Тот самый сантехник (СИ) - Мазур Степан Александрович. Страница 29

— Поздно, я уже начудил.

Лёха с пониманием кивнул.

Тогда Боря вместо дальнейших разговоров достал из кармана пятитысячную купюру, протянул.

— Вот, Пашке на подгузники там. Ну и родителям на шоколадки. Для бодрости. Ты мне только… времени немного удели.

Глаза Лёши распахнулись. Быстро исчезла купюра в кармане. А на стол был извлечён планшет с холодильника. И свояк, он же муж сестры, начал вбивать информацию в поиске, а затем показывать оптимальные варианты.

— А может грузовичок возьмёшь? Возить можно всякое. Есть с прицепом.

— Да как я в нём зимой спать буду?

— А… Точно, кабина маленькая. Ну, давай тогда микроавтобусы на ходу искать. Есть с двумя печками. Вот вроде неплохой. И вот… И этот посмотри.

Пока смотрели, Лёша оделся и вызвал такси, поторопил с порога:

— Ну чего сидишь? Поехали смотреть, тогда. Перед работой есть ещё полтора часа. Может и на диагностику загоним. Да и на обеде полчаса выделю, если приглянется.

Глобальный кивнул. Есть всё-таки какой-то толк от родни. А что сам среди гаражей в машины не погрузился с головой, это только его вина.

Как бы то ни было, после обеда Боря уже сидел за рулём собственного автомобиля. О чём и гласила бумажка договора купли-продажи в бардачке. Оставалось только поставить на учёт и получить номера. Но то можно и не в первый день.

А вот гаражом заняться следовало чем раньше, тем лучше. Стоял нараспашку.

В первую очередь Глобальный вызвал эвакуатор, чтобы избавиться от погорельца. Затем долго менял проводку и щиток. Когда среди чёрных стен вернулся свет, он сам варил ворота, сам белил, красил, восстанавливал трубы и проверял крепость балок. Те хоть и лизнул огонь, но не выжег.

Попутно Боря утаскивал из гаража в длинный микроавтобус на девять пассажирских мест (и два откидных дополнительных) уцелевшие инструменты и полезную мелочёвку от отвёртки до набора ключей. Работы будет много, скоро всё в ход пойдёт.

Из уцелевшего погреба Боря эвакуировал столько банок с соленьями-вареньями, что заставил весь балкон семье Бесстыжевых. Рад бы и картошки притащить, но та за год скукожилась, и дала поросль. Только на рассаду пустить.

Холодильник и морозильный ларь спасти не удалось, оплавились. Все продукты в них пропали, что рыба, что мясо, что ягоды. А вот новая, разве что немного подкопчённая стиральная машинка, пришлась сестре по душе. Та пришла на смену полуавтомату. Чем добавила час сна в сутки молодой мамаше и красок бодрости на лицо.

В доме он стал желанным гостем, и никто не смотрел волком, когда приходил помыться.

С тяжёлым сердцем отдавал вскоре ключи председателю Боря. Гараж смотрел на него с укором, как на предателя.

Стыдно было перед наследием. Но жизнь диктовала свои условия. Жизнь, на которую он уже повлиял, а дальше можно было только лавировать в её бурных потоках.

Отвернувшись от гаража и стараясь на него больше не смотреть, Боря достал телефон и начал искать номер следующего самого близкого человека.

Глава 14 — Степаныч

Телефон долго не отвечал, а затем автоматика перевела на автоответчик. Боря так и не смог дозвониться до Василия Степановича ни со второго, ни с третьего раза. Потому решил навестить его сам. Сюрприз сделать. Да вот беда, он ни разу не был у него в гостях. Степаныч всегда ссылался на гемеру-жену и сам предпочитал заглядывать к нему в гараж. Чаще встречались в колледже, реже — на нейтральной территории, или подработках. Но никогда — у него дома.

Адрес пришлось узнавать на работе.

«Сентябрь! Где ему ещё быть. На работе отключил телефон и в ус не дует», — бормотал внутренний голос.

Боря с ноткой ностальгии посетил колледж. Три года пролетели в его стенах как один день, да и тот приятный. Он с удовольствием прошёлся по этажам, заглянул в пустую аудиторию в поисках преподавателя. Степаныч как вчера читал тут лекции. Закроешь глаза, а его голос так и звучит:

— Для третьей ступени нужно разбираться в устройстве ремонтируемого оборудования и взаимодействии между узлами, знать технологическую последовательность работ, технические условия для испытаний, приёмки и регулировки, а ещё правила перемещения грузов.

