Тот самый сантехник (СИ) - Мазур Степан Александрович. Страница 24

Майор, вытиравшись насухо полотенцем, с ходу начал подсчитывать траты на листике, вздохнул. С фундаментом, блоком и даже крышей почти удачно получилось, цемента в части было хоть залейся, блоки у родственника со скидкой взял ниже себестоимости. А вот на окна и двери потратился. Теперь все траты на водопровод и отопление, электрику, и самое обидное, на сантехнику.

— Ну и воду заведу в ванную комнату, на кухню и в туалеты, — добавил Боря, готовый построить хоть дворец, пока дни службы числятся, живётся в тепле и даже кормят.

Туалета, а точнее помещения под них, в доме было два, на первом и втором этаже. Но оба стояли без дела. Приходилось использовать помещение на улице без особых удобств. Из дыры дуло так, что булки промерзали, а бубенцы звенеть начинали так же быстро, как телефон брал в руки.

«С такими сортирами в гаджетах не посидишь», — добавлял внутренний голос.

А всё потом, что шамбо солдаты летом закопали, только трубу в фундамент завели не сразу на стадии заливки, а раздолбили щель после устойки-усадки. Затем замазывали и прятали. Но на этом дело и встало. Дальше трубы для слива никто по дому не прокладывал. Другой работы хватало.

— Короче, достану я материалы. Но не всё сразу.

— А по печке?

— С печкой погоди. Я сразу плиту газовую для кухни возьму. Тёще новую брал на юбилей. А теперь куда? Врагу что ли оставлять? Заберу. Её и поставишь. А чтобы не запарился пока без плитки, Ольга тебе будет обед и ужин привозить. С утра учится в институте, не может. Но на завтрак чаем с печеньем обойдёшься. Кипятильник у тебя есть. А вот обед горячий будет. Ужин разогреешь.

— Ольга? — только и спросил Боря, стараясь не дёрнуть ни единой щетинкой на заросшем не по уставу, но исключительно ради утепления в зимний период лице.

— Дочка моя.

— У вас есть дочка? — включил дурочка Боря, хотя прекрасно знал, что после развода с женой та больше тяготела к отцу, чем к матери. Хотя бы потому, что отец с полковницей по курортам не ездил и фотографии с пляжей не слал.

Майор не ответил, укатил. А Боря тут же гладко выбрился в тазике с горячей водой, постирал одежду, развесил. На следующий день будет весь с иголочки одет. Не часто в гости студенточки заглядывают.

«Хочу, хочу, хочу!» — бубнил внутренний голос, вместо того, чтобы давать какие-то советы или рекомендации по факту. Ведь по факту телу восемнадцати лет безумно хотелось выплёскивать гормоны. А семенем Бориса можно было засеять ближайшее поле у леса, да только лунок желающих в округе не хватало.

Оля приехала на следующий день в белом седане потёртых лет. Но Боря заметил гостью, лишь когда та достала из багажника ням-ням-груз и уже топтала новую тропинку по белоснежному плену с двумя объёмными сумками.

Из-под спортивной шапки торчали пшеничные локоны. На немного подкрашенные, длинные ресницы ложились снежинки. Зимние сапоги на высоком каблуке облегали изящные ляжки, а куртка-плащ прикрывала всё от коленей до подбородка. На плече небрежно висел накинутый наспех длинный шарф, что вот-вот грозил сползти в снег.

Боря застыл столбом, разглядывая это чудо на отдельно взятой территории. А затем быстро пошёл навстречу. И чем ближе приближался, тем больше росло волнение.

«Поздоровайся, поздоровайся я тебе говорю!» — переживал за первую встречу внутренний голос, но язык как отнялся.

Потому Глобальный просто подошёл к ней и неожиданно для себя подхватил не сумки, а сразу Олю на руки. И не говори ни слова, понёс к бане.

— Ничего себе встреча! — махая сумками, ответила Оля. Глаза большие, голубые, и что под ними скрывается кроме удивления сразу не разглядеть. — Да меня папа не руках не носил!

Но Боря смотрел не под ноги, а только в них. И руки его так крепко обхватили девушку, что упасть та не боялась. Только ёрзала сумками, не сразу желая смериться с участью носимой.

— А я буду, — наконец выдавил из себя Глобальный и мог бы ровно так же отнести её хоть в поле, хоть в лес, хоть в город. Но чёртова протоптанная тропка среди снега быстро кончилась. И пришлось поставить доставщика на место.

