Безликий и Чудовище (СИ) - "Atyra Rommant". Страница 24

Хотя Джакомо родился еще задолго до пришествия Бальтазара, все воспоминания о некогда счастливом детстве, которые определенно были, вытеснило постоянное чувство голода и животный страх перед пьяным отцом, который в любой самый непредсказуемый момент готов заявится к своему отпрыску и тогда начинается игра в кошки-мышки, где кошка (хотя… скорее злой и бешенный кошара) носится за улепетывающей на трясущихся ногах мышкой, и на фоне всего этого действия по дому летает всё его содержимое.

Вот так и жили. Разумеется, опустившимся до уровня развития своих самых-самых-самых дальних предков родителям было глубоко наплевать на все, кроме бутылки, в том числе и на тот факт, что их всё еще живому и сосуществующему поневоле с ними ребенку надо чем-то питаться. И учитывая это, Джакомо еще в самые юные годы пустился во все тяжкие и стал самым настоящим виртуозом в воровстве. Воровал везде, уже почти по рефлексу, и всё, что только можно было, и при этом никогда не попадался. Лишь один раз у одного выходившего из трактира поздно ночью господина в тот момент, когда Джакомо не совсем аккуратно стянул с короткой кожаной лямки на штанах у мужчины его кошелек, в его хмельном разуме что-то щелкнуло и этот самый господин, как в беспризорную собаку, со всего маху швырнул в улепетывавшего от него по улице мальчишку стеклянную бутылку. Та, разумеется, разлетелась на десятки осколков, но Джакомо остался цел. Лишь один маленький осколочек слегка полоснул голую ногу по щиколотке.

И кто бы мог подумать, что одна такая вылазка перевернет жизнь мальчика раз и навсегда.

Дело было вечером, делать было… есть чего. Именно «есть» Джакомо в это время хотелось больше всего. Измученный голодом и просто чудом каким-то не сгнивший от многолетних пыток живот молодого человечка достаточно редко давал о себе знать, видимо понимая, что его хозяин всё равно ничего сделать не сможет. Но вот иногда, в определенное время, в этом стянувшемся кожаном мешке будто просыпалось нечто первобытное. В такие дни Джакомо казалось, что он способен за один раз сожрать абсолютно всё: от его недокровати, представлявшей из себя прохудившееся и сложенное втрое покрывало с тысячами поселений клопов и другой живности в складках, до… Да хоть его пьяных родичей, которые недавно нашли мелкую заначку своего сынишки и без всяких лишних разбирательств пустили её на выпивку и кусок сала к столу. Ясен пень, после этого отпрыску для того, чтобы добыть себе хлеб несущий требовалось перед этим еще немного поднапрячься. Благо, уже начинавший «нервничать» желудок активно поддерживал своего хозяина в этом нелегком деле.

В горле что-то рокотало, в ногах чувствовалась болезненная слабина, а живот стянуло, словно шнурком маленький мешочек. Да-а-а, мешочек. Маленький, кожаный мешочек, набитый блестящими кругляшками — верным ключом к сытному ужину. И он, Джакомо, незримый обычному глазу хищник, уже вышел на свою охоту за ним.

Обычно Джакомо старался долго не задерживаться на одной улице, дабы не вызывать подозрения. Походил-походил, набрал чего-нибудь или не набрал, в любом случае — свистнулся в другое место и всё сначала. Мальчик отлично помнил свою первую охоту, как он, дрожа, как одуревшая от бесконечного голода и побоев псинка, бродил среди, как ему тогда казалось, серых гигантов, уставившихся мертвыми глазами куда-то в пустоту, и всё никак не решался на это. Но он знал. Он понимал — ему придется сделать это, если ему, конечно, хочется встретить завтрашний день с бьющимся сердцем и в здравом уме, хотя и казалось, что этот проклятый кошелек лежит на маленьком выступе посреди бурлящего озера лавы, и ему, маленькому, истощенному ребенку надо будет спуститься по тонкой ниточке к самому низу, самому пеклу, чтобы его достать. И как же всё в общем-то легко на самом деле оказалось… Конечно, в отношении более робких граждан и уже пьяных в самую зюзю забулдыг, которых даже падение метеорита не вырвет из транса. Джакомо вообще относился к такому типу людей, которые по глазам умели определять, от кого лучше держаться подальше, а на ком можно совсем наоборот, очень даже хорошо поживиться. Так, чисто для собственной безопасности ради.

