Консультант (СИ) - Дакар Даниэль. Страница 13

Когда человечество скромно ютилось на одной планете, существовал раздел фольклора, именуемый городскими легендами. То призрачный полицейский гоняется за преступниками на изрешеченной пулями патрульной машине… то некий влиятельный господин и после смерти подъезжает среди ночи к учреждению, где трудился при жизни, и преспокойно курит в своем кабинете… всего не упомнишь.

Выход за пределы родной звёздной системы, по сути, изменил только декорации и расстояния, а городские легенды дополнились галактическими. Тут и корабли-призраки, и таинственные клады (не в прóклятых домах, а на прóклятых планетах… всего-то разницы), и путешествующие среди звёзд голоса давно сгинувших цивилизаций…

И не стоит думать, что всеми этими поверьями и побасенками увлекаются только мальчишки (вне зависимости от реального возраста) или господа, «альтернативно мыслящие». Вовсе нет. Хватает и людей с респектабельным складом ума, крепких профессионалов, иногда отыскивающих в мифах рациональное зерно, а иногда цинично использующих их в своих вполне прозаических целях.

Дошло, в частности, до того, что лет эдак сорок назад знаменитый на всю Галактику Нильсборский Университет на Атлантиде завёл у себя факультет сверхъестественных и паранормальных исследований, неведомо какими постромками пристегнув к нему кафедру ксеноархеологии.

Над «лемурами» не посмеивались даже – смеялись в голос. Ржали. Гоготали. Тыкали пальцем – средним в том числе. На добрых несколько лет УНБ стал «героем» анекдотов, скетчей и стенд-ап шоу. Комики, профессиональные и любители, изгалялись вовсю.

Веселье продолжалось ровно до тех пор, пока первые выпускники «смешного» факультета не начали работать по специальности. И вот тогда, примерно год спустя, всех без исключения его студентов начали контрактовать. Начиная с первого курса. Серьёзным игрокам хватало самого факта зачисления, и они готовы были платить. Платить – и терпеливо ждать, лишь бы получить в итоге своего «тайнолова», способного не только обнаружить кучу навоза, но и найти в ней жемчужину. Подвести под легенду прочный фундамент.

Одной из таких «галактических легенд» была история, которую когда-то Рис Хаузер услышал от тётушки Клодии. Дескать, существует в Галактике хорошо законспирированная организация наёмных убийц. Специалистов экстра-класса, очень дорогих, но предельно (запредельно?!) эффективных. Выйти на них случайному человеку невозможно, неслучайному – крайне затруднительно. Зато если один из них принял заказ, клиент смело может отправляться в ближайшую церковь и оплачивать панихиду по объекту.

Бедняга не ускользнёт и не скроется. Потому что убийцей может оказаться кто угодно. Старичок, которого принимал на работу ещё дедушка объекта, а провожал на пенсию, с тортом и цветами, он сам. Сосед, с которым объект ходил в детский сад. Стюард первого попавшегося рейса, на который объект, повинуясь мимолётному капризу, купил билет. Кто-то из членов семьи объекта – жена, сын, любимая внучка.

Вычислить члена организации при жизни невозможно в принципе, а после смерти весьма сложно. Хотя и реально. Тщательно осмотрите труп – только не сиюминутной свежести, должно пройти некоторое время – и где-нибудь, в не самом заметном месте, обязательно проступит рисунок, изображающий голову ласки.

Их так и называли – «ласками».

Клодия Хаузер пренебрежительно махала рукой, хмыкала, и говорила, что всё это собачья чушь и так не бывает. Юнцом Рис был полностью с ней согласен. И когда повзрослел – тоже. И даже час назад.

В комнате стало как будто холоднее, мягкий свет ламп потускнел. Секунда, другая – и наваждение схлынуло.

– Бред помешанного, – решительно заявила Лана. Чуть побледневшие губы упрямо сжались, зрачки сузились, превратившись в узенькие щелочки. Будь на её месте настоящая кошка – она бы наверняка била хвостом и дёргала шкурой. – Ерунда. Не верю.

