибудь выпить.

— Приехать к тебе?

— Нет, что ты! Уверяю тебя, в здешних барах тебе не понравится. Там только пулю схлопочешь. Как ты начет Айлингтона? «Голова Короля», через час — идет?

— До встречи.

Они обсудили аукцион, поговорили о том, как сильно Жожо ненавидит Ричи Ганта, потом об импотенции Брэндона, и после нескольких стаканов Жожо проболталась Шейне о сорванном свидании. Это была ошибка.

— Девушка, это никуда не годится. — Шейна с негодованием покачала головой.

Это негодование адресовано ей, догадалась Жожо и со смехом ткнула подругу в живот.

— Не смотри на меня так!

— Я просто говорю, как обстоит дело. Не нравится тебе такая жизнь — измени ее! Знаешь, что надо сделать? — раскомандовалась Шейна. И, не дав Жожо ответить, закончила: — Надо познакомить его с нами — со мной и Брэндоном, Бекки с Энди. Так люди делают — знакомят друг друга со своими друзьями.

— Но он женат!

— Да, но если у него к тебе серьезно — как ты меня уверяешь, — то он и сам захочет с нами познакомиться.

— Скажи уж лучше: это ты хочешь с ним познакомиться. Нет, Шейна…

— Ты непременно должна с этим разобраться. Приходите к нам в воскресенье на бранч. Я позову маму, чтобы стояла у плиты и детей на себя взяла. Напьемся и познакомимся. Полвторого устроит?

О господи!

— Нет, Шейна. Мне каждая минута с ним дорога. Я не хочу им ни с кем делиться.

— Полвторого, — упрямо повторила Шейна.

— Нет. — Жожо уперлась в нее взглядом.

— Полвторого.

— Нет.

— Полвторого.

— Нет.

— О господи!

— Что такое?

— Там одна из сестер Уайатт.

Жожо крутнулась на табурете и увидела, что в бар толпой входят люди после театра, среди них была высокая блондинка.

— Это же Магда! — Из трех сестер Магду она любила больше всех.

Та тоже их заметила.

— Жожо! Роскошная женщина! — Они обнялись. — И Шейна тут! Как я рада!

С Шейной она не так ласкова, как со мной, подумала Жожо.

— А Бекки с вами?

— Нет, мы вдвоем, — пролепетала Шейна, словно извиняясь.

— Мы сейчас идем ужинать. — Магда сделала жест в сторону своей пышной свиты. Семь или восемь холеных мужчин и женщин. — Присоединяйтесь! — Она просительно тронула Жожо за руку.

Она приглашала искренне, но Жожо не хотелось садиться на хвост, и она отговорилась тем, что завтра рано вставать.

— Ну, как знаешь, но обещай, что ты мне позвонишь, и мы куда-нибудь сходим. Обещаешь?

Магда удалилась, и в зале как-то померкло.

— С тобой она полюбезнее, — тихо проговорила Шейна.

— Да. Правильно. Даже роскошной женщиной назвала.

Воцарилось молчание, а потом они повалились друг другу на грудь, сотрясаясь от смеха.

— Знаешь, кто мы такие? — заключила Шейна. — Две жалкие личности.

Пятница, утро

Таня предложила еще пятьдесят тысяч — меньше, чем рассчитывала Жожо. Олив накинула двадцать.

— Что такая грустная? — спросил Мэнни. Но он знал ответ. — Боитесь, не удастся обставить Ричи Ганта с его миллионом сто?

— Еще не вечер.

Но Таня набросила еще десятку, Олив — тоже десять. Обе почти дошли до потолка, сейчас ставка составляла миллион девяносто.

— Надо выжать еще десятку, — сказал Мэнни.

— Двадцатку. Я хочу его переплюнуть, а не просто сравняться.

Таня дала еще пять, столько же набавила Олив. И еще три от Тани! Рубеж Ричи Ганта был перейден. Самую малость, ну и что?

Малыми порциями Жожо удалось вытянуть из обоих издательств еще чуток, и торги замерли на отметке миллион сто двадцать.

— Двадцать штук сверх Ганта, — заметил Мэнни. — Можно останавливаться.

Но Жожо уже и так решила заканчивать. Денег на кону больше не было, а поскольку предложения обеих сторон сравнялись, то предстоял конкурс красоты: Натану представят обоих издателей, те устроят небольшую показуху, и Фрей будет решать, кто ему больше понравился.

Мэнни позвонил писателю.

— Утром в следующий четверг, — сказал он. — В десять вы идете в «Докин Эмери», а в полдвенадцатого — в «Садерн Кросс».

Пятница, полночь, дома у Жожо

Зазвонил домофон. Марк. Он отправил толпу крикливых итальянцев гулять, а сам без приглашения явился к Жожо.

— Захотел тебя увидеть. От итальяшек избавился, — подвыпившим голосом прокричал он в домофон. — Я на такси.