Конкурс комплиментов и другие рассказы от первого лица - Нестерова Наталья. Страница 9
– Подвиньтесь! – Я стала рядом и тоже начала отдирать планку. – А мы не рухнем вниз?
– Вряд ли. Да и падать не высоко, по-моему, до второго этажа мы не доползли.
Через несколько минут общими усилиями мы сломали-таки запор планки, распахнули створки дверей. Лифт застрял на подъезде к лестничной площадке. Пол располагался на уровне моего подбородка. Если бы кто-то открыл металлическую дверь лифта на этаже, он бы увидел две головы у себя под ногами. Точно футбольные мячи или арбузы, закатившиеся под столешницу.
– Что дальше? – спросила я.
– Надо звать на помощь.
– Начинайте.
– Э-гэ-гэй! – откашлялся и раскатисто крикнул Виктор. – Люди! Кто-нибудь! Народ! Помогите! Мы застряли!
Он кричал минут пять, устал. Потом я заступила на вахту.
– Ау! – тянула с подвываниями, задрав по-собачьи голову. – Ау! Товарищи! Вы слышите меня? На помощь! Придите! Ау!
Никто не откликнулся и не пришел нас спасать. Народ точно вымер. Или сидел за дубовыми дверями квартир, не слышал воплей о помощи.
– Бесполезно орать, – горестно вздохнул Виктор. – Надо ждать, пока хлопнет дверь, кто-то выйдет из квартиры или войдет в подъезд.
Ждать пришлось больше часа. Уселись на пол, подстелив газеты, которые Виктор вытащил из своего портфеля. Виктор спросил, что занесло меня в этот дом. Хотела отделаться односложным ответом, но слово за словом подробно рассказала про Панкина. Надо было поддерживать беседу, сидеть молча на полу лифта совсем уж неловко, а «детская» тема универсальна.
– Безотцовщина, – сделал вывод Виктор. – Некому мальца пороть.
– Бить ребенка – это не метод.
– Отличный метод, проверенный. «Педагогическую поэму» читали? Конечно, читали. И с чего у Макаренко начались успехи? С того, что он отвалтузил своих беспризорников. Как шелковые стали.
– У вас есть дети?
– Дочери четырнадцать лет.
– Вы ее наказываете ремнем?
– Во-первых, девочки – другая статья. Во-вторых, тоже надо в строгости держать. Недавно заявляет: хочу пирсинг сделать. Три дырки в ушах и пупок проколоть, серьгу повесить. Я вот так кулак, – Виктор показал наглядно, – поднес ей к носу и сказал: будешь под папуаса подстраиваться, я тебе все ребра пересчитаю.
– Помогло?
– А как же! Как все нормальные девушки, сделала по одной дырке на ухо. Я сережки подарил золотые с красными камушками… как его?.. с рубинчиками.
– Носит?
Простой вопрос заставил Виктора задуматься. Он почесал макушку, развел руками:
– Вроде.
– Скажу вам как педагог, ежедневно имеющий дело с подростками. Если ваша дочь носит старомодные золотые сережки с рубинчиками, значит, либо она – исключительно сильная личность, выдерживающая насмешки подруг с пирсингом, либо задавленная страхом перед вами несчастная девочка.
– А ведь точно! – почесал бороду Виктор. – Не видел у нее в последнее время моих сережек.
– Что и требовалось доказать.
– Между прочим, у вас самой дети есть?
– Двое. Сыну десять. А дочери…
Не успела договорить, как хлопнула, железно звякнула дверь подъезда. Мы одновременно вскочили на ноги. Кричали, перебивая друг друга:
– Сюда! На помощь! Мы застряли! Пожалуйста, помогите!
– К лифту! Подойдите к лифту! Кто там? Эй! Спасайте!
И замолчали вместе, прислушиваясь. Раздался звук дерганья за ручку двери лифта. После нескольких попыток дверь распахнулась. Нашему взору предстали старенькие кроссовки и потрепанные края джинсов. Их обладатель присел на корточки и уставился на головы пленников.
– Елена Петровна?
– Панкин! Гриша!
Легок на помине! Не успела ничего сказать, как Виктор приказал:
– Пацан! Быстро! Пулей лети к диспетчеру ЖЭКа и скажи, что мы застряли.
Гриша на него ноль внимания.
– Елена Петровна, а чё вы тут делаете, а?
– Шла к твоей маме, – вынуждена была честно признаться, – но, как видишь, лифт сломался.
– А зачем вам моя мама?
