Самая старшая (СИ) - Белова Полина. Страница 6
- Господин пристав, Вы нас накормите? – спрашиваю, потому, что чувствую, момент удачный.
Чиновник даже споткнулся.
- С чего бы?! – вырвалось у него.
- Ну ведь… Вы же привели нас в участок! – наглею я. – Время обеда. Задержанных полагается кормить. Разве не так?
- Так. Но… ведь Вы не задержанные.
- Прямо сейчас можем уйти куда захотим?
- Нет.
- Тогда оформляйте, как задержанных, и кормите!.. Пожалуйста…
- Но за что?!
- До выяснения! Документов у нас нет? Нет! Вот Вы и задержали нас до выяснения всех обстоятельств, по необходимости. А задержанных положено кормить, – как попугай повторила я. – А я вам ещё кое-что подскажу… Насчёт дороги…
- Ну… тогда оформить надо, - согласился, наконец, пристав.
- Оформляйте. – вздохнула с облегчением и жалобно попросила. - А пока пошлите кого-нибудь в харчевню. Дети очень голодные. И я после болезни слаба, еле стою.
Приблизительно через полчаса мы поели горячего. Правда, для этого нас заперли в такой странной комнате, в которой вместо одной стены была решётка из толстых деревянных прутьев. Я такие помещения для задержанных в индийских фильмах видела, где герой попадал в полицейский участок.
Глава 5
Сыто жмурилась, лежа у самой решётки прямо на каменном полу, который охранник специально для нас щедро посыпал свежей соломой. Я делала вид, что сплю, потому, что только так могла оценить обстановку и спокойно подумать, что делать и как мне быть дальше. За спиной тихо переговаривались довольные накормленные дети.
Ближе всех ко мне сидели сёстры. Они тихонечко строили планы, как бы им найти дом, где теперь проживает Дарья, чтобы сообщить сестре о смерти родителей. Кроме того, тринадцатилетняя Лиза горячо убеждала Танюшку, что им следует попросить защиты и приюта у новой семьи сестры.
- Ничего не выйдет, Лиза, - печально говорила Таня. – Я слышала, как мама с Дашкой шептались. Они там и сестру нашу, бесприданницу, не очень-то рады видеть… За Машу будем держаться.
- Машке всего шестнадцать! Что она может! А у Дашки муж взрослый! Он может для братьев новый договор на ученичество с мастером заключить, и их не сошлют в штольни, как преступников! – с жаром доказывала Лиза Татьяне.
А вот это интересно… Как преступников?
Я приподнялась, встав на колени, и поманила к себе охранника. Тот некоторое время размышлял, стоит ли удостоить меня такой чести и подойти, и, к счастью, принял решение в мою пользу.
- Чего тебе, красавица? – спросил негромко.
- Уважаемый господин начальник, - такое начало разговора охраннику очень понравилось. – Простите, если спрашиваю глупость. Такому много повидавшему и опытному мужчине, как Вы, мой вопрос, конечно, покажется наивным… Но очень прошу, ответьте! Правда ли, что на добычу антизекерита отправляют только преступников?
- Ну да! Тех подростков, что на воровстве пойманы, или ещё на чём похуже, всегда к этим работам приговаривают. Кого на год, а кого и на пять! Это же всем известно! – немного высокомерно, но очень охотно, ответил охранник.
- Да, конечно, известно! Это я от волнения неправильно спросила… А, что же, правда, что за этих преступников деньги платят? За этих подростков?
- Маги городской управе за каждую голову золотом платят. А, если, вдруг, кто-то погибает там, так присылают хорошую компенсацию родителям, если они живы, или, опять же, городской управе. Городу со всех сторон польза: и наказание, и перевоспитание, и монет прилично получаем, и тюрьмы содержать не надо. – ответил охранник и поспешил отойти от меня, заметив, что пристав оглянулся и недовольно посмотрел на него.
Вот оно как… Здесь «дяденька не надо так с нами, пожалуйста» не поможет. Я прикрыла глаза, в поисках выхода…
Понимаю, что не знаю этого мира и местных реалий. Кроме того, тело, в котором оказалась – слишком юное, и детей этих знаю всего три дня, но… Что же мне теперь, бросать их на произвол судьбы?
