Любовь зла - Алешина Светлана. Страница 23

Сказала я это полусерьезно, но, взглянув на Фиму, поняла, что ему уже случалось получать как предложения о щедром вознаграждении за очень хорошую или очень плохую работу, так и угрозы. Так что, Оля, тут не до шуток.

Они очень не хотели оставлять меня одну, все чего-то опасаясь. У меня же так болела спина, что мне уже было море по колено. Если я сию минуту не лягу, пусть убивают — это будет актом милосердия.

— Позови хотя бы Маринку, — предложил наконец Виктор.

Я схватилась за голову.

— Господи! Она же еще до сих пор ничего не знает!

— Заодно и расскажешь.

Я застонала — моя спина!

— Отличная идея, — обрадовался Фима, — Так всем будет спокойнее. Где она живет? Я ее сейчас же привезу…

Получив адрес и поцеловав мою руку, Фима исчез.

— Ну что, влипли мы? — сказала я Виктору. — Представляешь, что будет, если другие газеты узнают об аресте по подозрению в убийстве одного из самых известных журналистов-криминалистов в городе? Скандал!

По глазам Виктора я поняла, как он глубоко убежден в том, что скандал разразится прямо здесь и сейчас, как только привезут Маринку, которая неизбежно смертельно разобидится на то, что ей ничего не рассказали. Не без внутренней дрожи соглашаясь с ним, я взяла трубку и набрала Маринкин номер. Ответила одна из ее соседок, я попросила позвать Марину, а когда та подошла к телефону, я заинтриговала ее неожиданным приглашением приехать ко мне в столь поздний час.

— Что, мы опять срочно ищем на кого-нибудь компромат? — полюбопытствовала она.

— Все гораздо интереснее, — вздохнула я. — Собирайся, сейчас за тобой заедет Фима. Он уже в пути.

— Я мигом, — пообещала Маринка.

В этом я не сомневалась: она никогда не упускала случая смыться из ненавистной ей коммуналки Когда минут через двадцать Фимина машина остановилась у моего дома, Виктор быстро распрощался и, сбежав по лестнице, вышел через двор.

Сталкиваться с обиженной на него Маринкой он пока опасался. Ничего, сейчас я ей все объясню, она им еще будет гордиться. Только дай мне, господи, сил и терпения.

— Ах как замечательно, — воскликнула Маринка, влетая в открытую дверь. — Всегда бы я путешествовала с такими удобствами! Фима, ты чудо!

Фима кинул на меня красноречивый, выразительный взгляд. Вот, мол, все меня ценят, а ты… Я аж съежилась от угрызений совести.

— А горячая вода у тебя есть? — поинтересовалась моя подруга, заглядывая в ванну и открывая кран.

— Ничего, что я такая самостоятельная? — спросила она, вновь возвращаясь к нам.

— Чувствуй себя как дома, — кротко ответила я.

— Нет уж, спасибо, — содрогнулась Маринка. — Я уж лучше как в гостях, а то придется занимать очередь в ванну или… — она напряженно посмотрела на нас с Фимой, как на потенциальных конкурентов и соперников.

— Нет-нет, — засобирался Фима. — Как-нибудь в другой раз. А сейчас мне пора.

Я ошеломленно переводила взгляд с Фимы на Маринку. По-моему, во взаимной вежливости они зашли немного не в ту степь. Моя ванна, в конце концов, мне в нее и приглашать. Как-нибудь в другой раз… Ха, как это понять?

Заметив мой заинтригованный взгляд, Фима покраснел. Великие боги, увидел бы такое кто-нибудь из его оппонентов или судей! Его коллеги по работе дорого бы дали за подобное зрелище.

— Я, пожалуй, пойду, — с трудом вымолвил он.

Видно было, что уходить ему совсем не хочется, с большим удовольствием остался бы и позаботился обо мне.

— Хорошо, — кивнула я. — Спасибо за помощь, завтра я очень буду ждать твоего звонка и надеяться на хорошие новости.

— Сама знаешь, сделаю все возможное, — ответил он, на глазах превращаясь в другого человека. — Одна просьба: отнесись ко всему посерьезнее и будь осторожна. Спокойной ночи.

— Что это с ним? — удивилась Маринка, когда я закрыла за Фимой дверь. — Ой, а что у тебя с губами? — наконец заметила она. — Та-ак, и что значит его «будь осторожнее»?

