(не) девственница для дракона (СИ) - Люта Мария. Страница 94

— Драк Всемогущий тогда узнал свою возлюбленную и тронулся рассудком от горя. Тогда умерло Сердце, нарушилась целостность кольцевого силового артефакта, угас щит вокруг Загорья, начались проблемы с вынашиванием детей. Тайное противостояние драконов и магов-менталистов продолжалось по сей день. Менталисты даже как-то умудрились вписаться в императорский род. Но сейчас войне конец. Ведь Сердце ожило, а против ментальной магии найдена защита. И очень показательно, что нашел ее вместе с Луизой Чароиз представитель рода Чаусов, — император благодарно кивнул Киту. — Мы же доработаем его, усилим… И тогда, Анна, ты снова сможешь оборачиваться и летать. Хотя, знаешь, мне кажется, что со временем ты и так избавишься от проклятого внушения, — Багратион, не скрывая улыбки, подмигнул Арденсу.

Я же потрясенно молчала, думая о том, что наши истории с Аратой были схожи, как две капли воды. А ведь у нас все тоже могло закончиться именно так!

Стоит ли говорить, что когда император закончил рассказ, все присутствующие смотрели на нас с Арденсом. Но мы с Арденсом смотрели на Аларая.

— То есть ты знал правду, а мне в Драковой крепости все равно рассказал красивую сказку со счастливым концом? Почему?

— Аларай, зачем ты солгал Анне? — жестко вторил мне Арденс.

Аларай же приподнялся и успокаивающе приподнял руки:

— Если вы о том, что я специально подстрекал Анну сигануть с пропасти — то нет.

— Аларай…

— Ладно, я думал, что она взлетит. И я надеялся, что это восстановит Сердце и щит.

— Ценой жизни Анны?

— Нет. Я был уверен, что она выживет.

— И почему же? Ты ведь знал о ее ненависти к драконам и не мог не связать это с древним внушением Ода.

— Именно поэтому. Ее ненависть говорила о том, что древняя кровь в ней сильна и драконица сможет пробудиться. А внушение Ода? Благодаря чудесному артефакту у нее было больше шансов долететь до края, нежели в Араты.

— Ты ошибся.

— Почему же? Анна ведь жива. Артефакт сработал, просто его силы оказалось недостаточно, — Аларай кивнул на медальон Луизы. И действительно, тот сейчас был пустым. — Если бы не вмешательство Филиппа, то Анна прошла бы дальше и наверняка долетела бы сама.

— Она едва не разбилась! Я лишь чудом успел!

— Извини, брат. И Анна, прошу прощения. Это было моей ошибкой. Мне искренне жаль. Но не забывайте, что когда я рассказал Анне легенду, войска Араты были на нашей земле и вопрос оживления Сердца и щитов стоял крайне остро.

Я прищурилась. Благие намерения Аларая были мне теоретически понятны, все же риск погибели одного человека во имя оживления щитов и прекращения целой войны можно было считать оправданным. Только вот когда лично оказываешься на месте этого самого одного человека — приятного мало.

— Подозреваю, что в свою очередь лорд Бальтазар действовал наоборот и пытался отговорить и запугать тебя. Потому как тоже верил, что ты взлетишь и это оживит Сердце. А он как раз не был в этом заинтересован. Так или иначе, мы оба ошиблись. Сердцу не нужно было красивых полетов, между вами с Арденсом, вероятно, что-то произошло, и артефакт ожил и так, на наше счастье.

Да, я тогда поняла, что мне неважно, что Арденс дракон, моя ненависть ушла, осталась лишь любовь.

Однако вопросы к Алараю были не только у меня и Арденса.

— На счастье? — теперь уже Арагвард наклонился вперед и пристально посмотрел на младшего брата по матери. — Я рад, что ты оказался на нашей стороне, но все же у меня тоже вызывают сомнение некоторые детали.

— Конечно, брат. Жаль, что я не мог действовать в открытую, чем навлек на себя ваши подозрения. Сейчас я готов ответить на все вопросы.

— С моей стороны лишь один: почему на церемонии принятия престола ты голосовал за лорда Бальтазара? Объяснишься?

- Я знал, кто из оставшихся членов Совета проголосует за него и просчитал, что с моим голосом или без, тебе не победить. Так что я решил получить доверие Бальтазара, чтобы иметь возможность и дальше следить за ним.

