Куклы для смерти (СИ) - Щербиновская Елена Владимировна. Страница 32

— Ты как со мной разговариваешь, соплячка? Ведешь себя как дешевка!

— Вот правильно от тебя Марго сбежала! — прокричала Лиза в спину Денису. — С таким уродом только трахаться можно, а жить — нельзя!

Денис остановился на пороге, затем развернулся и в следующий миг звук хлесткой пощечины расколол тишину комнаты.

Лиза схватилась за щеку, вылупив на него глаза.

Денис стоял перед Лизой, сжимая кулаки и часто дыша. Лиза замерла от страха. Таким брата она ёще никогда не видела. Наконец, Денис медленно, чеканя каждое слово, произнес.

— Ты. Сейчас. Встанешь. И уберешь. Весь. Срачь.

— Хорошо, брат. Как скажешь. — не отрывая от него взгляда, тихо ответила Лиза.

Денис вошел в свою комнату, захлопнул дверь, включил телевизор и врубил на полную громкость.

Следующие два часа он тупо смотрел на экран, даже не пытаясь понять, о чем передача.

Ему было мерзко. Мерзко и стыдно. Сорвался на девчонке, урод. Лизка-то причем? Ну, выпили с друзьями по паре бутылок пива за успех — в чем проблема? Ну, сбили пьяненькие подружки вешалку с обувной стойкой — ерунда какая. Ей уже двадцать лет — имеет право на всё: и пить, и мужиков любить, и замуж выходить. Разве она виновата, что у брата «глухарь» на работе и ушла любимая женщина. Любимая ли? А-а, к черту.

Всё правильно. Что бы он мог дать Марго? Мизерную зарплату и постоянное отсутствие дома, вот что. А Лизка не причем. Надо идти извиняться.

Денис встал и уже на выходе заметил черную фирменную коробку, из которой торчал яркий носок кроссовка. Кольнуло где-то под сердцем. Он ногой задвинул коробку за дверь и вышел из комнаты. Прихожая блестела чистотой, из кухни доносился запах жареной картошки.

Денису стало еще горше.

— Лизка! Прости меня дурака старого. Сорвался, каюсь. Обещаю прям сейчас пойти и купить вам ящик пива на последующие подвиги. Ау! Где ты?

Денис пробежался по квартире, но сестры не нашел.

Наконец он зашел в комнату Лизы. Книжные полки были пусты, на столе отсутствовал ноутбук, на стенке выцветшим пятном желтел квадрат от маминого портрета.

На зеркале жвачкой был приклеен большой лист бумаги, на котором размашисто чернели круглые буквы:

Денис перевел глаза с записки на свое отражение.

И в следующий миг удар кулака превратил зеркало в кучу блестящих осколков. Костяшки пальцев тут же заалели кровью, но Денису было уже всё равно.

… С монитора компьютера улыбался Глазунов. Он был как всегда импозантен, даже в этой простой белой майке. Щелк… Андрей пропал и на его месте появился уже совсем пьяный Родион в обнимку со своей крашенной девкой…

Катя схватила бокал на высокой ножке и сделала большой глоток вина, одновременно щелкая компьютерной мышью, прокручивая и прокручивая фотоснимки. Перед глазами мелькали лица, запечатленные мгновения, которых уже никогда не будет. Потому что не было главного человека. Её человека. Андрея.

Какая же все-таки глупость! Банальный грабеж, и… хлоп — Андрея нет на свете. Он столько раз ходил по лезвию ножа и в юности и в зрелости, и всегда… Всегда выходил сухим из воды. Чего стоит его поездка в Африку, уже молодым специалистом, в составе какой-то медицинской организации. То ли Красный крест, то ли Врачи за мир — Катя уже не помнила. Там свирепствовала желтая лихорадка, заболела половина группы, а его ничего не брало. Словно заколдованный, хранимый каким-то ангелом или быть может демоном… Из Африки его, вместе с заболевшими товарищами, переправили в какую-то арабскую страну. Где он почти сразу попал в автоаварию.

Катя передернула плечами. С чего она вдруг вспомнила об этом? Ведь запретила себе навсегда. Но память услужливо подсовывало картинки такого давнего события. Когда это было? Кажется, лет пять назад, Алина с Нелли как раз уехали в Италию, и Катя решилась. Она поедет в «Кострово». И там… может быть, всего один раз….

