Соль и сирень (СИ) - Раш Грета. Страница 37

— Забывать? — замерла я посредине комнаты с парой закрытых черных туфелек на каблуках.

— Ага, мне студент с факультета некромантии рассказывал, как несколькими годами ранее отправились они с Итаном в лес с ночевкой. Спать улеглись на деревьях и один из парней так крепко заснул, что проспал побудку и не услышал, как вся группа снялась со стоянки и ушла. В общем, нашли этого студента только спустя одиннадцать лун. Он пытался сварить суп из пчёл, при этом разговаривая с бревном. Поговаривают, так до сих пор с этим бревном и гуляет, все никак расстаться не может.

Я гулко сглотнула, представив себе эту картину.

— Да расслабься ты! — швырнула в меня подушкой Мика, но не попала. Я успела увернуться. — Первогодок никто в походы не берет. Мы же еще зеленее весенней травы, связываться с нами — себе дороже. И за фехтование не переживай, там все будут такие, как ты. В смысле, те, кто не знает с какой стороны к шпаге подойти.

— А ты знаешь?

— Конечно, — гордо приосанилась девчонка. — Забыла? Мой папа — оружейник, я не только шпагу, а даже боевой топор в руке держала…

Договорить ей не дала громко распахнувшаяся дверь, после чего в комнату влетела девчонка — маленькая, меньше меня ростом, пухленькая, но эта была не та пухлость, которая подчеркивала все женские выпуклости и впуклости, а та, которая делала фигуру похожей на колобок. На голове у колобка имелась копна курчавых волос, торчащих во все стороны так, словно девчонка спала в трансформаторной будке.

— Микаэлла! — заорала она с порога, а потом увидела меня и тут же умолкла, прикрывая рот рукой. — Ой, прости, я не знала, что ты не одна.

— Привет, Рояна, — кивнула Мика и представила меня: — Это Мирослава, моя соседка. Она новенькая, только сегодня прибыла.

— Знаю, — выдала с понимающей усмешкой толстушка, окидывая меня оценивающим взглядом. — О тебе вся школа гудит.

Я сложила руки на груди.

— С чего бы это?

— Ну, — Рояна небрежно пожала плечами, в пару шагов пересекла комнату и прыгнула на кровать Мики. — Не так много шельм удостаивают чести обучаться в нашей Академии. На самом деле, ты — первая за долгое время, принятая в школу на особых условиях. Всем интересно, кто ты такая и что в тебе такого особенного?

— Отстань от неё, — одернула толстушку Мика, бросив на меня сочувствующий взгляд. — Ей и так нелегко, а тут еще ты со своими расспросами.

— А что я? — невинно взмахнула ресницами девица. — Просто интересно знать, кто с нами будет жить и учиться ближайшие несколько лет. Если, конечно, она не вылетит раньше.

Прозвучало одновременно злорадно и угрожающе. И в то же время… восхитительно обнадеживающе!

— А отсюда можно вылететь? — тут же спросила я.

— Конечно, — снисходительно хмыкнула Рояна. — Если завалишь на годовых экзаменах хотя бы один предмет, то будет рассматриваться вопрос о твоем отчислении. На сдачу одной дисциплины даётся три попытки, не справляешься — на выход.

— И что дальше? — я села на кровать и с надеждой уставилась на Мику, которая, кажется, поняла направление моих мыслей.

— Ничего, — ответила соседка. — Тебе очищают память и отправляют домой.

— В смысле, очищают память? — подскочила я, не ожидая услышать подобного.

— Очень просто, — встряла Рояна. — Накладывают специальное заклинание, и ты забываешь последние два-три года своей жизни. Процедура малоприятная, к тому же, заклинание не всегда стабильно. Бывали случаи, когда подвергнувшиеся ему начинали страдать прогрессирующими провалами в памяти, а вскоре вообще забывали даже собственное имя. Но… такова плата за ошибки. Не можешь учиться — проваливай. Но, так как здесь дают особенные знания и навыки, преподаватели не могут отпустить в мир студента, не закончившего обучение. Вдруг он решит использовать то, чему здесь научился, но из-за недостатка навыков или отсутствия дополнительных знаний натворит бед? Это как держать бочку с порохом над костром — рано или поздно взорвется. А потому, лучше просто все удалить.

