Долг ведьмы (СИ) - Шагапова Альбина Рафаиловна. Страница 26

Согласно киваю. Да, как не крути, а чиновник прав, для каждого дела своё время. Детский сад — дошколятам, школа- школьникам, а институт — студентам, молодым, горячим, свободным как в суждениях, так и в бытовых вопросах.

— А я думала, вам так же, как и всем понравилось учиться, — протягиваю я, всматриваясь в одутловатое, не выражающее никаких эмоций, кроме усталости и желания сполоснуться, лицо однокурсника.

— Знаешь, — Анатолий жуёт нижнюю губу, затем протирает взмокшую шею и лоб платком. — Чтобы жернова системы тебя не перемололи, необходимо быть для неё незаметным, делать так, как делают другие, но при этом не терять себя. Да, чтобы добиться того, чего я добился, мне пришлось и через людей переступать, и задницы лизать. Но, кто-то лижет и входит во вкус, а кто-то лижет, а потом моет язык с мылом. Главное, знать, ради какой цели ты это делаешь и быть уверенным, что эта цель стоит того.

Голос преподавательницы становится на октаву выше и громче, а взгляд холодных глаз впивается мне в лоб. Мы мешаем вести урок своим шёпотом, и сейчас нас или выгонят, или оштрафуют.

— Сегодня, мы попробуем создать предмет, помогающий в быту. Хочу вас предупредить сразу, ваши изделия долго не проживут, всего несколько минут, ведь долговечность изделия напрямую зависит от силы магической энергии, а она у вас пока не столь сильна.

Возня. Каждый достаёт свой инструмент. Я тоже кладу перед собой лист бумаги и карандаши. Ну и что можно создать с помощью этого. Хорошо Лидии, она легко свяжет какую-нибудь салфеточку, и всё, задание выполнено. А чем в быту может помочь рисунок?

— Мне всё это не нужно, — шепчет чиновник. — У меня на большой Земле осталась работа, дом, семья. Нужно уходить, пока мы окончательно не застряли здесь.

Понимаю, что он прав, что наша жизнь- на материке, но глупая душа отчего-то начинает ныть. Она уже стала срастаться и с этим местом, и с Молибденом. В ней, с каждой секундой пребывания на острове, всё ярче, всё увереннее пробивается росток надежды. Надежды на наше с Данилой будущее. И пусть не скоро, не сегодня и не завтра, но душа готова подождать, ведь пока ей есть чем заняться — рассматривать и перебирать сокровища шкатулки.

— Почему вы говорите об этом со мной? Вы ведь понимаете, что я- далеко не бегун.

Действительно, почему? В нашей группе пятнадцать человек, но побег он предлагает тому, кто и бегать-то не может.

— Во- первых — вы кажетесь мне гораздо разумнее остальных, и так же страдаете от нахождения здесь. А, во- вторых — умение быстро переставлять ноги нам не понадобится.

Эх! Знал бы он, насколько я не разумна. Настолько, что, как раз, перестала испытывать страдания по поводу нахождения на острове. Напротив, я уже привыкла засыпать под звуки арфы и стрёкот цикад, просыпаться от щебета птиц, вдыхать сладость магнолий, горечь кипарисов и солёный аромат моря, ловить открытыми частями тела поцелуи южного солнца и томиться в тягучем, сладостном предвкушении встречи, ждать, мечтать, считать минуты. Отказаться? Предложить чиновнику подыскать себе другого партнёра?

— Ничего не получится, — с уверенностью произношу я. — У нас нет самолёта, а на своих двоих нам вряд ли удастся уйти с острова.

Приходится резко понизить голос и придвинуться к Анатолию ещё ближе, так-как вокруг уже шикают и бросают недовольные взгляды, намекая на то, что мы мешаем им работать. Да уж, чем качественнее отлажена система, тем быстрее и охотнее винтики принимают навязанную им роль. Анатолий обнимает меня за талию, целует в щёку. Однокурсники удивлённо, и даже с каким-то брезгливым любопытством переглядываются между собой, пожимают плечами, шепчутся. Ещё бы! Мы сейчас выглядим, как пылкая, нетерпеливая влюблённая парочка. Ага! Хромоножка и потный толстяк, то ещё зрелище! Всё, теперь по академии поползут слухи. Плевать!