Но вот конкретно сегодня пацану что-то сильно не везло. Уже целый час — а то и больше — он обтирал голые пятки с рыжими натоптышами об грязные мостовые и ни одной, даже случайной, монетки до сих пор не оказалось в его руках. Но вот, когда уже перед глазами начали появляться черные круги, через серо-черную массу вдруг пробился маленький огонек. Джакомо встрепенулся, широко раскрыл глаза, встряхнул головой, чтобы привести свой мозговой мотор в порядок и пригляделся.

Да. Точно. Через толпу, словно кузнечик, при виде которого в мозгу сразу отзывался звук крохотного колокольчика, пробивался невысокий мальчик лет шести-семи. Но это было не главное: он был весь чист, опрятен, ухожен, темные волосы вились не засаленными кудряшками, на пухлых детских щеках поблескивал здоровый румянец, а глазки сияли, словно две синие звездочки. Это маленькое чудо шустро перебежало улицу, петляя между прохожих и через мгновение уже нырнуло в переулок. Джакомо выглядел как истощенный столетним путешествием через пустыню странник, перед которым только что дразняще потрясли бутылкой с чистой, холодной, сверкающей на солнце воды. Ну не-е-ет, такую рыбку он не упустит никогда! Не теряя ни секунды, Джакомо медленно, но бдительно, начал следовать за своей «жертвой». И вот так, поворот за поворотом, шаг за шагом, улица за улицей, они оказались за городом. Там была небольшая роща с кучей пробелов. Джакомо так не радовался со своего четвёртого дня рождения наверное. Все шло так, будто сам Всевышний решил наконец-то смилостивиться над измученным рабом своим и послать ему столь легкую наживу. И причем парня в те секунды абсолютно не волновало, зачем этому беспризорнику понадобилось идти в эти гиблые края, да еще и заходить в такую глушь, где он абсолютно беззащитен. Какая к черту разница? Сейчас Джакомо просто подойдёт, обчистит этого мальца и… Стоп, а вдруг завизжит? А вдруг шум поднимет?! А вдруг родакам пожалуется?! А они у него определенно еще те шишки, в этом Джакомо сомневаться совершенно не приходилось. Осознав, что он уже несколько секунд стоит у всех на виду, Джакомо немедленно нырнул за ближайшее деревце и краем глаза посмотрел себе за спину. Пацан всё так же безмятежно брел по дороге, напевая какой-то неразборчивый мотив и не обращал никакого внимания ровным счетом ни на что. Нет, тут точно без высшего помысла не обошлось… Выпустив воздух через нос, Джакомо начал судорожно шевелить уже готовыми растечься в жижу мозгами. Что делать? Ответ был под ногами. В буквальном смысле.

В метре от вспотевшего от напряжения парня лежал остроконечный камен, отдаленно напоминавший остриё копья. Нет! Это же безумие! А хотя… Кого это волнует? Все так сейчас делают. Люди издыхают каждый день. Сотнями. Тысячами. Ничего не изменится из-за одного мелкого слизняка. Луна на землю не шваркнется. Всем на всё плевать. Плевать горожанам. Плевать пьющим маме с папой, плевать родителям этого сопляка, которые будто специально выпускают своё чадо в это проклятое место, могли бы и догадаться, чем это кончится…

Подошел, похолодевшими руками взял камень. Всё получится! Всё кончится быстро. Потом выбросит просто это мелкое недоразумение куда-нибудь — и дело с концом! В яму, в болото, в реку — не важно!

Собравшись с духом и втянув в грудь по больше воздуха, парень резко развернулся… Чтобы увидеть, как детские ноги исчезают в ящике письменного стола, который всё это время стоял на небольшом холмике, усыпанном опавшими листьями, метрах в двадцати от застывшего Джакомо. Глаза парня округлились даже сильнее, чем тогда, на улице.

— Какого хрена?.. — Прошелестел он одними губами, так и не двинувшись с места. Постояв так с минуту и более-менее переварив увиденное, парень наконец вспомнил про всё еще находившийся у него в руке камень и бросил его на землю. Зачем он теперь? Но хотя… Ай, да ладно, всё равно уже есть дело поважнее.