Поверь мне - Роман Виолетта. Страница 3

Глава 3

У здания СИЗО я была уже в восемь. Полночи шерстила документы, изучала материалы дела, да и пыталась собрать любую информацию об этом человеке. Все хотела понять, почему он это сделал. Почему зарезал ту, которую любил. Если любил…

Ей было всего девятнадцать, ему сорок. Разве может вспыхнуть любовь при такой разнице в возрасте? Мне не верилось. В свои двадцать пять, я на тридцатилетних смотрю как на стареньких дедушек, а тут разница в двадцать два года. Что нужно было ему от девчонки и так понятно. Юное красивое тело, да и запросы, видимо, у девчонки были небольшими. Семья у нее неблагополучная. Из родных только мать, да и та пьет, как видно из материалов проверки. Участковый ее и опросить то нормально не смог, в силу невменяемого состояния последней.

А Шторм напротив – сложный игрок. Судя по данным нашей базы, под арест попало еще несколько людей из его группировки. Правда, один из них, его непосредственный зам, некий Белицкий, был вчера отпущен Дробиным. Совпадение? Странно все это…

Я мало что знаю о самом Русакове. Кроме слухов, да спорных статей из сети– ничего. Помню, дедушка в разговоре с Исаковым, рассказывал о времени, когда Шторм становился тем, кем является сейчас. Дедуля в то время работал прокурором города, и пытался упрятать за решетку последнего. А посадить удалось не удалось.

После того случая, группировка Шторма стала расти как на дрожжах. Буквально за пару месяцев в Штормовское ОПГ входило не меньше сотни бойцов. И нужно отметить, что львиная их доля – участники боевых действий.

Сколько бы я ни рыла информации, чего-то личного найти так и не смогла. Дробин передал мне только материалы проверки по факту убийства Ольги Данилюк. А все разработки по самому Русакову – мне этого никогда не увидеть.

***

Когда поднималась по ступенькам здания, почувствовала дрожь в ногах. Поймала себя на мысли, что еще никогда так сильно не нервничала перед допросом. Рядом с Русаковым нужно быть начеку. Ловить каждое слово и следить за каждым своим. Легкой встречи не будет – я была уверенна. Но и пасовать не в моих правилах. Исаков прав. Если он доверил мне это – значит, я справлюсь. Шеф – умудренный многолетним опытом мужчина. Он не станет делать глупостей. Каждый его шаг – продуманное и взвешенное решение.

– Доброе утро, Алена Валентиновна, – улыбнулся Петя.

Стянув с плеча сумку, отдала ему удостоверение и свой мобильный. Постовой внимательно изучил содержимое моего саквояжа.

– Давно к нам не заходили, – забрав мой телефон, парень убрал его в специально отведенный для изъятой техники ящик.

Петина улыбка помогла немного снять напряжение.

– Вы всегда так делаете? – спросила, когда он вернул ко мне взгляд.

Парень замер в ожидании. Уголки его губ поднялись еще выше.

– Улыбаетесь, комплиментами сыплете, а гаджеты отбираете.

Петя ухмыльнулся.

– Он уже ждет вас. Проходите.

Справа от меня, у стены томился в ожидании конвоир. После того, как я поздоровалась с ним, мужчина повел меня по длинному коридору, время от времени открывая запертые двери на пути.

Перед тем, как пропустить меня в допросную, он окинул меня встревоженным взглядом.

– Как думаете, это, правда, Русаков?

Я была так занята мыслями о предстоящей встрече, что не сразу поняла, о чем он.

– Шторм. Он, правда, убил Оленьку?

Я многозначительно пожала плечами.

– Разберемся.

Прошла мимо него прямиком в кабинет. А когда подошла к столу и увидела его… Так и замерла.

На стуле сидит. Крупный, плечи широкие, взгляд его цепкий, хваткий, по мне скользит. Достаю неспешно документы из папки, усиленно делая вид, будто мне все равно. А внутри все дрожит. Шторм исподлобья на меня смотрит, руки сцеплены перед собой. Чувствую себя школьницей. Словно и не он тут в кандалах, да за решеткой. Страшно мне внутри. И страх этот объяснить не могу, но он дико сбивает. Сердце в груди под сто сорок. Это раздражает меня. Я давно уже не юная барышня, боящаяся бандитов. За два года работы в органах, научилась быть жесткой, где нужно, научилась общению с такими, как он. Но стоило мне войти в камеру, вся уверенность испарилась.

