Навсегда (СИ) - Лазарева Катерина. Страница 8

Но с другой — прийти в, судя по всему, дом Мэтта — очень непредсказуемое и даже пугающее действие. Мы ведь будем одни. Раз уж у него нет слуг в Риклэнде, вряд ли в Лишеме дело обстоит иначе.

Уже дойдя до порога, останавливаюсь. Тревога возрастает, почти превращается в панику. Ноги начинают дрожать и ощутимо слабеют.

Какого чёрта я вообще здесь делаю?!

Хорошо, что у Мэтта нет слуг. Было бы очень некстати, если бы меня уже заметил дворецкий. А так… Я пока ничем не выдала себя. У меня остаётся возможность уйти.

Стремительно разворачиваюсь. Вроде бы успокоившееся сердце тут же пускается в ускоренный бег. Впрочем, то же самое собираюсь сделать и я.

Уже подбираю юбки и двигаюсь вперёд… Когда вдруг натыкаюсь прямо на Мэтта. Врезаюсь в его грудь.

Он слегка придерживает меня, не позволяя удариться.

Я опускаю юбки. Нет смысла пытаться сбежать сейчас, из его рук, когда меня уже поймали.

Кстати, как?..

Хмурюсь этой мысли. Всю дорогу я оглядывалась, боясь быть застуканной. Если бы за мной кто-то шёл — я точно заметила бы. Ни один человек на свете не мог так быстро оказаться у меня за спиной, как это сделал Мэтт. Он точно не преследовал меня.

Поняв это, мелко дрожу. Словно сквозь туман вижу, что Мэтт выпускает меня из рук, будто причина моего состояния в его прикосновениях. Впрочем… Без них и вправду немного проще.

Машинально поднимаю на него взгляд. Ответный окончательно обескураживает.

Мэтт теперь совсем не кажется равнодушным. Ни следа от вчерашней отчуждённости.

Он смотрит с такой теплотой, что это необъяснимым образом непроизвольно притягивает меня к нему. Даже вопреки всему, что я уже знаю о нём. Я, наверное, никогда не разгадаю, что за тайны он скрывает. А они явно есть.

Вопреки воле в мыслях возникают наши поцелуи.

С трудом стою на подкосившихся ногах. Так и не сдвигаюсь с места. Остаётся только надеяться, что в моих глазах не читается то, какие картинки предстают в воображении. Нежные поглаживания, чувственные поцелуи, страстные движения… Это сводит с ума. Я словно снова ощущаю на себе все те ласки.

Воспоминание случившегося в спальне неожиданно заканчивается убийством в тёмном переулке, свидетельницей которого я стала. Это сочетание до того контрастно отвратительно, что я содрогаюсь. Огромным усилием воли сохраняю хладнокровие.

Непонятно, что сейчас отражается в моих глазах, но вряд ли возможно скрыть ужас и панику, которые я испытываю.

— Ты вправду думаешь, что я стал бы убивать невиновного? — вдруг спрашивает Мэтт.

— Я не знаю, — проговариваю еле слышно, почти одними губами.

Неожиданный вопрос и машинальный ответ. Я не успеваю сориентироваться.

— Пойдём в дом, — почти даже мягко предлагает Мэтт.

Я колеблюсь, всё ещё обескураженная происходящим. Я ведь хотела сбежать. Но с другой стороны, знать о ходе дела тоже хочется. Как минимум, чтобы не было сюрпризов на суде.

Хотя с чего бы им быть? Мэтт не проигрывал ни одного дела, и вряд ли станет. Хотя бы ради тщеславия, которое в нём наверняка есть. Такой успех редко не влечёт за собой подобный порок.

Но я всё равно сомневаюсь. Не покидает предчувствие, что Мэтт что-то запланировал. Что-то совсем не безобидное. То, что вряд ли мне понравится.

— Не думаю, что звать меня в… ваш?.. дом прилично, — только и мямлю, всё ещё лихорадочно соображая, как поступить.

— Мой, я купил его давно. А теперь решил остаться тут жить, — как ни в чём не бывало заявляет Мэтт, игнорируя мои слова о приличии.

Перевожу дыхание. Что-то в его ответе настораживает. Нет, не то, что он не заверяет меня в безопасности этого визита. И даже не то, что собирается окончательно переехать сюда, в мой город…

Я вдруг ясно понимаю — это из-за меня. Мэтт не говорит об этом прямо, но в этом нет нужды.

— Покажите мне все материалы здесь, и я уйду, — твёрдо требую.

