Ветер в клетке - Мейер Лана. Страница 13

– Давай, – диктую Джама номер, кидая в мессенджере ссылку на пару своих социальных сетей. – И я как раз с тобой закончила, – провожу блеском по ее губам, и мы вместе любуемся ее отражением в зеркале.

– Тогда, я пойду разведаю обстановку. Надеюсь, за пригласительный на этот вечер мне не придется расплатиться натурой, – шутливым голосом заявляет Джама, поправляя завитые локоны. – Будет жалко испортить такой макияж, – подмигнув мне, девушка резко разворачивается и направляется в сторону бассейна. Ее бедра, обтянутые черным коротким платьем, вальяжно покачиваются из стороны в сторону, что говорит о ее уверенности в себе, раскрепощенности и дерзости. Она – крепкий орешек и за словом в карман не полезет.

Джама была моей последней клиенткой на сегодня. Стараясь не думать о происхождении этой вечеринки, я намереваюсь расслабиться возле буфета и обожраться вкусностями со шведского стола.

Нужно насладиться моментом, откинуть лишние мысли. В самом деле, едва ли мне грозит изнасилование. Я точно не буду украдена арабским шейхом, так как я выгляжу просто и блекло на фоне всех девушек, собравшихся здесь. Их украшают лучшие платья, броский макияж и дары пластической хирургии. Кто посмотрит на меня среди изобилия сексуально раскрепощенных женщин? Окончательно успокоившись и расслабившись, я просто испытываю благодарность за то, что могу смотреть на размеренные волны, бьющиеся о берег, подсвеченную яхту и высотки Дубай Марины. В темноте они выглядят как окрашенные в яркие цвета жезлы, подпирающие безоблачное небо Дубая. Наверное, подальше от города, в пустыне хорошо видно звезды…

Энтони нарушает мое одиночество именно в тот момент, когда я хватаю маршмеллоу на палочке и поддеваю им слой шоколада в ближайшей фондюшнице.

– Со стороны ты выглядишь очень мило. Пока все дамы заняты самолюбованием и самопрезентацией, ты ни в чем себе не отказываешь и наслаждаешься жизнью, – парирует он, салютуя мне бокалом шампанского. Терпкий парфюм француза вероломно проникает в мои ноздри.

– Не могу отказать себе в еде, особенно, когда она бесплатная, – облизываю губы, на которых наверняка остался растопленный шоколад. Энтони тем временем пристально наблюдает за движением моего языка, снова проявляя в мою сторону свой неподдельный интерес.

– Так ты обманул меня? И это не девичник? – кидаю выразительный взгляд в сторону перешептывающихся между собой арабов.

– Возможно, нет. Кто знает? – уходит от ответа засранец. – Две тысячи долларов уже на твоей карточке. Могу устроить тебя на подобные мероприятия на постоянной основе.

– На эскорт вечеринки?

– А тебя что-то смущает? – вздергивает бровь Энтони. – Ты же видишь: здесь есть не только они, но и официантки, визажисты, и даже ди-джей, – Тони кивает в сторону симпатичной девушки, что стоит за пультом и покачивает головой в такт музыки. – Вас их аппетиты не касаются, – он бросает взгляд на толпу мужчин, приценивающихся к своим жертвам.

– Только то, что ты мне солгал, – отправив украденную со стола клубнику в рот, я резко разворачиваюсь к морю и направляюсь в его сторону. Почему-то меньше всего мне сейчас хочется видеть еще одного лицемерного дубайского мужчину. Я недолго в этом городе, но уже устала от фальшивости некоторых людей, несмотря на все плюсы этого мегаполиса.

Сняв босоножки, я встаю босыми ногами на влажный песок и устремляю свой взгляд на линию горизонта. Вдоль нее, поблескивают яркими и призывными огнями грузовые корабли и частные яхты. Они вспыхивают и гаснут, выглядят, как звезды, растворяющиеся в море. Погружаюсь в собственные мысли, немного возвращаясь в прошлое и вспоминая Майкла.

И каждый раз, когда эта боль поднимается со дна, мне невыносимо больно. Словно в первый.

А что, если я навсегда останусь одна? Что если, у меня никогда не будете детей и семьи? Что если меня снова бросят?!

Клок из страхов сдавливает грудную клетку, сделать вдох становится фактически невозможно.