– А где Дробин? – спрашивает тихо. Голос глубокий, хриплый. Даже в нем чувствуется сила.

– Вы хотите видеть Дробина?

Кладу перед собой документы, устраиваюсь на стул, пряча от него руки. Делаю это специально, желая успокоиться.

– Я хочу видеть эту крысу, но только для одной цели, – он подается немного вперед, в глаза мои смотрит внимательно, а я просчитать его не могу. Ничего. Совершенно. Ни взгляда его, ни мимики. Он – закрытая книга. Сложная, непонятная и страшная.

– Уверена, у вас еще будет шанс пообщаться товарищем майором, а пока ваше дело веду я. Романова Алена Валентиновна, старший лейтенант…

Он не дает мне договорить. Откидывается на спинку стула, нагло улыбаясь.

– Они там, что совсем ох*ели? Списали меня со счетов, раз соплячке доверили мое дело?!

И в этот момент такая ненависть вспыхивает! Наглая, бандитская сволочь! Думает, я одна из его малолетних шлюх, которые бегают за ним, раскрыв от восторга рот? Нет уж. Не на ту напал.

В ответ я лишь скупо улыбаюсь.

– Наоборот, Михаил Александрович, чтят ваши вкусы, – теперь я подаюсь к нему. Смотрю в его лицо жесткое, и вдруг понимаю, что не боюсь его. От слова «совсем».

Его руки по локоть в крови, и каким бы властным и могущественным он ни был – я закатаю его по полной. Я сделаю то, что не смог когда-то сделать мой дед.

– Я так поняла, вам нравятся помоложе…

Он замирает. Лицо – каменная маска. Ни одной эмоции, а глаза его серые – мерзлота арктическая. Такая, что от одного касания обледенеешь.

Воцаряется тишина. Кажется, стук моего сердца слышен на всю комнату. И это бьет по нервам. Здорово так бьет. А потом происходит то, чего я никак не ожидаю. Шторм резко подается ко мне, заставляя отскочить в испуге.

– Я любил ее, – рычит сквозь стиснутые зубы. – Слышишь?! И та мразь, что сделала это с ней, поплатиться!

Это первые его эмоции.

– Вы утверждаете, что не убивали ее. А как же тот факт, что тело девушки было найдено во дворе вашего дома? А на орудии преступления были обнаружены отпечатки ваших пальцев?

Русаков встает из-за стола. Наступает на меня. Я должна позвать конвой. Я должна… Но я не делаю абсолютно ничего. Будто какая-то сила удерживает меня на месте. Интерес? Любопытство? Не знаю. Но я хочу понять, что он собирается сделать. Я хочу разобраться в его голове. Мог ли он совершить это зверское преступление?

Русаков вплотную ко мне. Я могу отступить, но знаю, что через пару шагов будет стена. И я не собираюсь позволять ему загнать себя в ловушку.

– Алена… красивая ты девка, умная… – его пальцы касаются моего лица. И в этот момент в груди словно замыкание. Вспышка, взрыв, я не знаю, как это объяснить. Я остаюсь на месте, позволяя бандиту трогать себя.

– Не лезь ты в это дело. Сожрут тебя и не подавятся… – в глаза мои смотрит, и холодом крутит каждый орган от его взгляда. Неживой он. Полный темноты и боли.

Шторм отходит, возвращаясь на место, а меня только сейчас отпускает. Понимаю, что натворила. Злюсь на себя. Он же бандит, Алена! Он убийца, а ты только что позволила прикоснуться к себе. Тут же захотелось умыться.

– Я услышала вас, – возвращаюсь к столу. – Вы должны рассказать все до последней детали, – мой голос строгий, а движения слишком резкие. Я нервничаю. И он раскусил меня. Это полное фиаско.

Русаков ухмыляется. Пожав плечами, устраивается на стуле.

– Я не убивал ее. Это все, что я могу сказать. Я не шучу, Алена. Не знаю, с какой головы тебе доверили это дело. Не знаю, как Дробин позволил упустить его, видимо и на этого ублюдка у начальства большой зуб. Вот только тебе не справиться, девочка…

Я в ярости. Смотрю в его глаза наглые, и думаю о том, как таких земля то носит.