А в голове всё ещё звучат его слова об этом доме. Интересно, как давно Мэтт его купил?

Конечно, он часто бывал проездом в самых разных городах, включая и Лишем. И, скорее всего, у него не было постоянного дома — даже включая привычный ему особняк в Риклэнде. Деньги и благодарность самых разных людей позволяли вести такой спонтанный образ жизни.

Наверное, так должно идти и дальше. Не бросит же Мэтт свою такую успешную карьеру? А представить её без разъездов сложно.

Но то, как он сказал, что останется…

— Не здесь, — непреклонно возражает мне, не отпуская мой взгляд своим. — Ты обратилась ко мне за помощью. Я хочу, чтобы ты мне доверяла. Окажи мне доверие, и я открою тебе всё…

Он заканчивает так вкрадчиво и проникновенно, что я мгновенно улавливаю — неоднозначность слов тут неспроста.

Беспомощно перевожу взгляд в разные стороны.

Мэтт так смотрит… Не остаётся сомнений: речь не столько о деле. И это пугает. Почему для него действительно важно, чтобы я ему верила? Это не назвать ультиматумом. Больше похоже на… просьбу. О доверии. О том, чтобы открыться. Или позволить это ему?

Я теряюсь. Даже не могу понять, что чувствую. Знаю только одно — мне не по себе.

И хотелось бы сказать в ответ хоть что-то, как-то, может, возразить… Но слова не идут в голову.

— Кем был убитый? — вместо продолжения темы вдруг спрашиваю, снова вспомнив роковую ночь.

Спрашиваю, и поражаюсь своей смелости. Ведь я совсем не готова обсуждать это. Да и какая вообще разница, кем был тот мужчина? Это ничего не меняет.

Поспешно пытаюсь пойти на попятную:

— Я имею в виду, отец ведь не мог убить невиновного человека?

И тут же понимаю — мой голос уже всё выдал. Но, по крайней мере, я хотя бы перевела тему на отчима. Да и пришла ведь только ради этого.

Мэтт улыбается, явно уловив, о ком на самом деле речь.

— Омерзительная личность. Я добыл достаточно доказательств, чтобы всем стало ясно: твой отец избавил мир от грязи, убив его.

Отвечает вроде бы об отчиме. Но при этом скрытая параллель очевидна. Это чувствуется и во взгляде Мэтта.

В его глазах подбадривающая теплота. И — надежда.

Отвожу взгляд. Он слишком воздействует — я невольно погружаюсь в эти эмоции, проникаюсь ими. Надо рассуждать трезво.

Но вопреки этому выводу вспоминаются его слова о доверии. А ещё — всеобщая уверенность в его благородстве. Не мог же он обмануть столько людей? Надо быть очень хорошим актёром…

А что если они все хоть немного правы? А я просто негативно настроилась и теперь ничего не могу воспринять иначе. Что если Мэтт вовсе не задумывал ничего плохого и не планировал на меня ничего? Все эти намёки, страхи и недомолвки вполне можно списать на мою паранойю. Неудивительно, что она возникла, учитывая, свидетельницей чего я стала.

Убийство. Точно. Это основное. Каким бы ни был на самом деле Мэтт, но факт остаётся фактом — он убил.

— Но ведь… — я чуть не говорю «ты», вовремя запнувшись. Пусть мы оба чувствуем аналогию, но формально речь о деле. Только так я могу продолжать этот странный разговор. — Мой отец… убил, так? А на убийство способны немногие. Оно меняет человека. И то, что он решился на это… Ведь он не жалеет. И рука не дрогнула.

Говоря сбивчиво, смотрю в сторону. Жар подступает к коже. Странное чувство — наш разговор требует откровенности от него. Но такое ощущение, будто это я раскрываюсь.

— Откуда ты знаешь, как он к этому относится? Он может не показывать свои чувства. А на подобные убийства всегда кто-то должен быть способен. Чтобы защитить мирных людей. Закрывать глаза на жестокость не стоит. Кому-то приходится делать грязную работу.

Конечно, его слова звучат убедительно, что только подкрепляется спокойной уверенностью голоса. Но почему-то не покидает чувство какого-то подвоха.

— Главное, чтобы этот кто-то не получал от этого удовольствие, — вырывается у меня.

Мэтт странно усмехается.

— Всё зависит от того, ради чего было совершено убийство. Ради того, чтобы спасти беззащитных… — небольшая пауза лишь усиливает эффект следующих слов: — Или чтобы выпустить собственных демонов. Потому по каждому делу я разбираюсь отдельно.