Чёткий отпечаток в сознании. Боря даже открыл глаза, но преподавателя не услышал. Степаныча на работе не оказалось. Более того, в преподавательской куратор сказал, что он ушёл на пенсию.

— Как это на пенсию? — не поверил Глобальный своим ушам. — Кто тогда вообще преподавать будет?

Куратор не ответила, делая вид, что погружена в работу. А хмурая, седая деканша скупо улыбнулась, и заявила, что всегда готова взять на работу его, как отличного ученика, но для этого придётся закончить педагогический университет. А пока разве что-мастер класс показывать на практике, но для этого нужно наработать ещё не мало лет практики. Пока его могут ставить лишь как удачный пример. Но на этом много не заработаешь.

— Нет, спасибо, работу я себе найду и так, — так же скупо, дежурно улыбнулся Боря. В процессе получения диплома эти же лица говорили совсем другое. Что даже здесь его с руками-ногами оторвут. Чего же изменилось за год?

Как бы то ни было, адрес Степаныча записали на листике. И теперь Боря мог мчаться на микроавтобусе через весь город к родному лицу. Только ехать далеко не пришлось. Остановка через одну. И микроавтобус вскоре припарковался у серого, ничем не примечательного подъезда возле детского садика.

С полным пакетом гостинцев, Боря приготовился к встрече.

«Раз ушёл на пенсию, то сейчас его там так проводим, что обратно надумает вернуться», — подсказывал внутренний голос и постоянно добавлял: «Щас-щас всё будет! Щас как повеселимся!»

Домофон долго не отвечал. И так и не дождавшись ответа, Боря проскочил в подъезд вместе со стайкой ребятни с ключом. Подниматься на второй этаж долго не пришлось. А вот и искомая квартира. Звонок.

Чётко различимая трель дверного звонка. Ещё одна. Словно птицы поселились в квартире Степаныча. И будили, будили его. А сам хозяин открывать не спешил.

Но настойчивость Бори окупилась. На общую площадку вышел сосед. Дядька лет по сорок пять с округлым лицом.

— Парень, ты к Степанычу?

— Да, к нему. Не открывает что-то.

Сосед присмотрелся к пакетам, затем к военной форме с эполетами. Сопоставил одно с другим и что-то для себя решил. Но на всякий случай задал уточняющий вопрос:

— А кто ты ему?

— Ученик, — немного подумав, ответил Глобальный. Потому как «воспитанник» не звучало, а записывать себя в сыновья было немного странно при живот отце.

«Возможно, живом отце», — поправил внутренний голос: «Хотя какой он тебе теперь отец?»

— А-а, ученик, — сосед толкнул дверь Степаныча. Та стояла закрытой, но не на замок. Достаточно повернуть ручку замка. — Ну заходи, ученик. Там он… на стакан присел.

— Что случилось? — тут же спросил Боря, уже предчувствуя, что ничего хорошего.

— Да… случилось, — вздохнул сосед. — Жена умерла. Его инсультом и разбило. Выходили вот, да… он сдался.

— А родня чего же? Друзья?

— Да нет у него никого, — отмахнулся сосед. — Так что ты удивил, что пришёл.

— Мы дружили крепко. Он мог обо мне рассказывать. Я — Борис.

— Где же ты был, Борис?

— Служил вот. Вот только дембель, сразу сюда.

Сосед покивал, повздыхал, и тут неожиданно с полным спокойствием добавил:

— Хату отжать у старика хочешь? Ну-ну…

Глобальный изменился в лице. И столько всего отразилось в глазах, что сосед предпочёл не слушать ответа и скрылся за своей дверью прежде.

Боря вошёл в помещение. И как в склеп попал. Пыль и сумрак кругом. Зашторены окна, завешаны зеркала в прихожей. А в зале, за столом сидит какой-то старик, держит в руке гранённый стакан и смотрит в телевизор.

— Степаныч.

Ноль внимания. Батарея пустых бутылок тянется от стола до коридора. В зале пахнет ссаньём и отчаяньем. На ковре застарелая блевотина, и ещё много подозрительных пятен поблизости.