Замороженный Мир (СИ) - "Cyberdawn". Страница 43

Так что, вылезя из ванной, я немного позанимался, наконец-то порадовав себя взятием барьера в “десять отжиманий”.

Немного почитал, да и направился в едальню: продукты были “Сониной епархией”: мои попытки несколько раз приготовить что-то были прерваны жалобными взглядами и просьбой “предоставить всё ей”. Что я и выполнил, ну а до едальни реально пару шагов, так что нет смысла огорчать подругу.

По дороге в едальню меня привлёк вопль мальчишки-газетчика о “Кровавой трагедии”, так что в едальне я сидел с газетой “Терские Ведомости”. И, выходила такая заковыка: о полицмейстере подчинённые Залины либо не знали, либо им запретили печатать. А вот родителям был посвящена первая страница, причём я назвать Залину наживающейся на горе никак бы не смог: посвящена статья скорее тому, какие замечательные были люди, какое горе и прочее подобное. Выражена уверенность в “профессиональных действиях доблестных сил полиции Терска, несомненно, в скорейшем времени поймающих отвратительных злодеев”.

И даже мне был посвящён абзац, на который я не без иронии похмыкал: “едва переступивший порог совершеннолетия юноша, мужественно преодолевающий свалившееся на него горе”.

Ну, в общем, ладно. Родителям скорее “почесть”, нежели “трепля имён”. А вот по моему “душегубскому вопросу” ни черта не ясно, так что будем ждать.

С этими мыслями я направился домой, где немало напрягся — на лестничной площадке, перед мансардой, сидел некий тип со значком полицая на лацкане, причём не один, а с двумя держимордами, в мундирах городовых.

Ну, в принципе, неудивительно, мысленно вздохнул я, топая мимо компании с “равнодушно-скорбным лицом”.

— Гемин Толмирос? — не поднимаясь бросил сидящий.

— Он самый, господин?… — скорбно взглянул я на типа, который мой очевидный вопрос проигнорировал.

— Где вы пребывали сегодня, с полуночи до шести? — последовал вопрос.

— Дома, господин непредставленный, — уже нахмурился я. — Кто вы, что случилось?

— Не ваше дело, — отрезал тип, вставая, с нахмуренной мордой. — Гнесс, — бросил он, на что один из держиморд шагнул ко мне, весьма напрягая.

Впрочем, в лапах полицая была какая-то бумажка, которую тот протянул мне, а подходящий к лестнице главный бросил через плечо:

— Счёт за уход за телами, прощайте.

И ускакала вся троица. Так, размышлял я, проходя в комнату, и что это, собственно, было?

Ну вообще, в голову приходят два варианта: первый — неким колдунским образом моё присутствие всё же было выявлено, но неточно. Какой-нибудь “эфирный след” в районе дома полицая, например, в котором расследователи не уверены, а я под руку подвернулся. Маловероятный, но возможный вариант.

И второй — ко мне подходил подельник дохлого Щебетена. Факта именно убийства установлено не было, но этот непредставленный тип ЗНАЛ, кого хочет убить полицмейстер. И, высоковероятно, отметил пропажу исполнителей. В таком раскладе, если он, или одна из держиморд — чародей, всё выходит весьма высоковероятно. Несчастный случай, но тот, кто должен быть дохлым — живой, что весьма подозрительно и проверить не помешает. Причём проверить с “причиной”, в виде "представления счёта", а не просто так. Ну и проверку я прошёл — в противном случае меня бы прихватили допрашивать.

Далее, если это “подельник”, то опасаться ли мне его? А с чего, собственно? Очевидно, что полицмейстер просто “зажрался”, посчитал себя “боженькой во плоти”, которого ситуация оскорбляла, а оскорбителей — на тот свет.

А какой-то зам… в честь “током убитого начальника”, по приколу, прибить малолетнего пацана? Ну ОЧЕНЬ маловероятно. И мимика его указывает на то — он нахмурился не от “меня”, про меня он явно забыл сразу же после ответа. Он нахмурился “предстоящим делам”, судя по расфокусированному взгляду в никуда.

