Будь моим, будь другим (СИ) - Семакова Татьяна. Страница 11
Я медленно сделала пару шагов назад, а потом развернулась и торопливо зашагала к выходу с кладбища. Итак, описание вполне подходит. Этому точно не до семьи. Не факт, конечно, что это именно верзила, но вероятность девяносто девять процентов меня вполне устраивала.
— С такими… — повторила слова ее матери, задумчиво постукивая пальцами по рулю.
Как можно познакомиться с подобным парнем, работая в больнице медсестрой? Знамо как, у меня тоже был один такой, из бывших пациентов. А у громилы шрам на груди, год от силы, еще виднелась краснота у рубца. Есть примерные сроки и характер ранения, а значит, можно попытать счастье в картах пациентов. Смысла скрывать ему свою личность не было, рана ножевая, наплел с три короба и квалифицированная помощь в кармане. Я развернулась на светофоре и направилась в больницу.
Коллеги в ординаторской встретили меня удивлёнными взглядами: раньше в свой выходной я никогда не приходила, а я кинула сумку вместе с курткой на диван и поморщилась:
— За две недели столько бумаг скопилось, чертова бюрократия.
— Ага, — кисло поддержал мой сменщик. — Как будто мало того, что мы жизни спасаем.
Прозвучало высокопарно, но, в целом, я была полностью согласна, так что молча кивнула и уселась за свободный стол, включив компьютер.
— Как ночь прошла? — спросил, нависнув сверху.
Я стиснула зубы в раздражении и отозвалась с ленцой:
— Тишь да гладь.
— Значит, сегодня попрет, — поморщился в ответ. — Твоя смена была пятой.
Я невольно скривилась и откинулась на спинку стула. Была у нас некая особенность. Если пять смен подряд тишина, на шестую попрет, как рыба на нерест, и начинают выдергивать из кроватей всех, кто в состоянии хотя бы делать вид, что работает. Однажды мне пришлось оперировать сильно подшафе, но там выбор стоял так: либо я, либо никто, потому как все три хирурга помимо меня были по уши в чужих кишках, даже отец. Было это полтора года назад и я была достаточно уверена в себе, а благодаря коньяку, пожалуй, даже самоуверенна. Одна операция была срочная, а вот три других — все с огнестрельными ранениями. Раньше я не задумывалась над этим, но теперь стало любопытно и первым делом я полезла искать карты тех пациентов.
Увидев, что я полностью погрузилась в работу, коллега отлип от моего стола и вернулся за свой, тяжело опустившись на стул, а я смогла не таясь просмотреть отчеты коллег и вспомнить свой. Ранение мне досталось плёвое, на следующий день парень очнулся и заявил, что просто себе шёл, как вдруг раздались выстрелы и его зацепило. Уверена, двое других поведали примерно ту же историю и, раз уж это случайность, были вынуждены сообщить свои данные. Ксерокопии паспортов прилагались, так что я без труда узнала похищенного Мухина. Невезучий парень, тогда ему прострелили ногу.
Я отправила карты всех троих на печать, на всякий случай, а затем принялась искать верзилу и… нашла. Фомичев Анатолий Трофимович, тридцать три, не женат, детей не имеет, во всяком случае зарегистрированных на него, прописка местная. Лицо на фотографии хмурое, взгляд тяжёлый… и это в двадцать с небольшим. Видимо, жизнь у него была не сахар. Его карту печатать не стала, вся информация и так намертво осела в моей голове, поднялась и отправилась к выходу.
— Быстро ты, — хмыкнул коллега, а я пожала плечами:
— Так выходной. И он может неожиданно закончиться.
Он скривился в ответ, предвкушая тяжёлую смену, а я быстро вышла, пока он не решил поболтать о погоде. Которая, к слову, была отвратительной: шёл мелкий снег напополам с дождем, под ногами жидкое грязное месиво, а на дорогах жуткие пробки, как будто все жители нашего небольшого городка решили разом выехать по моему маршруту.
Когда я начала клевать носом за рулем, раздался телефонный звонок.
— Салют, — бросил Сашка коротко. — Чем занимаешься?
— Торчу в пробке, — буркнула уныло, а Саша хохотнул:
— Отличный выбор. Давай пообедаем вместе?
— Я в центре, отсюда не выбраться до весны, — скривилась, прикинула шансы, а потом хмыкнула: — А вот сюда попасть — вполне реально.
