Истинная (не) для президента (СИ) - Альшанская Снежана. Страница 18

Я не мог собраться с мыслями.

На одной чаше весов было то, к чему я шел долгие годы, а на второй она, лежащая рядом со мной. Теперь она не одна, теперь у неё внутри будет расти мой ребенок. Тоже не верил, что почувствую это так явно, но это происходило. Будто бы часть меня отделилась и перешла в меня.

- Уходи, - сказал я.

- Уже?

- Прими душ, оденься и уходи. Машина стоит там же, тебя отвезут домой.

- Но я…

- Мне нужно подумать.

Расставаться с ней не хотелось, но я сказал правду – нужно все обдумать в трезвом состоянии, сосредоточившись, а это невозможно, когда рядом она, и её запах кружит голову сильнее самого крепкого алкоголя.

Она кивнула, встала, взяла одежду, направилась в ванную. Я же взял пульт включил телевизор. Старенький, еще где-то с девяностых. В этой квартире все было таким. Снял её на сутки, чтобы лишний раз не отсвечивать. Наверняка за домом и квартирой в центре присматривают.

Увидел несколько своих рекламных роликов. Они мне не нравились, но тут или себе, или людям. В коротком выпуске новостей про меня не вспомнили. Пусть Вольский и та еще гнида, но пока что слово держит.

Она вернулась. Уже одетая пришла, стала в проеме двери, явно надеясь, что я передумаю, и скажу ей остаться. Хотелось бы это сказать. Черт возьми, как же хотелось.

- Иди, - отвернувшись к телевизору, произнес я.

Надеюсь, с ней ничего не случится. На всякий пожарный отправил пару охранников незаметно присматривать за ней.

- И собери вещи, - сказал ей вдогонку. – Тут опасно.

Сам не знал, в самом деле опасно или нет. Но Вольский та еще сволочь и куда он способен дойти не известно никому, может даже ему самому. Для него это не только возможность оказаться у власти, проводить свои темные делишки, не боясь быть пойманным. Для него это еще и возможность доказать миру, да и самому себе, что никаких оборотней там и близко не будет. Все его лозунги, ролики, где он с волкодавом на поводке, ксенофобные плакаты – это не работа какого-то пиар-менеджера. Он и в самом деле так думает.

Если он победит – то таких, как я, еще долго и близко к власти не пропустят, даже на должность мэра какого-то задрипанного провинциального городка.

Я встал, подошел к окну, посмотрел, как она садится в машину, отъезжает. Она даже на мгновенье заметила меня в окне и улыбнулась. Пошел в ванную, умылся.

Нужно решать, что делать. Черт. Я не могу ей рисковать, но и не могу так просто отдать победу Вольскому. Его победа будет не надо мной, а над здравым смыслом.

Звонок в дверь оторвал меня от созерцания унылого пейзажа за окном, состоящего из гаражей, заброшенной детской площадки, поломанных лавочек.. Затем послышались шаги в коридоре, а нос уловил запах дорогого одеколона, которым он маскировал свой собственный смрад. Этот смрад не исходил от него тела. Он был вымыт, ухожен, вычищен.

Воняли его мысли.

Очередным враньем, хитростью, одержимостью, ненавистью и всем тем ужасом, что может поместиться в человеческой душе.

Был только один тип людей с похожим запахом. Зависимые. Наркоманы, алкоголики, погрязшие в болезненном пристрастии к игральным автоматам, не контролирующие свой аппетит, либидо.

Он зависел от власти. Она для него была не средством, а целью, а его грязное естество требовало все больше и больше увеличивать дозу.

- Здравствуй, - сказал Вольский.

Я с трудом сдерживал себя от желания прикончить его на месте. Не поворачивался к нему, старался игнорировать его смрад, тупо смотрел в окно, понимая, что сейчас он даст мне выбор, и я сделаю так, как хочет он. Он же в свою очередь получит очередную дозу своего наркотика на следующие пять лет.

- Какой-то ты стал сам на себя не похож, Виктор, - говорил Вольский. – Как насчет выпить?

Я не отвечал. Но слышал и чувствовал, как он наливает спиртное.

- Держи, - протянул он мне стакан с виски. – За истинные пары?

Я взял стакан, опустошил его. Жар алкоголя быстро распространился по телу.

- Зачем ты пришел? – спросил его.

