Насильно твоя (СИ) - Борисова Алёна. Страница 12

До утра не заходил к ней в комнату. Даша сказала, что она еще не просыпалась. Не стал будить, сон будет ей только на пользу. Так же, Даша сказала, что она съела абсолютно всё, что уже ни могло не радовать.

Ближе к обеду, когда Доминика так и не проснулась, решил проверить её сам. Постучал в свою же комнату, но ответом мне была лишь тишина. Сначала хотел развернуться, но передумал. Открыл дверь и вошел.

Сел рядом с ней и взял за руку. Провел второй рукой по её лицу и тут же замер. Её губы были синими, а кожа бледной. Тут же пощупал пульс — есть.

Тут же поднял ее на руки и побежал к машине. Доминика, девочка легкая, тяжести от нее не было.

— Слава, заводи, быстро. — крикнул своему водителю на ходу. Тот сразу же прыгнул за руль и завел машину.

Я еще не успел закрыть дверцу, а он уже дал по газам. Всё-таки не зря его десять лет назад взял под своё крыло. Молодой пацан вырос и стал понимать меня с полу слова. Одного взгляда или слова хватало, чтобы он поймал мою мысль.

Всю дорогу ехали двести километров в час, но даже эта скорость казалась мне медленной. Я сжимал руку Доминики и мысленно молил Бога, чтобы всё обошлось. Гладил её волосы и проклинал себя, за то, что оставил одну.

Неужели я так ошибался, когда верил её словам? Неужели настолько я ей неприятен, что она решила себя отравить? В доме никого больше не было, кроме моих работников. Но они все люди поверенные, что не могли за моей спиной сделать такую подлость. Получалось, что Доминика отравила себя сама.

Я не доктор, но за прожитую жизнь, научился ставить приблизительный диагноз. И то, что сейчас я видел, с большой вероятностью было отравление.

Как только Слава нажал по тормозам возле клиники моего товарища, я с Доминикой на руках бежал, как сумасшедший. Голова уже плохо соображала, в висках стучало от страха. Я впервые в жизни испугался чего-то. Испугался потерять дорого мне человека.

— Генаааа. — орал я во всё горло, как только переступил порог клиники. — Позовите Гену, срочно.

Подлетели медсестра с каталкой, я аккуратно уложил на нее свою девочку, бледную и казалось, уже не живую. Откуда-то появился Гена, оттолкнул меня и забрал Доминику. Меня с ней не пустили, сказали подождать в коридоре.

Долгие полтора часа никто ничего не мог сказать по поводу состояния Доминики. Медсестры лишь разводили руками и просили дождаться, когда выйдет Геннадий Юрьевич.

За это время я уже успел обдумать всю свою жизнь и принять не простое для себя решение. И пусть я буду жалеть об этом всю жизнь, но так будет лучше для всех.

Скрипнула дверь и вышел Гена. Я тут же подскочил с лавочки и подошел к нему:

— Как она?

— Привет, Рустам. — пожал мне руку товарищ. — С пациенткой всё в порядке. Её жизни больше ничего не угрожает.

— Отравление?

— Да, это отравление сильными снотворными таблетками. Доза была превышена в три раза, что могло убить девушку. Ты вовремя её привез.

— Спасибо тебе. — выдохнул я устало провел ладонями по лицу. — Чуть не посидел, пока тебя ждал.

— Кто она, Рустам? — спросил он. — Это та самая, которую ты насильно притащил к себе?

— Да.

— Советую тебе её отпустить, друг. Не думаю, что она снова не повторит суицид. Ты ведь понимаешь, что это значит?

— Знаю. — выдохнул и стиснул зубы. — Сейчас к ней можно?

— Даже не думай. Ей сейчас нужен покой, а твоё появление может плохо сказаться на её психике или того хуже, сердце.

— Я тебя понял. Ладно, поеду на работу. Если что-то понадобится, номер мой знаешь. Все расходы я оплачу лично.

— Поезжай домой, Рустам. Ты тоже выглядишь неважно. Если она захочет, я тебе позвоню.

Молча кивнув, я ушел. С этого дня в моей жизни больше не будет Доминики.

Глава 17

Проснулась и первым делом учуяла запах лекарств. Он был настолько едким, что меня начало мутить. Яркий свет не позволял открыть глаза, а голос будто пропал. Тело было слабым, словно по мне проехал поезд, да не один. Руки не слушались, а голова и вовсе не поворачивалась.