— Заслужил, — посмеялся тихо. — На площади у фонтана, через час.
И эти три километра я ехала ровно столько. Потом ещё минут двадцать искала парковочное место и к фонтану подошла, пылая праведным гневом.
— Етить-колотить, — почесал затылок Абрамцев. — Пойдём скорее положим в тебя что-нибудь вкусное, пока ты меня не сожрала. Уже четыре, должно быть свободнее, — взял меня под руку и потянул в ближайшее кафе, которых на площади было столько, что она стала напоминать фуд-корт в торговом центре.
Мы разделись и устроились за столиком, Сашка покосился на мой непривычный прикид и состроил рожицу, сказав весело:
— Оделась, как на похороны.
— Можно сказать и так, — поморщилась в ответ. — Ездила на могилу Людки.
— На хрена? — удивился Саша, а я пожала плечами:
— Проснулась утром, а она все из головы не идёт. Ладно бы просто авария или другой несчастный случай… — друг повёл плечом и нахмурился, а я поморщилась: — Столкнулась с ее матерью. Выглядела так, как будто планировала там остаться.
— Ну, тут как раз ничего удивительного, — отозвался, листая меню, — единственный ребёнок. Умница-красавица, а тут такое.
— И никто не поддерживает? Жалко ее… должны же быть какие-то родственники, друзья, хоть той же Люды.
— Вот ты красивая баба, Ник, — усмехнулся Абрамцев, отрываясь от созерцания блюд. — Много у тебя друзей и, тем более, подруг?
— Ну так то я, — хмыкнула самодовольно. — Хирурги вообще все ужасные засранцы.
— Не знаю как на счёт всех, но что касается тебя — спорить не буду, — засмеялся он тихо, — Людка была поприветливее. С Таней часто обедали, Брянцевой, тоже ничего такая, видимо, не сильно завидовала чужой красоте. Только на похоронах ее не было, — задумался вдруг, а я пожала плечами:
— Может, смена ее.
— Могла бы и отпроситься или поменяться, общались же… не понимаю такой дружбы.
— Ну Слава Богу, хоть кто-то будет лить слёзы над моей могилой, — хохотнула невесело, а Сашка съехидничал:
— Я говорил только про присутствие.
— Славный ты парень, Саша, — вздохнула в ответ, а потом выдала свою лучшую улыбку: — Ты угощаешь. Это тебе за ресторан.
— Там ты тоже не платила, — заметил ворчливо, а я заказала все, что приглянулось. — Совести у тебя нет, — заржал друг, но, вообще-то, жадным никогда не был. Если по правде, деньги он вообще не считал, получая нехилые дотации от родителей.
— Слушай, а чем твой отец занимается? — спросила неожиданно, а он удивился вопросу:
— Ого, всего каких-то пять лет и ты начала интересоваться моей жизнью?
— Это второстепенная информация, — ответила невозмутимо, — все остальное мне известно.
— Да бизнес у него, — отмахнулся друг и принялся усердно жевать.
— Сегодня шестая смена, — заметила, лениво ковыряя викой в тарелке, а Саша поморщился:
— Хоть бы доесть дала спокойно… — и тут как по команде у обоих начали трезвонить телефоны. Мы переглянулись, а Саша вздохнул: — Началось. Рано сегодня…
— Не к добру, — нахмурилась в ответ и начала торопливо одеваться.
В больницу мы добежали за десять минут своим ходом. Сашка прыгнул в скорую и поехал на выезд, а я понеслась через приемную в хирургическое, мельком взглянув на каталку в коридоре, на которой корчился какой-то парень, держась за руку.
На ходу сняла куртку, вихрем влетела в пустую ординаторскую, швырнула ее вместе с сумкой на диван и торопливо переоделась и помыла руки, а потом почти бегом припустилась во вторую операционную, которую уже подготовили.
— Леонидыч, ставь макарошки, — протянула, обращаясь к анастезиологу. — Дуршлаг нам подготовили.
Он хмыкнул, а я выдохнула и посерьёзнела, приступив к делу. У мужчины было пять пулевых ранений, две прошли по касательной, позже я просто отдала их ковырять ординатору, внимательному молоденькому парнишке с твёрдой рукой, а пока мы занялись самой серьёзной — в брюшную полость. Селезенка приказала долго жить, я провозилась семь часов, но уходила вполне довольная результатом: он ещё дышал.