Песнь ворона (ЛП) - Харпер Ледди. Страница 20

Девушка закатила глаза и продолжила ковырять ложкой мороженое. Если бы Бобби действительно знал ее, он бы понял, что ее что-то беспокоит. Ванильное было ее любимым вкусом, поэтому тот факт, что она только тыкала в него ложкой, а не ела, был красным флагом для любого из ее ближайшего окружения.

— О чем ты хотел поговорить, Бобби? — спросила она, и в ее словах слышался лед.

Парень не спеша доел шоколадное лакомство, прежде чем вытер губы и пристально посмотрел на нее.

— Я совершил ошибку, порвав с тобой, и я хочу все исправить.

Она не могла отрицать искренности в его глазах, хотя и не была уверена, что этому можно доверять. Несмотря на то, что они встречались всего несколько месяцев, Эмили не могла игнорировать его способность обмануть любого, у кого была хоть капля сочувствия в сердце.

— Где ты был на каникулах, Бобби?

Его взгляд на долю секунды метнулся влево, но этого было достаточно, чтобы сказать Эмили все, что ей нужно было знать. Однако это не помешало ему продолжить свой обман, сказав:

— Ездил с семьей, посмотреть недвижимость в Кинсе. Я же говорил тебе об этом.

Это был правдоподобный ответ, особенно с учетом того, что горожанам были озвучены сроки того, когда они должны были покинуть долину, поэтому поиск места для переезда был в центре внимания каждого. Тем не менее, ее не одурачишь.

— Тогда почему твой кузен сказал, что ты не поехал с ними?

Бобби заметно вздрогнул. Он не ожидал, что она знает о его семейных планах. Но, как обычно, парень несколько раз моргнул, что бы оправиться ото лжи.

— Потому, что они все поехали с дедушкой и бабушкой. А я был со своими родителями, рассматривая разные земли для покупки.

Эмили покрутила ложкой в быстро тающем десерте, размышляя о достоверности его истории. Ни для кого не было секретом, что его родители были не так близки с родителями его матери, как ее братья, и временами оставались в стороне от семейных дел и планов. Так что его версия событий была не совсем невероятной. Однако это не уменьшило громкости голоса в глубине сознания, говорящего, что он был с Брендой, любовью всей его жизни, с которой встречался до Эмили. Это было необъяснимо, но девушка не могла избавиться от ощущения, что была права в этом.

— Думаю, что время, проведенное порознь, действительно помогло мне взглянуть на вещи в перспективе, — продолжил Бобби, но она не могла обратить внимания ни на одно его слово. Его голос превратился в фоновый шум, не более чем муха, жужжащая в воздухе.

Жара середины лета заставила многих людей зайти в магазин за мороженым, чтобы охладиться от солнца, так что повсюду была болтовня. Смех, звон ложек о стеклянные чашки, скрип стульев по полу, когда люди переходили от стола к столу. Но каким-то образом среди какофонии шума зазвенел колокольчик над дверью, указывая, что кто-то вошел или вышел, и это привлекло внимание Эмили. С тех пор как она села, он звонил по меньшей мере полдюжины раз, и ей удавалось игнорировать каждый звонок до этого. На этот раз — по неизвестным ей причинам — он словно позвал ее.

Как магнит, с которым она не могла бороться.

Сирена, которую она не могла игнорировать.

Эмили подняла глаза и увидела его.

Высокий и долговязый, его темные волосы торчали во все стороны. Потертые и поношенные ботинки выглядывали из-под выцветших вельветовых клеш. Один взгляд на него, и все остальное исчезло. Бобби продолжал говорить, но Эмили не слышала ни слова. Она была слишком занята, разглядывая мужчину, о котором мечтала последние четыре дня.

Энди прошел через зал, направляясь в заднюю часть, где она сидела с Бобби, и заметил ее. Он мгновенно и резко остановился, как будто при виде ее у него перехватило дыхание.

Единственное, что удерживало ее в кабинке, было неумолимое выражение его лица. Его прищуренный взгляд держал ее в плену, брови были сведены вместе, как будто парень решал в уме сложное уравнение.