Через силу, но всё же открыла глаза, долго привыкая к яркому белому свету. Повернула голову в сторону и замерла. На маленьком кожаном диванчике спал мой отец, свернувшись калачиком. Осмотрела комнату и не поняла, где я.

— Папа. — прохрипела я слабо, но этого хватило, чтобы отец услышал меня. Он тут же подбежал ко мне и обеспокоенно начал осматривать.

— Привет. — улыбнулся он. — Как ты себя чувствуешь?

— Где я?

— В больнице. — с заминкой ответил он.

— Не похоже это на больницу. — я еще раз обвела взглядом комнату.

— Это частная клиника. — сам себя поправил отец.

— А что я здесь делаю?

— Отравление. — грустно произносит он. — Зачем ты это сделала?

— Что? — не поняла я.

— Зачем ты наелась этих чертовых таблеток? Ты ведь могла умереть, если бы Рустам вовремя не привез тебя сюда. — при упоминании Рустама, тут же вспомнила наш последний разговор.

— А где он сам? — но вместо ответа, отец опустил голову вниз. — Папа, где Рустам?

— Он занят, на работе. — с натянутой улыбкой отвечает он. — Я сейчас доктора позову.

Молча вышел и вернулся уже с доктором. Мужчина лет пятидесяти задавал кучу вопросов, измерял температуру, давление, осматривал зрачки, проверял пульс и многое другое.

Вот уже пятый день я находилась в больнице. Чувствовала себя замечательно, слабость и вялость давно прошли. Сегодня должны были отпустить домой. Но вот куда именно я не знала.

Все эти пять дней ко мне приходил отец, приносил всякие вкусности, пытался отвлекать от грустных мыслей. Но это ни капельки не помогало, ведь в голове постоянно были мысли о Рустаме.

За эти дни, что я в больнице, он не приходил и не звонил. Отец уходил от разговора о нем, а если я не отступала, то говорил, что Рустам улетел в длительную командировку.

Конечно же я не верила в это, но сделать ничего не могла. На мои звонки он не отвечал, на сообщения тоже. Изначально думала поехать с больницы к нему, но в последний момент передумала.

Мы вышли из больницы и отец как-то неуверенно начал разговор:

— Рустам тут ключи тебе передал. — он достал из кармана ключ с брелком. — Квартиру он оплатил тебе на два года вперед и вещи твои тоже там.

Я смотрела на него и не верила своим ушам. Рустам меня бросил. Решил, что я для него ничего не значу. Правду говорила та домработница, он вернул, чтобы успокоить своё самолюбие.

— Доминика… — папа тронул меня за плечо. — Едем? Наша машина приехала.

— Да, едем.

Как только мы оказались в той самой квартире, дышать стало трудно. Дорогая, мебелизированная двухкомнатная квартира, явно стоила немало денег. Но в мои планы не входило оставаться здесь надолго.

— Я бы хотел с тобой поговорить. — сказал отец, когда мы сели за стол на кухне.

— Говори, пап.

— Я не хочу оставаться в этом городе. В той деревне, где мы прятались от Рустама, мне понравилось. Я предлагаю тебе поехать туда насовсем. Я уже не молодой, хочется свежего воздуха и тишины.

— Я рада, что ты наконец нашел себя где-то. Но я останусь здесь. Я еще молодая, чтобы переехать в какую-то глушь и крутить коровам хвосты. Прости за прямоту.

— Я всё понимаю, но не могу оставить тебя здесь одну.

— Оставить меня одну, сейчас лучшее, что ты можешь сделать. Я уже девочка взрослая и мне нужно обустраивать свою жизнь. Устроюсь на работу, сниму себе маленькую уютную квартиру и буду жить тихо и спокойно.

Мы долго разговаривали с отцом и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы отговорить его оставаться со мной. Но всё же я смогла и уже на четвертые сутки он уехал, а я осталась одна. Наконец смогла дать волю эмоциям и слезам. Выплакать всё то, что так сильно болело и бередило душу.

Первые двое суток в одиночестве прошли мимо меня. Я не вылезала из кровати, особо не ела, хотя холодильник папа забил мне до верху и перестала осознавать реальность.