Ты не в моем вкусе (СИ) - Бокарева Мария. Страница 21

Резко выдергиваю свою ладонь из его руки и отворачиваюсь, прибавляя шаг, потому что даже улыбка его теперь кажется противной. Он не замечает перемены в моем настроении и продолжает миролюбиво беседовать:

— Жаль, что в прошлый раз нам так и не удалось познакомиться поближе

— Кому как, — небрежно бросаю, вкладывая в свою интонацию все нежелание продолжать диалог

Парень ухмыляется, а потом указывает на дверь:

— Раздевалка здесь, — нагло проводит по мне взглядом, потом добавляет с кривой ухмылкой, — ты лучше не связывайся с этим психом, он неуравновешенный, по нему дурка плачет.

Будто мне нужны его советы, у самого рожа кривая.

Игнорирую его совет, скупо благодарю блондина и быстрыми шагами двигаюсь к указанной двери, только перед тем как войти останавливаюсь, чтобы выровнять дыхание и собраться с мыслями, но сделать это не успеваю.

Дверь распахивается и оттуда вылетает Юля Новожилова, прикрывая голое тело одним лишь полотенцем. Рафальский стоит возле скамейки в том же прикиде и мне не составляет особого труда догадаться, чем эти двое тут занимались. Боюсь представить, что было бы, окажись я здесь несколькими минутами ранее, даже щеки загорелись от одного воображения.

Блондинка на миг останавливается, сначала оторопело на меня смотрит, а потом рисует на лице победную улыбку и исчезает за соседней дверью.

Вот тебе, Валя, ответный удар.

Меня не должна волновать личная жизнь Рафальского, но неугомонная фантазия рисует в голове разные картинки, от которых пальцы крепче сжимают вещи в мои руках, а к горлу подступает горький ком, который мешает произнести что либо.

В голове уже гулко орет сирена и выдаёт ярко-красное — «Опасно! Опасно! Опасно!» Я и сама удивляюсь своей реакции, знаю же, что Рафальский отпетый бабник, а меня прямо так и тянет обжечься этим пламенем.

Стараюсь натянуть маску безразличия и делаю уверенный шаг, переступая порог мужской раздевалки. Рафальский даже не смотрит в мою сторону, копошится в своей сумке, чем ещё больше меня злит.

Подхожу ближе и протягиваю ему кофту с ключами:

— Вот, возьми, ты забыл в кармане ключи, — стараюсь придать голосу твердости, чтобы он не дрожал и вроде выходит неплохо.

Черноглазый молчит и продолжает что-то усердно искать в сумке, делая вид, что меня тут нет.

— Максим, возьми вещи и я пойду, — делаю ещё маленький шаг ближе к Рафальскому и он поворачивается.

В один миг перехватывает запястье и отводит его в сторону. Сильные пальцы до боли сжимают мою руку, в черных глазах плещется ярость, а на скулах играют тугие желваки. Кофта и ключи падают на пол, но Рафальский не обращает на это внимания, припирает меня грудью к стене, отчего тело пробивает мелкая дрожь, и нависает надо мной как хищник над добычей.

— Кто он тебе? — произносит надтреснутым голосом и даже губы его становятся тверже

— Кто? — напряжённо сглатываю и почти не дышу, потому что не могу, когда он так близко

— Тот, с которым ты обнималась на трибунах, — в словах появляется злость и я оправдываю ее тем, что появилась здесь не в тот момент.

Это Юля должна быть сейчас здесь, это на неё он так злится, не на меня и это придает уверенность моему голосу:

— Тебя это не волнует!

— Я спрашиваю, что у тебя с ним? — требует он ещё более жёстким голосом и склоняет лицо ближе к моему.

Я чувствую жар его тела, вижу как напряжены мышцы на голом торсе и с каждым тяжелым вздохом в меня проникают невидимые злые импульсы, которые он мне отправляет.

— Не твоё дело, — горло перехватывает и получается произнести тихо, — я не собираюсь перед тобой отчитываться. Это только мое дел, с кем я гуляю, с кем общаюсь и с кем сплю.

— Ты спала с ним? — сочти сквозь зубы и припирает меня своей грудью к стене.

Я молчу, потому что не в силах что-то произнести. Конечно Шабалин всего лишь мой одногруппник и меня ничего с ним не связывает, но язык будто онемел и не хочет это произносить.

