В Дикой земле (СИ) - Крымов Илья. Страница 18

Подул стылый ветер в небесах и облака, скрывавшие лунный лик, сдвинулись, даря заснеженным землям внизу хоть какой-то свет. Льды Фарсала превратились в тусклое зеркало и окрестности стали видны как облачным днём. Вспышки и отдалённый взрывы уже отгремели, пожара опасаться не стоило, — не зимой. Потом всё стихло и какое-то время казалось, что ночь поглотила неизвестного лесного смутьяна, что рассвет вернёт в этот мир спокойствие вот-вот… но на далёком западном берегу по льду уже стучали тысячи когтей.

Никто не видел их, но защитники Корса знали, что враг надвигался. Надвигался тихо, растекаясь по ледяной равнине чёрным покрывалом. Постепенно скорость его росла, покуда покрывало не превратилось в прибойную волну, катившуюся к стене; но ничего кроме стука когтей по льду было не услышать и это пугало до дрожи в поджилках.

Громко прогудел наместник Лучшего Воителя и остальные похватали метательные копья. Одно за другим тяжёлые снаряды совершали полёты, чтобы прервать очередную жизнь и только после начала метания Пожиратели подали голоса. Клубившаяся чернота внизу разразилась воплями и визгами, продолжая терять десятки, складывавшиеся в сотни ещё до соприкосновения со стеной.

Тобиус решил, что пора было и ему показать себя, а потому силой мысли вытянул из морозного воздуха многочисленные водяные сгустки, сплющил их в иззубренные диски под давлением и обратил плотным льдом. Едва слышно шелестя, повинуясь его мыслесиле, снаряды устремлялись вниз. Они врезались в надвигавшуюся орду, разрубая тела, её составлявшие.

Вдали только-только начал вновь белеть истоптанный лёд, когда ревущая орда подкатилась, наконец, к преграде и врезалась в неё, заставив глыбы под стопами тестудинов дрогнуть. Чернота растеклась вдоль плавного абриса, словно слепо ища трещину, проход, возможность обойти препятствие. Но, не найдя его, Пожиратели вцепились в лёд когтями и с проворством воистину пугающим, полезли наверх.

Со своей позиции Тобиус ударил по них Ветряным Кулаком, буквально сметая приближавшиеся неясные фигуры. Второе заклинание, третье, затем Воющий Клинок принялся очищать стену. Тестудины избавлялись от последних копий, чтобы взяться за двуручное оружие.

— Как же они лезут! — не смог не поразиться Тобиус.

— Восхищенье отложи до срока! — прогудел До-Рей. — Они всегда залезают! Всегда успевают! Когда начнётся битва наверху, мы поможем воинам. Постарайся не погибнуть, человек То-Биус!

— Погибнуть? — улыбнулся тот, старательно изображая браваду. — Вы просто не понимаете! Вы никогда не видели истинного могущества ма…

Мерзкие звуки, издаваемые существами, приближались, вот когти уже заскребли по краю стены и пришли в движение грозные стражи, обрушив сверху удары топоров, мечей, которые мало какому человеку под силу было хотя бы оторвать от земли. Крошились головы, летели вниз трупы, однако нападавшие всё равно лезли наверх, а когда добирались до вершины, с остервенением бросались на тестудинов. Завязался бой, в котором могучие защитники отбивались от стремительных тёмных хищников.

Луна вновь скрылась и лишь чары Енотовых Глаз не позволили Тобиусу тут же ослепнуть. Пожиратели набросились на него. Человек испытал леденящий душу ужас, когда удар его жезла пришёлся на подставленную костяную плиту с ещё проглядывавшейся гравировкой, изображавшей чью-то отнятую жизнь. Оттолкнув мага, чудовище выбросило вперёд кривой меч, тоже выточенный из кости тестудина.

Их головы защищал собственный панцирь, природный доспех; слюнявые пасти изобиловали зубами, а на глаза не находилось и намёка. Пожиратели были слепы, но не беспомощны, они бились яростно, безошибочно метя костяными копьями в шеи черепах, уязвимые участки плоти меж латами, в мягкие глаза, которых сами были лишены. И хотя стойкие тестудины крушили тварей без остановки, снизу лезли остальные и один за другим защитники оказывались побеждены.