То есть, всяко, конечно, бывает, но воспринимать всех окружающих за “кровавых маньячил” — столь же бредово, как и быть подобным самому. Если данный, весьма высокий, судя по шикарной одёжке, чин и подельник — то причин у него “тешить эго дохлого начальства” просто нет. И пусть ему за это, при, положим, пятом классе, тоже каторга не грозит — просто, а нахрена рисковать карьерой?

Так что, осторожным буду, но параноить и “бежать к финской границе” не буду точно. Лучше узнать, для начала, а как вообще с ентой самой границей, финской и не очень, обстоят дела.

В романах антцы “на воды в Гаагу” ездили, факт. Но без деталей, а как это вообще происходит, всем ли классам доступно — вопрос. И вот, честно говоря, обращаться в букинистическом магазине с таким вопросом я несколько опасаюсь.

У Марцила надо спросить, или у Залины. А, если по уму, то у последней лучше всего: дама в моём благополучии, очевидно, сильнее всех из мне знакомых заинтересована. Да и “подцензурная литература” у Соны довольно красноречиво намекает, что редактор газеты несколько более волен, чем прочие разные, к “информации допущена”.

А по прожаренному ситуация прояснится, как только Ведомости о ситуации напечатают. Пока не напечатали — расследование и полиция на оглашение “не даёт добро”. Ну а после печати станет ясно: несчастный случай принят вердиктом или всё-таки убийство.

Некоторое время потратил на угоманивание истерящего тела, ну и вернулся к книгам.

И, соответственно, направился к капищу в положенное время. Пришёл чуть раньше, но перед зданием уже были люди. Семейство Возер в полном составе, домовладелец Корнел почтил мероприятие своим пузом, ну и дюжина человек, мне неизвестных, явно сослуживцев Лада.

К моей персоне подтянулись, посочувствовали-пособолезновали, Возеры в полном составе меня пообнимали (в полутора случаях это было даже приятно), ну и в должный срок завалилась компания в молельню.

Сам ритуал, по счастью, не затянулся: “прах праху” и прочее, единственное что, жрец не преминул во всеуслышание объявить, что покойные “у престола всевышнего” пырятся, не отрываясь, на нас. И вот ждут не дождутся, когда мы “к ним”. Вот с чего этот тип так угробить-то всех хочет, недоумевал я.

Ну а после направилась вся компания на Тёплую улицу. На входе в квартиру стоял некий церковный служка, кивнувший в стиле “пост сдал” и скрывшийся вдали по моему появлению. А в гостиной и вправду было прибрано, стояли некие “банкетные столы” прикрытые бордовой тканью (цветом скорби) и заставленные ритуальными “кашей и печеньками” в деревянной посуде.

А алкоголя нет, отметил я. Или не принято? Но тут же получил ответ на свой вопрос — все присутствующие извлекали из своих недр бутылки. Видимо, некий ритуальный дар покойным, который надо употребить самим, прикинул я.

Ну и начались поминки в виде еды и пьянки. Причём стульев не было, что вселяло надежду на недолгое мероприятие. Надя меня не обманула — все посиделки заняли не более полутора часов. Из любопытного был только довольно занятный и крайне противный на вкус ритуал: пришедшие капнули из принесённых бутылок в некую деревянную, явно ритуальную чашу, которую мне пришлось употребить. К счастью, это было единственным необходимым “потреблением”, в дальнейшем моего покачивания головой на предложение “сообразим” вполне хватало.

А так — тосты на тему “какие хорошие они были люди” и “надеемся, у них всё хорошо”. И, соответственно, поклевали ритуальной еды.

Когда поминающие уже расходились, ко мне подкатился колобок-Корнел и завёл разговор насчёт старьёвщика, в плане родительского барахла.

— Если это возможно после пяти пополудни, завтра — буду вам крайне признателен, — ответствовал я.

— А почему не с утра, Гемин? Дело-то важное, — покачал головой домовладелец.

— Гимназия, господин Корнелл, — ответил я, на что он физиономией изобразил непонимание, а я пояснил. — Учёба важна, а родители были бы только рады, если бы узнали о моей заботе о будущем.

— Разумно, Гемин, — просветлел челом дядька, сочувственно покивав. — Весьма похвальное чувство долга, хотя, я бы на твоём месте несколько дней приходил бы в себя, — покачал он головой. — Тогда завтра, в шесть пополудни, тебя устроит? — уточнил он.