– Да я бы тоже не поверил, если бы мне рассказали, – Рис прошёлся по комнате, несколько раз задев виртуальный дисплей, отчего в изображении появлялись и тут же исчезали рваные дыры. – Если бы рассказали – не поверил. Да вот беда: мне ПОКАЗАЛИ. Тебе, кстати, тоже.

Лана высокомерно фыркнула, подозвала с браслета кресло, переместилась в него и принялась раскатывать по номеру. Рису-то хорошо, он ходить может. А, нет, уже не может: забрался на кровать с ногами, чтобы не мешать ей «метаться из угла в угол».

– На родине одного из моих предков говаривали: «Если на клетке слона прочтёшь надпись „буйвол“, не верь глазам своим» [14]. Не складывается, Рис, понимаешь? Не совпадает!

– Что именно? Нет-нет, – он примирительно поднял ладони, увидев, что девушка готова взорваться, – я не спорю, я просто хочу знать, где ты видишь несоответствие. Может быть, тогда пойму, где его вижу я сам.

– Ну, гляди, – Лана остановила кресло и побарабанила пальцами по подлокотнику. – Что известно о «ласках»? Точнее, что о них говорят? Первое, что приходит на ум!

– Профессионализм.

– Верно. А это, – она вызвала на экран изображение тела Бернадетт, лежащего на скальном выступе, – что такое?

– Это труп.

– Юморист, – ухмыльнулась Лана.

Теперь, когда первое удивление прошло, она радовалась возможности порассуждать вслух. Давно и не ею было замечено, что самая умная мысль, будучи озвученной, зачастую оказывается несусветной глупостью. И наоборот.

– Сколько лет ты бы ей дал? На вид? Думаю, в документы ты не заглядывал…

– Не заглядывал, – кивнул Рис. – Зачем? В агентстве, где я нанял Бернадетт, несовершеннолетние не работают, а остальное…

– И всё же – сколько?

– Ну, двадцать. В пределе двадцать три.

– А по документам – за тридцать. При этом, заметь, с сердцем не сделали ничего по-настоящему существенного и, как показала практика, необходимого. В то же время внешнее омоложение произвели с избытком. А ведь от того возраста, который определил Хьюз, идти назад не только сложно, но и дорого. При таких исходных каждый год внешней молодости существенно повышает стоимость процедуры. Поверь, я знаю, о чем говорю. Сделать из пятидесятилетней женщины тридцатилетнюю стоит примерно вдвое дешевле, чем из тридцатилетней – двадцатилетнюю. Кожа, знаешь ли. Структура кожи. Особенно на шее и руках. «Молодая» – это одно, «юная» – совсем другое.

– Ты хочешь сказать, – Рис, выигрывая время для точной формулировки, улёгся на живот лицом к Лане и подпер голову кулаками, – что в случае Бернадетт мы имеем дело с нецелевым расходованием средств? Ей изготовили документы и дали денег на омоложение, а она распорядилась ими по-своему?

Лана Дитц искренне считала себя везучим человеком. Потому, в частности, что Судьба крайне редко сталкивала её с дураками. Точнее, дураков хватало – но по ТУ сторону условного прицела. А дурость противника, как известно, только на пользу.

В общем, среди тех, кто числился в её личном реестре по разряду «своих», преобладали люди более чем неглупые. Но даже на их фоне скорость и точность, с какими Рис Хаузер «срубил фишку», восхищала.

По телу лениво прокатилась тёплая волна: единственным афродизиаком, уверенно действовавшим на Лану, являлся ум мужчины. Проверено в лабораторных и полевых условиях: что только на ней не испытывали, жестоко и целенаправленно, в том учебном заведении, куда её определил полковник Горовиц! Какие только воздействия не учили блокировать!

Разумеется, и ум срабатывал исключительно при наличии симпатии как таковой, но всё же…

– Я тебя обожаю, – и это было шуткой лишь отчасти. – Нецелевое использование средств… где только таких слов нахватался! Но ты прав. Оно самое. Практически любая женщина поступила бы именно так, но мы-то, кажется, говорили о профессионализме?

– И как же ты объясняешь изображение у неё на бедре?

– Пфуй! – махнула Лана рукой. – Ты ни разу не видел, как уличный мальчишка лепит себе татуху знаменитой банды? На предмет клеить девах?