Папой будешь? Катюша против всех! (СИ) - Кошкина Татьяна. Страница 41

— И что это такое?

— Уже забыл, как я выгляжу? — она медленно поднялась на ноги и сделала несколько шагов вперед. — Судя по тому, что я слышала, дела у тебя совсем плохи. Одиноко стало? Решил посмотреть порно? Зачем? Если есть я. Я сделаю всё, что ты захочешь. Вообще всё. Любое желание, Захар.

— Интересно, за какие заслуги мне такое счастье?

Взглядом, вопреки желанию, он все-таки скользнул. Да, по-прежнему, красивое идеальное тело, ни складки жира, никаких растяжек. Не зря когда-то Милана подрабатывала моделью. Она говорила, что это для души, а не ради денег — он был не против.

Вот только теперь её красота совершенно не привлекала, а знание сколько людей пользовались этой красотой со всех концов — отталкивало и вызывало острое чувство брезгливости.

— Я сделаю все, если ты поможешь мне вернуть сына.

— Это того, который сейчас проводит время со своим биологическим отцом? — хмыкнул Захар. — Ты как-то опустила факт, что Станислав Троицкий отец твоего ребенка. Он очень неплохо снабжает вас деньгами, и безумно любит единственного, хоть и незаконного, сына.  Оденься и не позорь себя. Ты как была мне отвратительна, так и осталась.

Подошел к кровати, схватил покрывало и швырнул в Милану. Эта женщина не достойна жалости.

— Ты не понимаешь! — выкрикнула она, путаясь в тяжелой ткани и пытаясь прикрыть свои прелести. — Он сказал, что заберет Дэна навсегда! Запретит мне видеться с ним!

— И перестанет переводить деньги, не так ли? Ты же на это сейчас живешь. Качаешь деньги из богатенького придурка.

— Да, но это не главное. Троицкий чокнутый. Он поехал крышей от зависти к тебе. Он и меня-то трахнул, знаешь почему? Потому что я твоя бывшая жена. Он хочет все, что принадлежит тебе, потому что ты гребанная легенда, Креспо.  И все мы, каждый, кто касается тебя, лишь приложение к легендарному бизнесмену, меценату и прочее-прочее-прочее. Ты нас берешь, а потом выкидываешь, а у нас на лбах навсегда остается клеймо “бывшая жена Креспо”, “бывший управляющий” и так далее. Мы больше не самостоятельные люди, а лишь те, кого бросил Креспо.

— Долго сочиняла? — Захар глянул на последний выживший светильник, прикидывая, швырнуть его в Милану или обойдется.

— Я с этим жила. Сначала больше десяти лет с тобой, а потом еще столько же с клеймом бывшей. Ты подавляешь всех, с кем общаешься. Навязываешь свою волю. Рядом с тобой может выжить только скользкий ублюдок Илья Серов, и то он завел отдельный бизнес, чтобы хоть чего-то стоить без благодетеля Креспо.

Чаша переполнилась. Его захватил гнев, искренний черный и пугающе страшный. Три шага. Всего три шага и рука сжимает горло, а женщина трепыхается, прижатая к стене.

— Хватит! — рявкнул Захар. — Хватит обвинять меня в том, что я хороший человек!

— Ты псих, — прохрипела она. — Посмотри на себя. Посмотри на то, что ты делаешь.

— Не переживай, больше я для тебя не сделаю ничего!

Разжал занемевшие пальцы и быстро вышел из комнаты, не забыв запереть замок. Через полчаса нужные люди будут здесь, а Милана отправится ко всем чертям и пусть выживает как хочет без денег Троицкого, без помощи Креспо.

Глава его жизни под названием “Милана” завершилась. Осталось лишь вырвать листы из книги и окончательно сжечь.

А Троицкий? Что ж, если он вынудит Захара принять радикальные меры, ребенка Креспо точно не бросит. Возможно даже вернет матери, но судя по отчетам, ей сын был нужен только в качестве кредитки.

Катюша

Сделав свое грязное дело, она тихо проскользнула в квартиру, но не свернула в свою комнату, а направилась в гостиную. Муза тихо сопела на подушке, но даже во сне умудрялась оставаться очень красивой, будто Белоснежка, которую усыпила злая колдунья и нарисовал Дисней.

Что Катя здесь делает? Её привели все те же угрызения совести.

Убегая из квартиры Захара, она не чувствовала той радости, что обычно переполняла её стоило проучить очередного засранца. В груди было пусто. Она ошиблась во всем, она всё испортила. Предала маму, когда удалила письмо дедушки и попыталась свести с Захаром, который их предал, не моргнув глазом.