Он закурил, посмотрел на меня.

- Как зачем? Хотел поинтересоваться насчет твоей конференции. Где ты объявишь, о том, что снимаешь кандидатуру с выборов. Все готово к твоей речи. Как предпочитаешь, вживую или в телестудии?

- Это уже не твоя забота.

- Это правда, - Вольский выпустил в потолок клубы дыма. – Главное, чтобы ты знал, кто главный. Кто переиграл тебя. Знаю, что для вас это важно – быть на вершине. Альфа-самцы и все такое. Но пока что этот мир принадлежит людям. А вы – лишь реликт прошлого, которому уготовано вымирание.

Мои пальцы сжались в кулаки. Он знал, куда давить. Он провоцировал меня. Надеялся, что я как минимум заеду ему по морде, и в тот же момент сюда заявится десяток его человек вместе с журналистами и камерой. Не то, чтобы ему сильно было это нужно, но он не мог лишний раз не насладиться собой и, как он считал, победой.

Стакан со звоном треснул в моей руке. Осколки разлетелись по всей комнате, а он лишь улыбнулся.

- Когда-то мы дружили, Вольский. Но ты оказался тем еще козлом.

- Я не изменился. Да и ты не очень. Тебе больно признавать очевидное. Что второй раз ты совершаешь глупость по одной и той же причине – из-за женщины. Только тогда ты потерял друга, а сейчас возможность добиться своей цели.

Может, он и был в чем-то прав.

Но ошибался в другом - я еще ничего не потерял.

- Будет тебе и конференция, и заявление, - твердо сказал я, смотря ему в глаза.

Глава 11

Я беременна!

Виктор уверен в этом, да и я ему верила. Но это произошло так спонтанно, что башка шла кругом. К такому готовятся долго, планируют, раздумывают, а тут – как снег на голову посреди Июля. Было страшно. Если с Виктором что-то случится? Вспоминала лицо Вольского и понимала, что тот готов пойти на все, хоть на убийство.

Да и сам Виктор…

Вдруг завтра он передумает? Сердце говорило, что нет, но готова твердо настаивала на своем. Он может просто послать меня подальше и больше я его не увижу. Останусь одна с ребенком на руках. Без своего жилья, без средств к существованию…

Воображение рисовало кошмары, голова трещала от всевозможных предположений. Почему он сказал мне уйти? Если наши отношения для него ценны, почему просто выгнал?

Машина, в которой меня везли, остановилась на одной из центральных улиц города.

- Подождите, - сказала сопровождавшая меня молчаливая женщина, вышла из автомобиля.

Я сидела и разглядывала все, происходящее вокруг. И боялась.

Рядом ходили демонстранты с флагами Вольского и транспарантами, кричали лозунги в стиле «долой оборотня», кто-то даже успел с кем-то передраться и очень быстро убегал от полиции. Хоть я понимала, что снаружи меня не видно, все равно боялась. Было ощущение, что чуть ли не каждый прохожий видит меня сквозь тонированные стекла автомобиля и вот-вот воскликнет «хватайте её!» или что-то в этом духе.

Женщина вернулась, протянула мне запечатанный конверт.

- Внутри карта с суммой, которую обещал вам Виктор, - сказала она. – Пароль внутри. Он хотел, чтобы вы уехали из страны. Сами видите, что творится. Отвезти вас в аэропорт или на вокзал?

- Нет. – покачала головой я. – Как минимум мне нужно собрать вещи.

- Когда соберете – позвоните по этому номеру, - она протянула мне визитку. – Скажите, кто вы, и вас доставят куда нужно под охраной. Автобусами, метро, такси лучше не пользуйтесь. Ради вашей же безопасности.

Я кивнула. Понимала, что встретить в метро компанию типов, как вон те, с флагами и видом, будто только что вышли из колонии строгого режима, смерти подобно.

Но и уезжать не особо рвалась желанием. Хотела увидеть Лондон, Париж или Рим, но не вот так спонтанно, точно не в бегах, не зная языка, в одиночку, оглядываясь по сторонам, не следят ли за мной.

А если Вольский станет президентом – ведь так и будет.

Вряд ли мне, как и Голубоглазову, найдется место в этой стране. Он уже обещал несколько законов, ограничивающих права оборотней. Но что самое страшное и ужасное – часть народа его поддерживала.