— А смерть Бовема? — не удержалась я и высказала не дававший мне покоя вопрос. — Он видел тебя на конюшнях в Арате в день, когда на нас сорвались лошади. А как только рассказал об этом, то был убит вместе со всеми свидетелями. Я ведь чудом только спаслась. Зачем Бальтазару скрывать твое присутствия в Арате?

— Во-первых, не всеми свидетелями: на Дарка ведь не покушались. Во-вторых, Бальтазар скрывал не мое пребывание в Арате, а свое. Ведь Бовем начал вспоминать, значит, мог вспомнить и его. А Бовему дядя… Лорд Бальтазар внушал целых три раза.

— Три? Так много? — удивилась я. — Когда он украл мою записку, чтобы заманить ею Арденса на конюшни — это раз, а другие разы?

— Кража записки для провокации — это был третий раз, именно поэтому Бовему было плохо. Ведь внушение не проходить бесследно. Первый раз был сразу после твоего прибытия в Академию…

— Тот камень!? — вспомнила я обстоятельства нашего неприятного знакомства с парнем. — Так Бовем не от скачков своей магии его бросил в меня?

— Нет, то также дело рук Бальтазара. Он знал об истории твоего рода, так как именно он украл окончание рукописи из дома твоего деда, и уже тогда предполагал твою ключевую роль в воскрешении Сердца. Позже он в этом убедился, проследив за развитием ваших непростых отношений с Арденсом. Но Арденса, сами понимаете, достать тяжелее. Поэтому второе покушение на тебя, Анна, не заставило долго ждать.

— Ты говоришь о нападении в Рице в "Белом единороге"? — уточнил Арденс.

— Нет, как раз то организовалось спонтанно низшими исполнителями. Втрое покушение произошло на конюшнях. Я имею в виду, когда Анну с Бовемом едва не затоптала лошадь.

— Я даже не знал о нем, — нахмурился Арденс.

— Анна воспринимала его как случайность. Я был там, так как следил за Бальтазаром. Парень увидел меня и дядю, — "отцом" Аларай Бальтазара явно не собирался называть, — вот Бальтазару и пришлось внушить ему забыть. Потом был случай с запиской. И вот, в Драковой крепости в четвертый раз Бальтазар уже не решился воздействовать, так как очередное внушение могло не подействовать в полной мере или свести парня с ума, а тогда уже контролировать его память стало бы вообще нереально. Поэтому дядя поспешно решился на радикальные меры.

— Ладно. Но о Феликсе ты кому рассказал? — голос Арденса уже был менее настороженным. Я чувствовала, что тот верит брату и чувствует облегчение от его невиновности.

— Мне, — ответил вместо Аларая Багратион. — Я об этом уже говорил Анне. Успокойтесь. Вы можете полностью доверять Алараю. Он занимается заговором больше двадцати лет и я полностью в нем уверен. Он еще в двенадцать вычислил, кто его настоящий отец, но все это время был верен мне. И я считаю его своим сыном, как и вас двоих. Надеюсь, вскоре и у вас исчезнет осадок.

Что же касается Арденса с Анной… Я давно заметил, что в Арденсе особо сильно проявилась древняя кровь. Один его дракон чего стоит! Угадайте, у кого тоже был такой же? Или же — кто его знает — возможно и тот же? Правильно, у Драка Всемогущего. И очевидно не случайно драконица Анны так похожа на драконицу Араты. Анна, на последней странице рукописи есть иллюстрация… Ты ведь даже не представляешь, как выглядела твоя драконица? Вот, открой и полюбуйся.

Я вспомнила свечение нашей с Арденсом крови у Рицы…

— Что же, получается, что наши с Арденсом чувства продиктованы нашей кровью?

— Ну что ты. В этом-то и вся сложность. Если бы все было так просто, еще мои предки додумались бы перевезти весь ваш род обратно и знакомили всех ваших девушек с сыновьями. Да я лично украл бы тебя сразу после твоего рождения ростил вместе с Арденсом! Но нет. Кровь заставила вас встретиться, остальное — лишь ваш путь. И даже я боялся в него вмешиваться, ведь вам недостаточно было просто познакомиться и вступить в отношения. Даже брак не стал бы гарантией оживления Сердца, если бы у вас самих при этом сердца не полностью принадлежали друг другу — без сомнений, оглядок и прочих помех. Поэтому, когда ты, Арденс, обратился ко мне с просьбой об Отборе, я выдвинул встречные условия.