Пришлось бы им всем погибнуть, кабы Направляющие не присутствовали на стене. Члены верховодящей касты стояли рядом, заключая Пожирателей в Запруды, замедляя поток, спасая собратьев, порой отдавая за это собственные жизни, — и стена держалась. Тобиус бился там, среди визгов, клёкота, гудения и трескучих ударов, среди хруста костей и чавканья плоти. Он хватал Пожирателей невидимыми руками мыслесилы, давил, швырял их вниз, уродовал Спиральным Лезвием, Воющим Клинком, Сосульками. Он расчищал один участок стены, переходил на другой, сея смерть, помогая как мог помочь только боевой маг, хоть и связанный по рукам и ногам, но все его усилия умалялись, когда он обнаруживал, что очищенные было участки вновь захвачены врагом.

Десятки Пожирателей оказались заключены внутри бирюзовой сферы, созданной Ду-Гэмоном, после чего та была разделена на десятки малых сфер, заключавших по одному-два чудовища. Обездвиженные, они подверглись сокрушительным ударам, чтобы только освободить Лучшего и позволить ему создать новую Запруду. Они справлялись. В это нелегко было поверить, но тестудины справлялись!

Впрочем, не везде и не просто.

Часть Пожирателей пробилась к одной из широких лестниц и устремилась вниз. Большими скачками чудовища направились к пределам города, на никем не защищённые улицы, к Основе, внутри которой укрылись в ту ночь горожане. Волшебник, увидев это, спорхнул со стены и полетел за ними, обогнал, достиг маринитовой брусчатки первым и сплёл Поток Стальных Игл, вложив в это заклинание немалую часть оставшейся гурханы. Сотни сверкавших снарядов изрешетили наступавших, расплескав их тёмную кровь по льду. Однако оставшиеся, всего ахогова дюжина уродливых чудовищ, следовавших в хвосте, а потому спасшихся от смертельных ран, были уже рядом и жаждали крови.

— Пора размять кости, а?

Второе кольцо, сидевшее на его пальце, чёрное, невзрачное, тяжёлое, исторгло из себя облачко клубящейся черноты, внутри которого расплылась алая улыбка и полыхнули алые очи. Раздался тихий агонизирующий смех. Как всегда, призывая эту сущность из узилища, Тобиус почувствовал себя нехорошо. Соприкосновение с Тьмой действовало опустошающе.

— Убей их!

Тьма расширилась, встретив Пожирателей стеной когтей и клыков, а серый маг чувствовал, как его покидали остатки гурханы.

Утро древний город Корс встречал нетронутым. Ни одно чудовище не ступило на его улицы, ни одна тварь не поживилась черепашатиной, хотя крови защитники потеряли немало. У подножья стены снаружи лежала гора тел, окружённая грязным пятном. Она уже не кровоточила, мороз схватил раны. Среди уродливых тёмных трупов нет-нет, да и посверкивали стальные латы.

Усталый волшебник взобрался на верхотуру, с которой черепахи сбрасывали мёртвых Пожирателей. Там был Ду-Гэмон, принимавший доклад подчинённых.

— А, То-Биус, — прогудел Лучший, — какой славный день настал, да?

— Скольких воинов мы потеряли?

— Мы, да? — Если бы клюв тестудина мог улыбаться, та улыбка вышла бы печальной.

— Скольких?

— То-Биус, запомни, не погибших считать надо, а выживших.

Волшебник, бледный и продрогший, с тенями, что легли под глаза, окинул взором израненных, изнурённых защитников.

— Их считай, — сказал Ду-Гэмон, указывая длинным когтем на возвышавшуюся громаду Основы, — всех тех, кто пережил ночь. Всех тех, которых защищал ты.

— Раньше…?

Лучший не ответил, уступив эту обязанность До-Рею, который в отличие от него не спал в Запруде долгие века.

— Всякий раз, — ответствовал посланец, поклонившись, — когда являлись они, — всегда забирались на стену. И бились мы, и держались, но всякий раз врывались они в город. И стремились к Основе. Порой преуспевали. Порой отбивались мы хуже, порой лучше, но никогда ещё не удавалось нам сражаться столь блистательно!

— Лучший был с вами, — устало ответил Тобиус, для которого ночь стала испытанием на силу и выносливость.

— И ты, — сказал Ду-Гэмон, — человек благородного духа.

Человек благородного духа протёр слипавшиеся глаза, заметил на ладонях и рукавах запёкшуюся кровь, дохнул на пальцы горячим паром.