Время шло как в замедленной съемке, но все остальное, казалось, происходило слишком быстро. Так быстро, что она едва успевала осмыслить события, не говоря уже о том, чтобы среагировать. У нее закружилась голова от неуверенности в причине смятения Энди. Затем ее внимание снова переключилось на Бобби, все части собрались вместе, чтобы создать массу паранойи в центре ее груди.

Энди стоял как вкопанный, не мигая уставившись на Эмили. Эмили сидела в кабинке, холодная как лед, не в состоянии потреблять достаточно кислорода, чтобы нормально думать. Тем временем Бобби обернулся, чтобы посмотреть через плечо, задаваясь вопросом, что заставило Эмили покраснеть прямо перед тем, как побледнеть как полотно. Заметив парня позади себя, он заерзал на заднице, выставив ноги из-под стола, как будто готовился встать. Выпятив грудь, как воин в бою, он ухватился за край стола, металлический ободок вдоль края впился ему в пальцы. Хотя за долю секунды до того, как подняться на ноги, он понял, что Энди не смотрел на него. Вместо этого его внимание было сосредоточено исключительно на Эмили.

Взгляд Бобби метался между девушкой, которую он хотел вернуть, и единственным человеком в городе, которого он по-настоящему ненавидел. Пламенный гнев закрутился в его груди, костяшки побелели, когда он сжал кулаки, дежавю терзало его воспоминания, практически ослепляя. Они втроем будто попали и искривление времени, своего рода противостояние.

Положив конец любой возможности устроить сцену, Энди развернулся и ушел тем же путем, каким вошел, так же тихо и быстро. Эмили хотела броситься за ним, хотя страх и паранойя мешали ее мозгу общаться с мышцами, не позволяя ей двигаться. Все, что она могла сделать, это уставиться на Бобби и ждать, когда он объяснит, что только что произошло.

— Ты знаешь, кто это? — спросил он почти обвиняющим тоном.

Она не ответила, только бесцельно смотрела, в то время как предчувствие опалило ее чувства.

— Эмили, ответь мне. Почему Энди так на тебя смотрел? — Паника смешалась с гневом в его тоне, когда он посмотрел на нее через стол, требуя ответа на вопрос, который считал необходимым.

Ей не понравилось, как он произнес имя Энди, как будто оно было испорченным. Грязным. Что еще более важно, ей не понравилось, что невысказанное обвинение заставило ее почувствовать себя мошенницей. Лгуньей. Обманщицей. Эмили провела час с Энди… один час. Без борьбы. Без обид. Они смеялись и хорошо проводили время, как обычные друзья. Кроме небольшого невинного рукопожатия, они не сделали ничего, что могло бы вызвать такие негативные эмоции. По крайней мере, это то, что она пыталась сказать себе, борясь с незнакомой неуверенностью, которая душила ее.

Эмили никогда раньше не сталкивалась с подобными чувствами. Она безропотно следовала своему собственному примеру, признаваясь в своих ошибках, когда это было оправдано. Это также означало, что она не отступила бы, если считала свои действия оправданными. Она не испытывала неуверенность в себе — по крайней мере, не часто. Однако, когда девушка столкнулась с возможными последствиями общения с Энди, она изо всех сил пыталась понять свою внутреннюю борьбу — ту, которая мгновенно указала на то, что она одинока и свободна проводить время с кем захочет.

Именно это она и сделала четыре ночи назад.

— Откуда мне знать? — В ее тоне прозвучала неуверенная оборонительная интонация.

Морщины на его лбу углубились, когда Бобби крепче сжал губы. Его ноздри раздулись, когда парень оперся о стол, практически возвышаясь над ней, пока она сидела в тишине. С угрожающим блеском в глазах и парящей позой Эмили ожидала, что его слова будут наполнены ненавистью и гневом. К ее удивлению, это было не так. Вместо этого его голос был полон боли, когда Бобби сказал:

— Скажи мне, Эмми. Откуда ты его знаешь?

— Я встретила его как-то вечером. — В глубине ее глаз горело признание.

— Где? Когда?

— Я встретила его вечером Четвертого июля… прямо перед фейерверком, — призналась она, намеренно исключая какие-либо реальные детали. — В чем дело, Бобби?