– Хотите прокатиться на этой красавице? – меня вновь отвлекают от одиночества и переживания внутренней драмы. Что же это такое, даже пострадать спокойно не дают! Обратив внимание на мужской голос, я замечаю в своем пространстве мужчину арабской внешности.

Он высокого роста – настолько, что мне приходится слегка задрать голову, чтобы вглядеться в черты его лица. Приглушенный свет мешает рассмотреть мужчину до мельчайших деталей, но уже сейчас мне видно, что у него сильный, удушливый взгляд и аристократичные черты лица.

– Нет, – просто отрезаю я, потому что мне это действительно не интересно.

– Нет? – в его голосе звенит ледяная сталь. Он явно не привык слышать такой ответ. – Может быть, хотите полетать над пальмой? У меня есть вертолет, я мог бы организовать поездку за считанные секунды.

– Нет, спасибо, – усмехаюсь я, не веря в происходящее. Что за бред? Почему этот араб выбрал меня, среди изобилия женщин и теперь предлагает такие безумные вещи?

– Вы, наверное, недавно приехали в Дубай. Это видно, – почему-то он решается на озвучку анализа моей личности. – Еще не катались на спортивной машине? Я люблю уезжать в пустыню ночью, разгрузить голову…, – продолжает мужчина. – Но иногда, я нуждаюсь в компании, – звучит, как еще одно приглашение к уединению.

– Нет. Благодарю. Знаете…я не из них, – киваю в сторону девчонок у бассейна. – Я здесь просто работаю. Правда, работаю. Визажистом, – достаю кисть из своей сумочки, неловко улыбаясь мужчине. Морщинка между его бровей становится глубже и длиннее, когда я вновь откровенно сливаю его.

– Здесь все просто работают, – он вдруг берет меня за запястье, нагло вторгаясь в мое личное пространство. Поднимая на него испуганный взгляд, вздрагиваю. Замечаю еще больше морщин на его лице, выдающих его возраст. Шестьдесят или шестьдесят пять? Это не важно…но очевидно, ему приелись резиновые и разукрашенные куклы, раз он так прилип ко мне.

Мужчина приближается ко мне вплотную, сердце мое клокочет в районе горла. Стараюсь скрыть дрожь в своем теле, уверяя себя в том, что нахожусь в одной из самых безопасных стран в мире.

Боже, все это не может быть реальностью. Почему я?

– Строптивость меня только возбуждает. Скажу больше – сводит с ума, – его рука скользит по моему предплечью до внутренней стороны локтя. – А в сочетании с твоей простотой и естественностью, это бесценно…за годы здесь, я так устал от фальшивок, кукольности, манипуляций. Я сразу заметил тебя, Мира.

Он. Знает. Мое имя. Только сейчас, меня вдруг посещает мысль, что он выделил и наблюдал за мной давно…

– Извините, но вы нарушаете мои личные границы и…, – стараюсь вежливо, но твердо защитить себя, не нарвавшись на неприятности. Кто знает, что взбредет в голову этому арабу, если я проявлю агрессивное сопротивление?

– Я давно научился их стирать. Границ для меня не существует, – бросает в меня пафосные заявления. – Любая женщина, как бы упряма и строптива она ни была, может стать моей. Не думай, что ты особенная, Мира. Что ты устоишь, перед деньгами, роскошью, властью, красивой жизнью. Свободной жизнью, – мужчина обхватывает меня за затылок и насильно притягивает к себе так, что наши губы оказываются в жалких сантиметрах друг от друга. Мне неприятен его запах и сама возможность нашего поцелуя. В животе тяжелеет дурное ощущение, поднимаясь до колкого кома в горле.

– Что нужно сделать, чтобы донести до вас, что мне не интересно ваше предложение? – слова превращаются в озлобленное шипение. Приложив дюжину своих сил, я отталкиваю араба, инстинктивно попятившись назад. Мои ноги теперь по колено в море, и я захожу дальше и глубже, глядя на него с вызовом:

– Решила уплыть от меня, русалка?

– Определенно, или вы полезете за мной в воду?

– Попробуй уплыви. Мои люди найдут тебя в любой точке залива. Живой или мертвой, – вкрадчиво запугивает меня он.

Внезапно, я замираю в воде, замечая еще одного мужчину. Возможно, он давно наблюдал за нами, потому что возник, словно из воздуха. Секунда, и он встает рядом с арабом, обращая на него свой взор.