Я глубоко вздохнула и начала рассказывать Маринке, в чем дело. Надо отдать ей должное, она не прерывала меня, не издавала изумленных восклицаний, лишь изредка задавала уточняющие вопросы.

— Мне как-то трудно так сразу все это воспринять, — сказала она, когда я наконец закончила свое повествование. — Пока что, как ни крути, получается, что, кроме Сергея Ивановича, убить Степу никто не мог. Нужно, конечно, поспрашивать завтра остальных соседей, но мне кажется, что это ничего не даст. К тому же милиция наверняка уже успела сделать это раньше.

— В том-то и дело, но вдруг?

— Вдруг даже кошки не родятся, — поморщилась она. — Хотя, надежда — глупое чувство, но умирает она тем не менее последней. Вот ты, оказывается, где пропадала все это время, — отвлеклась она от темы. — А я уж решила, у тебя роман, и ты совсем забросила работу.

— Представляю, что ты подумала, увидев мою разбитую морду, — невольно фыркнула я. — Как же, темпераментный мужчина!..

— Но ты говоришь, Фима надежды не теряет?

— Он ее вообще никогда не теряет, неисправимый оптимист! Но и он признал, что при имеющемся материале будет очень сложно работать. Он обещал добиться освобождения под залог, но только где нам взять такую сумму?

— Крупную?

— Это уж как назначат, но, наверное, равная примерно цене хорошей квартиры. А ты думаешь, это все-таки он? — жалобно протянула я.

— Не знаю, — Маринка вскочила со стула. — И вообще мне надо привыкнуть к этой новости.

Я, пожалуй, пойду попривыкаю в ванной.

— Иди, — я перебралась к столу, включила компьютер, загрузила игрушку, уже приблизительно зная, что сейчас произойдет.

Маринка не заставила себя долго ждать. Шум воды стих — ванна набралась, и почти сразу же до меня донесся Маринкин вопль:

— Послушай, ну а другие потенциальные убийцы есть?

— Серьезных кандидатов нет, — заорала я в ответ. — Степана якобы ненавидела брошенная им девушка, но это было полтора года назад, и больше пока мы ничего об этом не знаем. Есть еще Алексей, который тоже не любил Степу из-за Насти и еще не знаю там из-за чего. Но это тоже как-то нелогично: Настя бросила Степу и ушла к нему, Алексею, а если к тому же он прознал про Степин отъезд, то зачем ему делать такие глупости? Соперник сам ушел бы с дороги…

— Может, у него это случайно получилось? — провыла из ванной Маринка.

— Это как?

— Положим, они разговаривали, Алексей стал угрожать ему пистолетом, а он выстрелил.

— Ага. Сам и три раза. Только что сама же сказала, что вдруг ничего не бывает. К тому же эта проклятая закрытая дверь…

— Может, он ждал на чердаке. Сидел там всю ночь.

Видно, сегодня Маринке не лежалось в ванной, она опять включила воду и принялась мыться, шумно плескаясь. Мне же подойти ближе к двери, хотя бы сесть на табуретку в кухне было нестерпимо лень, да и спина всячески давала понять, что она категорически против каких-либо передвижений, поэтому мы орали теперь, как две белуги, старающиеся перекричать шум воды.

— Не знаю. Мы как-то не подумали об этом, но, мне кажется, милиция проверила этот вариант, у них опыта в таких делах больше.

По трубе деликатно постучали. Я взглянула на часы — половина двенадцатого.

— Или он знал кого-то из соседей, — продолжала надрываться Маринка.

— Слушай, выходи и поговорим нормально. Мне больно орать, между прочим, — я уже сама начинала злиться. Любой более-менее глубокий вздох тут же напоминал мне, какие же все-таки ранимые существа люди.

Я вяло тыкала пальчиком в клавиатуру, не особенно задумываясь, во что играю, когда в гостиную вошла Маринка — возмутительно бодрая, свежая, с изящным тюрбаном на голове: и где только научилась их так заматывать? Она взглянула на монитор и возмутилась:

— Не умеешь играть, не играй. Нечего над порядочной игрой измываться. Кстати, у Романа же есть знакомые в политехе. Может, кто из них знает что-нибудь о Степане, или Алексее, или о той ревнивой девушке. Хотя с трудом что-то верится в ревнивую девушку.