Замороженный Мир (СИ) - "Cyberdawn". Страница 10

В сущности, так и оказалось — латынь я, вообще-то, не сказать чтобы особо знал, на вопрос не ответил, на что преподаватель, укоризненно покачивая головой, выдал:

— Гемин, я вам говорил не одну тысячу раз: если вы рассчитываете на будущее в виде стихоплёта либо прозаика, раский вам необходим. И если вы думаете, что я устану повторять — нет! — патетично заявил дядька. — Задержитесь после занятия, неудовлетворительно, — со вздохом подытожил он.

И после занятия я огрёб свои первые пять розог. Довольно неприятно, отметила моя избитость, покидая аудиторию экзекуции. Но в этом случае делать нечего, тоже учить надо, блин. Хотя, похоже, с языками будет тяжелее всего: как бы мне не пришлось до конца гимназии быть поротым.

А дядька, кстати, даже не преподаватель, а именно учитель. Весьма заинтересованный в обучении, так что даже трёхсполовинойлетнее “забивание” Гемина не заставило его на парня “забить”.

Впрочем, его неравнодушие отражается на моём филее в весьма неприятном ракурсе, отметил я, поелозив на скамейке.

Ну и перекусил, чем служанка послала, после перекуса принявшись за учебники.

Впрочем, от розог меня разглядывание учебника не уберегло. Следующим предметом была как раз литература, где на порку я мог нарваться просто по причине ярко выраженного отвращения к припомненной эпистолярщине. Однако преподаватель просто… не спрашивал меня, коротко кивнув и констатировав сам себе “знаешь”.

Ну, будем считать, пронесло, тихо порадовался я, поскольку следующий предмет — физика, на которой я должен вытянуть.

А преподаватель тем временем изрекал местные “легендарные вирши”, так что мне пришлось взять себя в руки, дабы не морщиться. Звучало это кошмарно:

— Блистая светом вдохновенья, Сиг меч воткнул врагу во груди. Под светом тёплым светила злой Мазрен отворил себе руди.

И этот, пардон, инфернальный кошмар преподаватель зачитывал, со, сцука, одухотворённым лицом. С выражением, чтоб его. И соученики не катались по полу, не втыкали себе перья в ухи… тихий ужас, в общем. Причём, ну ладно бы это был перевод — я бы понял. Но этот стихокошмар был плодами потуг одного из популярнейших виршеплётов текущего века! И это чудовище вроде бы ещё было живо и творило свой бесовский труд, на пагубу Эвтерпе.

Ну, зато розгами не получил, попробовал найти я хоть что-то положительное в происходящем в аудитории кошмаре. Выходило с поисками не очень, так что выползал я из антипоэтической аудитории с твёрдой уверенностью, что лучше бы меня пороли.

И вот начался урок физики, на котором Марцил Вомс, дядька средних лет, начал проводить опрос. Меня преподаватель оставил “на сладкое”, задав вопрос с физиономией закаменевшей, встопорщив бороду:

— Как заряженные частицы электричества используются в химических процессах, Гемин? — задал вопрос он, явно не ожидая ответа.

— Электролиз, господин Марцил, — бодро ответствовал я.

— Не соблаговолите ли привести практический пример этого процесса? — лишь излишняя велеречивость указывала на то, что дядька несколько удивлён.

— Позолота, например, — выдал я, выдав себе мысленный подзатыльник, за то что не заглянул в учебник.

Вот чёрт знает, как местные используют электролиз. Так-то метод используется в куче направлений, ну и позолота или нанесение меди — один из простейших.

— Верно, — всё так же ровно, но выпучив на меня глаза, ответил преподаватель, а в зале пробежали шепотки. — Озвучьте закон пропорциональности электролиза, Гемин, — выдал он.

Хм, попал или нет, быстро прикинул я. Впрочем, первый закон Фарадея вполне можно назвать “законом пропорциональности”, прикинул я, ну и озвучил:

— Масса вещества, оседающего на электроде, прямо пропорциональна заряду постоянного тока, прошедшего через электролит, — выдал я.

— Постоянного тока? — последовал вопрос от Марцила, аж приподнявшего бровь.

— Однонаправленный ток, не изменяющий величину со временем, — чувствуя, что я “попал” выдал я.

— Однонаправленный, — покивал преподаватель. — А скажите ка мне, Гемин…

И начал физик задавать мне вопросы. Почти без формул, но с формулировками. И задавал пятнадцать минут, я аж взмок, отвечая. Причём, были у меня опасения, что что-то у меня выйдет не так, а уж не открытый учебник я проклял раз сто.

— Понятно, — нахмуренно выдал преподаватель. — “Отлично”, Гемин. И задержитесь после занятия, — выдал он. — Тишина! — повысил голос физик, поскольку соученики шушукались очень уж отчётливо.

Проведя занятие и проведя разгон класса, бородач широким жестом указал мне на экзекуционное место.

— Господин Марцил, могу ли узнать причину наказания? — внешне ровно, но внутренне с искренним возмущением и обидой выдал я.

— Можете, Гемин, — был мне ответ.

И выпорол мою невинную персону, десятком розог, причём “от души”, паразит такой! Вот реально, надо этой сволочи гадость учинить. Просто садист бессмысленный и извращуга, рассудил я, прихватывая сумку.

— Наказание, Гемин, вы получили за издевательство над преподавателем, — выдал бессмысленный садист. — Знания ваши, очевидно, превышают учебный курс, а предыдущие ответы ваши иначе как насмешку рассматривать я не могу.

— Благодарю вас, господин Марцил, за весьма способствующее дальнейшему постижению физики наказание, — злобно буркнул я.

Бородач несколько смутился, почти незаметно, но всё же, руки на груди сложил и слабо кивнул. А я покинул садистское пристанище.

В принципе, как человека его понять можно. И будь он именно учителем — причина экзекуции была бы понятна. Но он — преподаватель физики, так что его розгоприкладство есть мелкий, мстительный и бессмысленный садизм.

Хотя вякал я зря, отметил я, уже телепаясь к дому. Но, не высказать своё праведное возмущение не мог: ну реально, “виновен в том, что хочется мне выдрать”.

Но за мою “благодарность” я мог ещё получить… К Зерефу этого Марцила, заключил я. Буду отвечать принципиально на “удовлетворительно”, по учебнику. Будет пороть или попробует завалить на экзамене — испорчу ему репутацию. Экзамены не один преподаватель принимает, а оценочный табель прилагается. Так что будет он злобным козлом в глазах окружающих.

Ну а не будет пороть — так и хрен с ним. Взбесил он, конечно, меня своим хамским поведением, простительным обычному человеку, но никак не преподавателю.

И, кстати, весьма неплохо, невзирая на физика, прошёл первый день, несколько “отошёл” я за ужином. Правда, надо готовиться к следующему дню. Хотя бы начерно просмотреть учебники, да и к уроку грайского языка подготовиться, хотя бы начерно.

Не факт, что выйдет, но не хочу пороться, заключил я, погружаясь в учебник уже в своей комнате.

Вообще, конечно, рассуждал я, параллельно с вниканием во всяческую грайщину, график выходит весьма напряжённым. И, главное, источники информации, кроме учебников, остались неизвестны. То есть, понятно, что книги, например, можно купить. Но у меня ни черта нет денег, а просить их у Лада я не собираюсь.

Теоретически, в гимназии, наверное, есть библиотека. А практически я про это ничего не знаю. А может и нет её, кстати.