– Гриша! Не думай, я не собиралась на тебя жаловаться…
– Да что вы антимонии разводите? – перебил Виктор. – Кому сказано? Лети…
– Гриша, позови, пожалуйста, свою маму. – Теперь я перебила Виктора.
– Ее дома нет.
– Гришенька, она дома. Я разговаривала с ней два часа назад, предупредила о своем визите.
Это было очень неудобно: разговаривать с мальчиком, сидящим на корточках, когда твоя голова находится на уровне его ступней.
– Слушай, ты, мелкий! – встрял Виктор. – Тебе русским языком сказано: позови взрослых! Двигайся!
– Ага, сейчас! – выпрямился Гриша. – Разбежался!
Мы увидели удаляющиеся кроссовки.
– Что вы наделали! – тихим злым шепотом проговорила я. – Как с ним разговаривали! Никуда он не пойдет и никого не позовет!
– То есть как это? Он что, больной?
– Битый час вам рассказывала, какой это сложный ребенок.
– Да нет! – в сомнении покачал головой Виктор. – Сейчас он кого-нибудь приведет.
– И не надейтесь!
Через десять минут томительного ожидания стало ясно, что я абсолютно права, никто не спешил нас вызволять.
– Этот Гриша у меня получит! – обещал Виктор и постановил: – Будем сами вылезать.
– Как?
– Дверь открыта. Я приседаю, вы становитесь мне на плечи, распрямляюсь – выкарабкиваетесь наружу. Потом меня вытаскиваете.
На мне была юбка. Мягко говоря, не та одежда, чтобы становиться на плечи незнакомому мужчине. Поэтому я выдвинула встречное предложение:
– Давайте наоборот? Я вас поднимаю.
– Восемьдесят килограммов живого веса? – в сомнении покачал головой Виктор.
Еще десять минут ему понадобилось, чтобы уговорить меня принять его план. Как назло, в подъезде более никто не появился. Да и мне стало уже не до стеснения, только бы выкарабкаться из ловушки.
Когда Виктор меня поднял (нечто цирковое, акробатическое), я плюхнулась животом на пол лестничной площадки. Виктор схватил меня за лодыжки и с силой послал вперед. Проехала пузом (то есть новым бежевым костюмчиком) полметра, собрала грязь. Встала на ноги.
Какое же это счастье – быть свободной!
Попытки вытащить из лифта Виктора кончились полным крахом. Присев, захватывала его кисти, тянула, но Виктор даже ступни не отрывал от пола.
– Зови на помощь, – перешел Виктор на «ты». – На шестом этаже, квартира семнадцать, должны быть ремонтники, мужики.
Почему-то по лестнице я бежала, точно минуты промедления могли пагубно отразиться на сокамернике.
– Пойдемте! Скорее! – призывала двух мастеров в пыльных комбинезонах. – К вам должен был прийти инженер по окнам. Так вот! Он застрял в лифте. Я с ним тоже, но он меня вытолкнул. Пожалуйста, пойдемте!
Строители смотрели на меня, взлохмаченную, перепачканную, с удивлением, кажется, ничего не поняли из моей сумбурной речи, но все-таки послушно отправились оказывать помощь.
И они вытащили Виктора не на раз-два-три, а с трудом! Каждый держал двумя руками кисть Виктора, тянули, чуть суставы ему не выдернули. Виктор ногами перебирал по сетке, помогал.
«Какое вранье!» – подумала я, вспоминая сцены из фильмов, где герои, вывалившись из небоскреба, держатся одной рукой за карниз, а потом, легко запрокинув ногу, перекидываются внутрь здания. Или висят над пропастью, пальчиком ухватившись за выступ, подбегает субтильная девушка и с картинным смазливым напряжением, одной рукой (!) спасает героя. В подобные сказки никогда более не поверю. Кино!
– Спасибо, мужики! – поблагодарил Виктор строителей. – Сейчас я к вам приду. Дело одно есть. В какой квартире эта шпана живет? – спросил он меня.
– Зачем вам?
– Вы говорили, на четвертом этаже? Пошли!
И стал подниматься по ступенькам. Я потрусила следом, продолжая спрашивать, что Виктору нужно от мальчика.
На площадке четвертого этажа Виктор двумя большими пальцами резко показал на квартирные двери справа и слева.
– Которая?
– Эта, – кивнула на правую. – И все-таки, Виктор, не понимаю, что вы задумали. Боюсь, вы можете…
– Не бойся! – перебил Виктор. – Сейчас мы справедливость будем восстанавливать.