Эх, бедняга Анатолий! Как же от него несёт. Точно! Создам картину, освежающую воздух. Что же нарисовать? Розу? Букет ландышей? Нет, необходимо нечто лёгкое, нежное, бодрящее. Нарисую большой зелёный лист и прозрачную жемчужину росы, дрожащую на этом листе. Рисунок выходит неплохим, но это пока всего лишь изображение на бумаге. Кладу руки на свою работу, дышу глубоко и медленно. Вдох- выдох, вдох-выдох. Пальцы слегка покалывает, а из точек, расположенных в самом центре ладоней струятся потоки энергии. Вплетаются в рисунок, и я ощущаю лёгкое головокружение, а ещё, едва уловимый запах свежей листвы и воды.

Зима подходит к каждому, разглядывает изделия. И, о чудо!

Моя персона удостаивается похвалы. Чёрт! Я, оказывается, не так уж и безнадёжна!

Звенит звонок. Группа спешно покидает аудиторию. Мы, под обстрелом многочисленных взглядов, спускаемся по лестнице, в просторный холл, проходим мимо огромной, до самого потолка статуи первооткрывателя острова, выходим на улицу. В кипарисовой рощице прохладно, тихо и безопасно. Не шумят предатели- фонтаны, способные передать информацию преподавателям, не шныряют любопытные студенты.

— Я попрошу у коменданта общежития улучшенную лодку и улучшенный спиннинг, якобы, для вечерней рыбалки и клубок- проводник, который доведёт нас до моря на другой стороне, через джунгли.

— И вы думаете, лодка сможет вывезти нас? Ведь здесь, наверняка, установлены барьеры. Не думаю, что такой стратегически важный объект, как магическая академия оставили без охраны.

— Вот мы и проверим, — чиновник усмехается, и эта его усмешка кажется мне недоброй. — Если нас поймают, можно будет легко отбрехаться, что хотели порыбачить, но лодка взбрыкнула и уволокла нас чёрте куда. Откладывай продукты, изучай карту острова. Выдвинемся на следующий день после праздника «Всех студентов». Повеселимся, поедим, покружимся в танце, пусть думают, что мы влюблённая парочка, так меньше вызовем подозрений. Если исчезнем, народ станет думать, что мы где-то уединились. Пойдём через джунгли. А в открытом море, любое, проплывающее судно поможет нам. Жаль, нет ружья, однако, ножом я управляться умею. Будь готова!

Последняя его фраза звучит жёстко и сухо. Именно так, наверняка, Анатолий разговаривает со своими подчинёнными. Даёт распоряжения и требует их выполнения.

Чиновник медленно поднимается с лавочки, берёт за ремень свою сумку с тетрадями и ручками и уходит. Я недоверчиво смотрю ему в след. И как, интересно, он собирается продираться сквозь джунгли с такой комплекцией. А моя нога? Мы же и пяти километров не пройдём, устанем и свалимся под каким-нибудь папоротником. И это я ещё местную фауну в расчёт не беру. Выходить в джунгли, кишащие хищниками и змеями — сущее безумие. Надо бы об этом сказать дядьке, а то ведь потащится к каким-нибудь тиграм или леопардам прямо в пасть.

Удовлетворённая тем, что причина остаться на острове всё же нашлась, я, с лёгким сердцем, покидаю рощицу. Скоро обед.

Наши занятия проходят всегда на пляже и всегда на закате.

— У каждого мага есть своё место силы и время силы, — объясняет Молибден. — По тому, программой обучения предусмотрены индивидуальные занятия. Стасу необходимо утреннее море, а Светлане — уснувший в полдень лес или роща. Твоё же место силы — море, а время силы — закат.

Восхищённо слушаю, заставляя себя не думать о Светлане, Милане и прочих девицах, с которыми он работает так же, как и со мной, один на один. Отдаю себе отчёт, что не имею права ревновать, однако, неприятное чувство царапает по сердцу кривым ногтем, оставляя не смертельные, но противно-саднящие борозды.

Перед началом занятия, мы входим в море, стоим, запрокинув головы в рыжеющее небо, подняв вверх раскрытые ладони. В центре ладони есть точка, обладающая высоким энергетическим излучением. Именно с помощью этой точки, маг чувствует ауру, но и силу берёт тоже через неё. Молчим, слушаем плеск волн, ловим энергию заходящего солнца, затем погружаемся в воду.

— Почувствуй мощь водной стихии, ощути расслабление, которое она даёт. Отпусти мысли, дай наполнить себя гармонией, спокойствием, почувствуй, как уходит напряжение прошедшего дня, — эти слова Молибден говорит всегда, и мне это не надоедает. Напротив, я растворяюсь в мягкости его баритона, позволяя волнам ласкать своё тело. Убаюкивающий тембр мужского голоса и лёгкое поглаживание морских волн, медь, разливающегося по небу заката, и золотое сияние ауры учителя. И мне кажется, что в эти минуты мы близки, как никогда. Мой персональный рай, мой наркотик.