При мысли о судьбе, невольно бросаю взгляд в окно участка на виднеющийся на противоположном конце площади храм местной богини. Тем временем, пристав упадал перед магами, всячески угождая им. Несколько мужчин в форме, которые оказались в участке к нашему приходу, бегали туда-сюда, выполняя поручения начальника. Это один из них принёс из харчевни ведро горячего супа для нас, другой оформил задержание, а третий - наладил самовар с румяными баранками для магов.
Надо же! Эти роботы в чёрном едят, как люди…
И вот… Не то, чтобы мне самой баранок захотелось! Но, они же взрослые мужчины, а рядом, в одной комнате с ними, отгороженные всего лишь деревянной решёткой, дети. Каково им наблюдать и глотать слюну?
Суп, конечно, был вкусный и наваристый. Но суп – это суп, в баранки – это баранки! Я бы на месте магов угостила детей! Но те даже не подумали сделать это. Сами всё съели и чай выпили. А сейчас сидят, носы свои высокомерно задирают, негромко беседуют между собой.
- Что будет с нашим домом? – громко крикнула я магу, который от неожиданности резко повернулся на звук и столкнул со стола чашку. Та с грохотом разбилась на мелкие осколки.
Шум в участке мгновенно стих, и на нас с магом посмотрели все: и маги, и местные полицейские, или как их там, и дети…
- Что будет с нашим домом? Его вашей магией разнесло! – напористо и громче повторила я вопрос, вставая с колен, потому, что никто не собирался мне отвечать.
- Городская управа получит компенсацию за все зафиксированные разрушения и распределит между пострадавшими, – нехотя снизошёл до ответа Георг.
- А где нам жить? Мы – дети! Нас двенадцать! Мы только что остались сиротами!
- Мы поговорим об этом позже, - отозвался пристав.
- Как же, позже! Я волнуюсь, вдруг моих братьев, как преступников, отправят на добычу антизекерита из-за того, что нам теперь негде жить? – начиная этот маленький скандал, я понимала, что обвинять в чём-то пристава ни в коем случае нельзя, именно он будет решать нашу судьбу. А вот магов - можно. Вроде бы, они просто либо платят деньги, либо нет, а до остального им нет никакого дела, а всё же их опасаются и слушаются.
- Никто подобного не сделает, не говорите глупости! – осадил меня Георг, в то время, как лицо пристава наливалось бураковым цветом.
- Нам негде жить! – снова закричала я и начала рыдать и завывать, устраивая балаган в участке. – Верните нам дом! Или я сяду на ступенях храма богини судьбы и буду изо дня в день причитать, что проклятая магия лишила двенадцать детей-сирот крыши над головой, и буду умолять богиню Судьбы, чтобы она убрала её из этого мира навсегда!
На каменных лицах людей в чёрном впервые отразились какие-то эмоции. Настолько мимолётно, что мне даже трудно дать им чёткое определение, но одно было кристально ясно – магам не понравилось моё выступление.
А что? Что мне было делать? В данный момент, относительно продажи братьев я надеялась только на огласку, особенно, перед магами. Предполагаю, что пристав хотел провернуть отправку ни в чём неповинных сирот на исправительные работы по-тихому, а теперь, надеюсь, не станет этого делать.
Что касается дома… Да! Я очень боялась остаться с детьми без своего угла. Что помешает приставу на неопределённое время затянуть с выдачей положенной нам компенсации или вовсе не отдать нам её? Нас любой обидеть может и защитников нет… С таким отношением местных властей, я подумала, что дом помогут вернуть только общественное мнение и местные верования. Вот и устроила этот спектакль. Надо смотреть правде в глаза, всё же, я уверена, что пристав в нашем случае мог по-тихому и братьев продать, и семью Кузнецовых в разные стороны раскидать, и деньги за дом присвоить, а помешать ему могли только маги, которым он сейчас самолично чай подавал.
- А я ещё жениться на тебе хотел! Дура! – еле слышно прошипел мне пристав прямо в лицо, подойдя к решётке.
Я стояла, ухватившись руками за две соседние деревяшки, и вдавив в просвет между ними лицо.