Если к Стейш Катя ходила за дельным советом и холодной логикой, то к Музе за теплом и пониманием. Особенно тогда, когда к маме лучше было не соваться — вот как сейчас.

Катюша скользнула под одеяло и улеглась на подушку рядом. Не хотела будить. Хотела просто полежать в тишине, погреться и пару раз всхлипнуть под толстым одеялом, но сегодня был не её день.

— Что случилось? — шепнула Муза, обнимая свернувшуюся клубком девочку.

— Я во всем ошиблась. Я всё сделала, плохо, Муз.

— Расскажешь?

Катя не хотела, но вкрадчивому мягкому голосу Загорской не смогла противостоять. Слишком велико  было искушение выплеснуть из себя всё. Начала с письма.

— Ты не виновата, Катюш. Ставлю свое любимое кольцо на то, что твоя мама сделала бы то же самое. Ей же звонили и если бы ваш чокнутый сосед не уговорил её поехать, сама понимаешь…

— Угу. Наш чокнутый сосед — козел. Ты знала? — всхлипнула Катюша.

— Дурак немножко, а вот на козла не похож. Если только на очень породистого.

— У него в доме была тетя. Полуголая. Я случайно открыла запертую комнату, а там она.

Тут Муза замолчала, явно переваривая информацию.

— Я должна знать, как ты вообще попала в чужую квартиру? — поинтересовалась она.

— У меня есть ключ. Это неважно. Тем тетка какая-то была, понимаешь?

— Мне кажется, ты поспешила с выводами. Захар Креспо — мужчина красивый и чокнутый на всю голову, но точно не бабник.

— Ты знаешь, что он Креспо?! — Катя сказала это слишком громко, к счастью, Муза успела накрыть её одеялом, приглушая звук.

— Я его сразу узнала. Мы как-то встречались, а таких мужчин я не забываю. О нем мечтают все светские львицы, но он такой правильный, что аж зубы скрипят, ни на кого не ведется.

— Зато на маму повелся, — пофыркивая, Катя выпуталась из одеяла и обернулась к Музе, хмуро изучая взглядом кукольные черты лица. — Почему ты не рассказала?

— А зачем портить такой прекрасный роман? — хитро улыбнулась Загорская и подмигнула. — Когда в деле замешаны чувства, достаточно двоих. Все остальные только мешают, а иногда, сами того не желая, рушат всё к чертовой матери.

— Как у тебя?

— Как у меня, — согласилась Муза и её огромные глаза вдруг стали грустными. — Поэтому я не выдала Захара Креспо и ты не вмешивайся.

— Я уже наворотила дел. Дальше некуда.

— Вопли из его квартиры твоих рук дело, да? — цокнула язычком Загорская.

— Угу. Мама его теперь не простит, да? Получается он виноват только в том, что скрыл настоящее имя. А я его так подставила и все разрушила.

Из глаз потекли слезы, которые Катя поспешила спрятать, уткнувшись носом в одеяло. Оно пахло насыщенным парфюмом с ароматом жасмина. Муза обожала эти духи. Мама и Стейш несколько раз пытались дарить ей другие, дорогущие, с похожим ароматом, но не прижилось.

— Знаешь, моя милая Екатерина. Считай, что ты устроила им экзамен. Если два человека смогут наступить себе на гордость, поговорить и все выяснить, значит, у них все получится. Если нет, считай, ты спасла их от огромной ошибки.

— И мне нельзя вмешиваться?

— Нет. Пусть сами разбираются. В конце концов, они взрослые, а у тебя Олимпиада на носу. И, — она глянула на часы, — есть еще полчаса сна до школы. Лично я хотела бы их проспать.

Муза снова накрыла её одеялом и прижала к себе. Катя уютно устроилась рядом с сонной богемной дивой. На душе стало легко-легко, будто Загорская хрупкими руками в перчатках взяла тяжеленные камни и сбросила их в пропасть, освобождая дорогу всему хорошему, что случится в жизни дальше. Девочка, почему-то, была уверена — хорошее непременно случится, как бы они все этому не сопротивлялись.

Александра

Первый рабочий день после похорон прошел как в тумане. Новость о смерти отца каким-то чудом разнеслась по компании, явно не обошлось без болтушки Тамары, которая первая прибежала к ней с соболезнованиями. Следом за ней потянулись коллеги, кто-то даже фрукты принес, пытаясь поддержать. Несколько начальников позвонили и сказали, что подождут свои данные еще пару дней — не горит. Девочки из бухгалтерии в обеденный перерыв притащили огромный чайник с травами. Те якобы успокаивают нервы, но верилось слабо.