Катя прикрыла глаза… Вот она проходит в комнату Андрея. Она так соскучилась по нему, она все эти годы помнила запах его тела и тепло его больших рук. Андрей сидел за столом, и что-то писал. Поднял голову, вскинул в удивлении брови. Холод глаз обжег. Катя лепетала что-то про забытую Бобом теннисную ракетку, и это было так наивно, что она сама понимала — чушь городит. Но он «проглотил». А скорее всего, сделал вид. Он всегда был благороден и деликатен. Они провели чудесный вечер, ели устриц и вспоминали юность. Неожиданно всегда сдержанный, чуть отстраненный Глазунов стал таким родным-родным. Он тихо смеялся, рассказывал интересные истории. Все было так мило… До момента, когда Катя, хихикая, призналась, что никогда не пила абсент. Андрей тут же притащил бутылку, сахар, специальную ложечку. Катя заворожено смотрела на голубоватое пламя. Казалось, в прозрачности зеленого напитка скрывается что-то таинственное, никому доселе неизвестное. И только ей дан шанс познать это. Стало жутковато, и она передумала пить. Но Андрей вдруг предложил выпить на пару.

Выпили. Катя задохнулась, Андрей смеялся. Вдруг закружилась голова. И стало легко-легко. И откуда-то сверху, словно теплый дождь, полился голос. Его голос. Он почему-то рассказывал о той аварии. Что сбил какого-то мальчишку насмерть. Сбежал с места аварии, но через день его нашли. Притащили в горное село и три дня держали в подвале. А потом вытащили на свет божий, и втолкнули в светлую комнату, где на стуле сидел человек. Красивый седовласый араб в военной форме. Почти идеальная человеческая модель, кроме отсутствия указательного пальца на правой руке. Андрей так детально описывал внешность араба, что Кате казалось, что она видит этого человека вживую. А Андрей продолжал и продолжал в подробностях описывать странное событие его юности. Араб долго молчал. Андрей подумал, что его похитили за выкуп. Стал уверять араба, что его тесть — богатый человек и вышлет любую сумму. Араба, казалось, это заинтересовало. И Андрей рассказал ему о Марате — владельце огромного центра, гениальном психоаналитике и гипнотизере. А потом араб заговорил…

… Катя потянулась к бокалу, но он был пуст. Она встала и, пошатываясь подошла к бару. Открыв резные дверцы, чертыхнулась: бутылок было много, но, увы, они были пусты. Катя в злобе прихлопнула дверцу и на секунду задумалась. Однако через мгновение щелкнула пальцами, и, лихо встав на подлокотник дивана, потянулась на верхнюю полку стенки. Чуть не свалившись на пол, Катя вытянула картонную коробку вина. Кажется, там оставалось на пару бокалов. Она налила до краев и вернулась к компьютеру. Щелк… Монитор вновь улыбнулся широкой улыбкой Глазунова. Он всегда улыбался и редко когда смеялся. Его хохот Катя слышала только однажды, в тот самый вечер. Катя вздрогнула…

Она словно услышала хохот Андрея. Оказалось, что тот араб был отцом сбитого им мальчика. «Представляешь? Я сбил сына человека, которого разыскивает все спецслужбы мира! Для него убить человека — что слюну сглотнуть». Катя почему-то тоже захохотала и через смех спросила, отчего же столь грозный малый оставил какого-то российского докторишку в живых? «Дура ты Катька. Иметь должника, и в удобный момент стребовать должок — куда выгодней, чем просто грохнуть. Я теперь его должник. Сечёшь?» Катя замотала головой и чуть не свалилась с дивана.

«А вдруг он придет и стребует свой долг?» Андрей поднял её и, продолжая дико хохотать, усадил обратно. «Уже пришел. Я и думать о нем забыл. Решил, наивный дурак, грохнули урода. Десять годков ни слуху ни духу, прикинь? А пять лет назад — здра-а-а-асти! Нарисовался — не сотрешь.» Андрей запрокинул голову и одним махом допил стакан. «Не сам, конечно — шестерку свою завербованную прислал. Так что должок я отдаю исправно. И буду отдавать до тех пор, пока он не сдохнет.» Катю уже порядком мутило, но она успела пролепетать: «Что же у тебя есть такого, чего нет у него?» Андрей придвинулся к ней близко-близко, так, что его губы касались её уха и прошептал: «У меня есть кукловод. А у него — куклы. И они о-о-о-очень нужны арабу». И Катю вывернуло наизнанку.