Вокруг нас напряжённая тишина, которая сводит с ума и звенит в ушах громче безумного крика, только в одно мгновение парень нарушает ее, громко хлопнув по стене ладонью над моей головой.

От неожиданности я крепко жмурюсь, вжимаю голову в плечи и больно прикусываю нижнюю губу. Судорожно провожу по ней языком и чувствую металический вкус крови.

Рафальский замечает мое действие, опускает свой взгляд с глаз на губы и осторожно проводит по ним большим пальцем, а потом вдруг яростно прижимается к ним ртом.

Мне кажется в этот момент я впадаю в оцепенение, в голове резко помутилось и складывается ощущение, что меня погружают под воду.

Этот поцелуй не был похож на страстный или нежный, нет, он был грубым, жёстким, настойчивым. Мои губы не поддаются требовательным губам Рафальского, но от этого он только сильнее давит на них.

Я знаю, что на моем месте сейчас должна быть другая, это не мой поцелуй, а той блондинки из группы поддержки, это ее он наказывает за свои муки, не меня.

Оглушительный, немой крик врывается в мое сознание и я отмираю. Упираюсь ладонями в сильные плечи и пытаюсь оттолкнуть от себя парня, только не могу ему противостоять, а вот пощечина получается звонкая, наверное, первый раз такая ловкая и увесистая.

— Ты — ненормальный, Рафальский, — фырчу ему в лицо и пытаюсь восстановить учащенное дыхание.

Он отстраняется от меня, проводит рукой по чёрным волосам и ухмыляется с необъяснимой тоской.

— То что нужно, Лопушок

Продолжаю тяжело дышать и сверлить его взглядом, пока не замечаю на пороге мужскую фигуру:

— Извините, что помешал, — многозначительно играет бровями парень и двигается к скамейке

— Горохов, тебе чего? — раздраженно бросает Рафальский

— Ну, вообще-то это общая раздевалка, — с улыбкой замечает, — а я за телефоном вернулся, — демонстративно трясет рукой, в которой держит телефон и уходит, а я ускользаю следом.

Глава 17

Из раздевалки я выбежала как чумная, с единственным желанием — побыстрее найти укромное место и скрыться на время от всех. Дамская комната отличный вариант, чтобы перевести дух и, к счастью, мне не долго пришлось плутать по лабиринтам ледового дворца в ее поисках, в отличие от джунглей которые образовались в моих мыслях, там отыскать ответы на вопросы оказалось куда сложнее.

Я подошла к умывальнику, зачерпнула двумя руками воду из-под крана и умыла разгоряченное лицо. Холодная, почти ледяная вода остудила меня и немного привела в чувства, жаль только, что этот холод не может проникнуть под кожу и потушить основное пламя.

Холодной рукой прикоснулась к губам, но они по-прежнему горели и помнили жесткие, настойчивые губы, а особенно послевкусие поцелуя. Сладкое и гадкое одновременно.

Да что со мной такое?

Даже мой первый поцелуй не вышиб меня так эмоционально. Да что уж тут говорить. Мой первый и единственный секс, который не принёс ничего кроме разочарования, не смог поднять такую бурю ощущений внутри меня.

То, что сейчас происходит со мной не поддаётся никакому объяснению, это какое-то наваждение, которое в миг накрыло и не торопится отпускать.

Наивно полагать, что Рафальский воспылал ко мне любовью, я не хочу фантазировать невозможное и видеть розовое небо с летающими единорогами. Все, что сейчас произошло вполне объяснимо и не имеет ко мне никакого отношения. Он просто залечивал мной старые раны, которые сковырнули ему за миг до моего появления.

Однако, несмотря на эти вполне логичные рассуждения, где-то внутри меня ворочался маленький червячок, который вселял в меня смуту и тихонько шептал: «А что, если ты ему понравилась, и этот поцелуй — наказание за то, что заставила ревновать, ведь не зря же Шабалина припоминал?»

— Валя, будь реалисткой, где ты, а где он? Уймись и включи холодный рассудок, — твержу себе в зеркало как сумасшедшая и с глупой улыбкой мотаю головой.

Как хорошо, что здесь никого нет. Никто не видит мое состояние и не слышит тот бред, который у меня в голове.