Оля, так и не выпуская из рук с руковичках сумки, улыбнулась. И Боря готов был поклясться, что это лучшая улыбка в мире. А взгляд зацепился за розоватые щёки. И пока внутренний голос делал предположения смутил ли он её, или то от морозца, Глобальный наслаждался этой картинкой. И старался отметить все-все детали. Возникло спонтанное желание приблизиться и поцеловать это сокровище, а затем обнять крепко и никогда-никогда не отпускать, но… Боря зассал.

Замерев столбом, он лишь позволял себе пялиться на девушку-картинку.

«Ночью пригодится. И трафик тратить не надо», — одобрял и этот поступок внутренний голос, даже не позволяя себе замечания, что оба одичали в глуши.

— Это что же мы, как в мультике теперь будем?

— Каком мультике? — проблеял Боря, ощущая, как истончился голос.

— Ну, вы Гена, а я чебурашка. Чебурашка нёс вещи, а крокодил его нёс. Так и… взаимодействовали.

Её голос на последней ноте упал до шёпота. Боря ощутил искры в глазах, приблизился и все запреты немедленно полетели к чертям. Он просто поцеловал её в губы. И это было не просто прикосновение, а чувственный, страстный поцелуй, который передал через несколько секунд, что закончились звонким «чмок», и он отстранился.

Запоздалый анализ ситуации включился, но тут же забуксовал. Вместо со страхом в глазах. И ощущением, что дослужит он уже в яме у леса.

Оля поступила иначе. Те несколько секунд она ещё держала сумки, а затем они с глухим звуком рухнули в снег. Руковички распрямились. Она рванула к нему навстречу, обхватывая холодными вязанками со снежинками его за шею. Второй поцелуй уже был от неё. И от того так тепло стало внутри, сначала в груди, а затем ниже. Пробрало сразу от пяток до кончиков ушей. И в глазах заплясали фейерверки.

Боря подхватил её за бёдра, увлекая в баню уже на себе. Нога слепо пнула дверь. Но та открывалась наружу. Придерживая девушку, он так же слепо зашарил рукой, рванул дверь на себя, и они оказались внутри, сокрытые от всего мира.

В искусственном свете все запреты в принципе перестали иметь значение. На полку полетели бушлат и куртка, джинсы и штаны, кофта и олимпийка, затем руки зашарили в трусах друг у друга, пока губы покрывали шею, грудь, и без устали искали друг друга.

Ускорение на перемотке и вне времени. Сьёмка покадрово лишь то выделяла округлую попу у скамейки, что в наклоне как в форме сердечка, то фиксировала общий фон, когда на плечах вместо пагонов розовые пяточки. Что, то дёргаются без устали, то периодически отгибают пальчики в сторону.

Всё произошло безумно долго и в то же время за какие-то мгновения. А сколько точно прошло время, уже не имело значения. Там, в предбаннике почти достроенной бани, оно текло совсем иначе.

В какой-то момент оба просто сели на лавочке в парной без сил и нашли время поговорить.

— Как говоришь, тебя зовут? — первой спросила она.

— Борис.

— Света, — добавила девушка.

— Света??? — удивился Боря, закашлявшись.

— Ну да, — улыбнулась девушка. — Оля не смогла приехать. Экзамен сдаёт. Меня попросила. Я во втором потоке с обеда. Мы вместе учимся.

— А-а-а, — протянул Боря, пытаясь понять хорошо это, что его не закопает майор в ближайшем лесу или плохо. Выходило, что хорошо, и в глаза можно смотреть Кардоновым без зазрения совести. Да и порыв с Олей будет уже совсем другим. Не такой будет первая встреча. Гораздо сдержаннее. А это значит, с дочкой майора он как раз будет лишь мило беседовать, и с нетерпением ждать следующей встречи со Светой.

А там глядишь и до весны дотянет.

А вот света над будущим совсем не задумывалась. Взяв его за чресла, только снова начала быстро гладить, да ласкать нежно тонкую кожицу.

— А солдаты всегда… такие голодные?

Боря знал ответ, но он не требовался. В восемнадцать одинаково безразлично с кем спать и кого убивать. Был бы приказ. Всё остальное — частный случай. Но она ждала слов. И он ответил первое, что пришло в голове.