В Дикой земле (СИ) - Крымов Илья. Страница 134

В одну из дверей предупредительно постучали, и заговорщики схватились за сабли, но появившийся к комнате ратник приблизился с низкими поклонами, неся окровавленный мешок. Вскоре пред их глаза была положена отрубленная голова Кхраги.

— Остальные багряные жрецы? — спросил Архгрра’Храгр.

— Ничего не успели сделать, о могучий тегин.

— Слава Кхрррай’Яю.

— Слава Кхрррай’Яю, единственному истинному богу, — тихо, но фанатично проговорили все остальные.

— Братья, пора освободить Каганат от власти кровавых уродцев, — прорычал тегин, наследник великого кагана, — это наша земля, и либо Рогатые будут уважать наш древний договор, утверждавший равенство, либо мы огнём и сталью заставим их!

Заговорщики зарычали, присоединяясь к гневу своего предводителя.

— Мы не рабы! Мы не слуги! Мы не корм для их алтарей! Мы будем пользоваться их силой, а не пресмыкаться пред ней!

— Мы умрём за тебя!

— Мы умрём за Каганат!

— Мы не рабы рогатых уродов!

— Веди нас, о великий каган!

Вторая часть эпилога вновь возвращает нас в год 1634 Этой Эпохи.

Старая Эгге сидела на крыльце своего домика, звякая спицами вязала что-то пока неясное. Вязание нравилось ей как занятие само в себе, ценнее всего был процесс, а не результат. Мерно качалось взад-вперёд кресло, заставляя поскрипывать сухие доски под собой. Старица то и дело отрывалась от спиц и вглядывалась в успокаивающий вечерний пейзаж за пределами кромлеха, всё ожидая гостя. Тот, однако, явился не из-за деревьев, а возник в свечении светлячков, порхавших по тёплому воздуху.

Эгге отложила вязание и тяжело поднялась, чтобы выйти навстречу с улыбкой.

— Здравствуй, дражайший! Добро пожаловать!

Он упреди её от поклона, улыбаясь из-под своего зелёного капюшона.

— Ты прекрасно выглядишь.

— Твоими стараниями, — кивнула она. — Проходи в дом, проходи, я наготовила для тебя, не придётся больше мне встречать гостей сухой листвой да дождевой водой, благодетель!

— Прости, Эгге, но не смогу. Дела не отпускают меня.

Руки бывшей богини упали плетьми.

— Как же так, дражайший?

— Прости, — повторил путник. — Явился лишь чтобы спросить о той услуге, которую…

— Ты и сам знаешь, поди. — Старушка вздохнула. — Он провёл в руинах Мерместуса два года и ушёл живым, закалённым. Поразительная живучесть.

— Ребёнок понравился тебе, Эгге?

Она пожала плечами и указала вверх, туда, где в ночном небе тревожно горел красным росчерк кометы:

— Скажу прямо, дражайший, невзирая на исключительную живучесть и находчивость, благородная кровь в нём слаба, как и во всех потомках двух древ. Огнём драконьим он плеваться умеет, этого не отнять у потомков Грогана, но мало этого. Должно происходить что-то поистине неописуемое, чтобы пламя внутри них разгоралось. Если ты думаешь, что он сможет сразиться с Господами, когда они вернуться в мир… не сможет. Маленький и слабый.

— Он отмечен самим Хаосом, Эгге, он и только он из всех предыдущих. Чего можно ждать от такого человека?

— Абсолютно всего, дражайший, и поражения — тоже. — Она пожевала губами, в тревоге отводя взгляд. — Я присмотрелась к его Путеводной Нити… она подрублена мечом Короля. И перекручена! Кто-то завязал её узлом, вероятно…

— Да, ты верно угадала, — кивнул путник.

Пухлые кулачки Эгге сжались.

— Никак они не успокоятся! Сломали ещё одну судьбу!

— У них свои пути, Эгге, свои цели. Они желают получить Ответ на Вопрос. Я тоже хотел бы, чтобы это свершилось, но Джассар в свойственной ему манере всё так перемудрил, что уж и не верю в способность смертных разрешить его загадки. Он никогда не понимал до конца, что вещи, кои казались ему естественными, были тайной для многих других умов. Он… он наверняка не ожидал, что всё так затянется. Когда Господа вернутся, знай, что нам придётся биться с ними без Абсалона. И битва будет тяжёлой.

— Но когда они вернутся? Когда мне быть готовой?

— Как знать. Я отдаляю этот день как могу, и готовлюсь, собираю союзников. Рогатый Царь пока держит их вдали, но они неостановимы. Может быть сто лет, а может и десять. Даже я в неведении. Но влияние их со временем будет расти, как и сила слуг, сохранивших верность.

— Мои…

— Да, фа’ун будут набирать силу каждый день и час. А кроме них и иные. Через несколько лет, я уверен, все великие силы Валемара начнут ощущать давление, приближение чего-то большого и страшного. Некоторые быстро осознают угрозу, иные будут оставаться в неведении до конца. Я предвосхищаю, что боги и демоны потеряют покой, пошлют к смертным своих эмиссаров и тогда, начнётся настоящий хаос и суматоха. Если ребёнок выживет и попросит о помощи, ты знаешь, я не имею права помогать ему…

— В любое время можешь надеяться на все мои скромные силы, — сказала старица с тревогой. — На всё готова, чтобы не по повторилась Четвёртая эпоха! Я помогу ему, если он попросит!

— Спасибо, Эгге, — ответил странник, медленно растворяясь в воздухе, — я могу положиться на тебя…

Он исчез также, как появился, оставив бывшую владычицу лесов одну. Вздохнув напоследок, та поплелась к крыльцу, сняла с крючка застеклённую лампу, чтобы задуть огонёк, но тут в свет влетел ночной мотылёк, промелькнул перед самым её лицом и заметался вокруг, ища направление. Сморщенные губы старицы невольно допустили улыбку.

— Потерялся, милый? Бедняга… плутать тебе ещё долго, но ничего, ничего. Другие, опалив крылышки, падают и уже не поднимаются, но ты поднимешься. Готова поставить на кон свою новую жизнь. Полёт твой будет долог, серый мотылёк. Долог и труден.