— Ясно, — кивнула я, поняв, что таким образом мне отсюда не выбраться. Слишком уж я дорожила собственной памятью и здравым рассудком.

— Так что, в твоих же интересах попытаться не отставать от программы, — высокомерно глянула на меня Рояна. — Но предупреждаю сразу, это будет не легко. Обучение у нас сложное, особенно на факультете колдовства. Не каждый справляется.

— Ничего, как-нибудь вытяну, — натянуто улыбнулась я. — Если даже эти ваши красавчики справляются, то я — тем более.

— Ты про кого? — вздернула бровь Рояна.

— Про семерых наследников, — негромко подсказала Мика. Кажется, поведение подруги и её начало напрягать.

— Да, как ты можешь себя с ними сравнивать? — чуть ли не схватилась за сердце Рояна, изобразив такое оскорбление, как будто я сплясала джигу на могиле её прадедушки.

— А что, они какие-то особенные? — выразительно округлила я глаза.

— Конечно! — тут же воскликнула Рояна, вскакивая. — Они самые лучшие!

— Вот эта сомнительная теория требует основательных доказательств, — проворчала я, отворачиваясь.

— Не смей о них так говорить! — зашипела вдруг на меня кучеряшка, мигом став похожей на мелкую, но очень откормленную злобную собачку. — Ты не имеешь права так говорить! Да как ты!…, - она аж задохнулась от возмущения, рывком обернулась к Мике и закричала: — Как ты можешь позволять ей говорить такое!?

Соседка ответить не успела. Толстушка, покраснев так, словно сию минуту с ней случится как минимум припадок, как максимум — остановка сердца, очень гневно, но очень невнятно что-то провопила и вымелась из нашей комнаты, не прощаясь.

— Очаровательное представление, — проговорила я в приятной тишине.

— Извини за это, — неловко пробормотала Мика, поднимаясь с кровати. — Мы с ней не так, чтобы лучшие подруги, просто общаемся иногда. Она большая поклонница семерки, как ты успела заметить.

— Семерки? — переспросила я. — Так здесь называют демонов?

— Ага, так и еще много как.

— Дай угадаю, — предложила я. — В основном, это бесконечное перечисление восторженных эпитетов от влюбленных поклонниц.

— Ты удивишься, но в школе многие девочки в них влюблены, — осторожно произнесла Мика, очевидно, боясь вызвать негативную реакцию с моей стороны.

— Не удивлена, — пожала я плечами, сбрасывая обувь и забираясь на постель с ногами. — Скорее, разочарована.

— Почему? — свела брови у переносицы соседка.

— Потому что у этих девчонок отвратительный вкус, — пояснила я, подтягивая колени к груди. — Внешне, может быть, они и красивые, но вот внутри — сомневаюсь.

— Почему? — повторилась соседка, внимательно всматриваясь в мое лицо.

— Не знаю, — покачала я головой, укладывая подбородок на колени. — Но есть в них что-то… отталкивающее. Грозящее большими проблемами и… растерзанной душой. Я бы не стала в них влюбляться, так полезнее для эмоционального равновесия. Влюбляться надо в хороших мальчиков, таких, которые принесут тебе лекарства, когда ты болеешь, будут варить тебе горячие супчики и напоминать о времени приема таблеток. Которые будут надевать тебе носки, потому что по ночам у тебя мерзнут ноги. Которые будут помнить все твои любимые песни и фильмы, и пересматривать с тобой в сотый раз “В джазе только девушки”, потому что тебе нравится этот фильм. Будут помогать тебе готовиться к экзаменам и верить в тебя больше, чем ты даже сама в себя когда-либо верила.

— У меня только один вопрос, — спросила по итогу моей пламенной речи соседка. — Что такое фильмы?

Я лишь отмахнулась.

— Потом объясню. Я просто хотела сказать, что надо быть с простыми, честными, добрыми ребятами, а не с теми, которые тобой просто воспользуются, а после выбросят из своей жизни как использованный платочек, поставив галочку на стенке возле кровати, как за сбитый самолет.

И тут же у меня защемило сердце от тоски по дому. И по Тиму, который так и остался ждать меня в машине у ворот кладбища. Где он сейчас? Чем занимается? Вспоминает ли обо мне? Наверное, он просто решил, что я сбежала из дома, бросив и его, и отца.