Послушная одноклассница (СИ) - Ви Ими. Страница 42
«А если серьезно?»
«Чтобы новенького отправил в нокаут до того, как он успеет нагадить».
Отрываюсь от телефона и удивленно смотрю на Машу. На мой немой вопрос она отвечает задорным кивком.
— Снайпер, не знаю, что это было, но экшн получился эффектным! — Заявляет Виктор, присаживаясь за парту, которая стоит прямо перед местом Дэна.
— Снайпер? — Не понимаю, у меня что теперь новое прозвище. Нет, я не против, просто не думала, что мой испуг смогут принять за невероятный профессионализм.
Или они все дружно решили поприкалываться надо мной? Особо обольщаться — не про меня, вот быть настороже — уже теплее, ближе. Ага.
Но Виктор ненароком поворачивается к Тузову, смотрит на него, склонив голову на бок, а потом выдаёт:
— Меткость, она от природы, не со штанами продается.
Маша рассмеялась так громко, что на нас обернулись некоторые девчонки, которые, как и мы, предпочли остаться на перемене в классе. А Тузов выпрямился и так посмотрел на нашего Непобедимого Молота, словно забыл, против кого зенки сушит.
Для меня до сих пор остается загадкой, как я пережила этот учебный день. Правда, в нём было всё: от комплиментов локонам до восхваления моей смелости. И устно, и в личных сообщениях. Это меня приятно удивило, некоторые, как Маша, попросили прощение. Я читала и изумлялась всё больше.
На следующей перемене к нам на задние ряды, кроме Виктора, пришли и другие одноклассники. Даже Инга, которая старалась делать вид, что ей не интересна наша болтовня, нет-нет да оборачивалась и из кабинета выскочить уже не порывалась.
Должна признаться: я крупно ошиблась. Ратую за ликвидацию ярлыков, а сама успела надумать и напридумывать себе несусветное, приклеить не только ярлыки, но и обидные бирки. Хороший урок, нужно его запомнить и желательно усвоить.
За всеми этими новинками и сенсациями я не заметила, как надрывался мой телефон. Да, потом я об этом так же крупно пожалела, но сейчас живое общение, такое настоящее, непривычное, было гораздо важнее виртуального. Мы общались на самые разные темы, словно впервые по-настоящему знакомились друг с другом.
Разве можно такое променять?
Тузов больше не караулил чужую парту и на переменах уходил. Но потом снова возвращался, каждый раз нагло разваливаясь на чужом стуле!
Почему Эндшпиль умудрился пропасть, когда у изверга случилось преждевременное обострение? Ну ничего, завтра кое-кто обязательно отправится к себе и будет оттуда пытаться прожечь своим взглядом. Если получится, позиции-то шатки. И так многие начали спрашивать, что это за переселение народов. Тузов что-то там наплел.
Но главный ответ будет завтра, осталось только ночь простоять да день продержаться!
А день, надо признаться, выдался неплохим. Настолько неплохим, что, столкнувшись в дверях лицея с мамой Тузова, я даже ни капельки не напряглась, не насторожилась.
Конечно, день как день, я же каждый раз встречаю Руслану Тузову. В своей-то новой жизни. Ну!
50
После учебного дня начинался трудовой, иначе занятия у репетитора по истории никак не назвать. И трудовой стаж мой натикал уже третий год. История — это мамина непреклонность, знать не просто нужно, а жизненно необходимо. Поэтому её углубленное изучение для меня обязанность.
Я привыкла и даже нашла в этом безоговорочные плюсы: без истории понимание литературы, высокохудожественной, классической, превращается в нелепое барахтанье беспомощного. А это то ещё удовольствие…
Сегодня Радмира Борисовна меня похвалила, воодушевление моё нельзя было не заметить. Я получала удовольствие от каждого её вопроса, даже если нещадно путала даты.
Домой вернулась уставшей, но безумно счастливой. Приму душ, вода снимет напряжение, и можно с новыми силами в бой за знания.
Дохожу до своей двери, дергаю, а она не поддается. Точно. Я же надумала запирать. Вот балда, уже успела зазря попаниковать. Впечатления-то раскидистые, не запутаться сложно, да, Мия…
В утренней спешке закинула ключ в сумку, даже не думая, в какой угол он свалится. Пришлось перебирать почти всё, чтобы дотянуться до нужного. На глаза попал светящийся телефон, который ещё с третьей перемены благополучно провалялся в беззвучном режиме.
Номер незнакомый, от слова совсем, никаких ассоциаций или проблесков узнавания.
— Алло, Мия? Мия, это Рубина. Рубина Соломонова. Здравствуй! — Несобранная речь совсем не вязалась с образом той Рубины, которую я узнала.
— Здравствуйте. Да-да, это я. — Немного удивило, что мне звонит мама Дэна, но…
— Мне Инга сказала, что ты можешь знать, где мой Денис. Скажи, пожалуйста, ты же знаешь, да? — Взволнованная надежда, граничащая с отчаянием, прорвалась через расстояние и чуть не сбила меня с ног.
Я облокотилось о стену, чтобы чувствовать хоть какую-нибудь опору.
Почему Рубина не знает, где Денис? Она бы просто так мне не позвонила. Всё серьезнее, чем подсказывало пессимистичное предчувствие?
— Я… Простите, я не знаю. А что произошло? Эн… Дениса не было сегодня в лицее.
— Не знаешь… — Голос слышался в отдалении, будто телефон был далеко от говорящего.
— Рубина Мансуровна, что случилось? Дениса нет дома?
— Мия, всё, всё хорошо. Да-да. Извини за беспокойство.
И на том конце провода звонок прервали.
Рука с телефоном опустилась. Когда оцепенение спало, механическим движением нащупала в сумке ключ, открыла дверь и вошла в комнату. Один звонок, всего несколько слов и счастья как не бывало. Это как навернуться со сноуборда, не удержав кант. Навернуться больно, ещё и пролететь колесом по трассе.
Нет, не может быть, чтобы с таким изворотливым пройдохой что-то случилось. Уж кто-кто, а Эндшпиль точно не пропадет, за любого можно попереживать, но за Соломонова переживать сродни преступлению.
А сердце-предатель всё равно болезненно сжалось.
От нагнетаний меня отвлек очередной звонок.
— Мия! Ты куда пропала? — Взвинченный и громкий голос Маши врывается в мою тишину.
— Никуда.
Нет сил распространяться о репетиторстве, занятиях, подруга и сама не так уж зависима от телефона, чтобы не понять — есть дела поважнее.
— Мия, там такое… Я тебе скинула скрин. Это конец. Он всё вывернул. Это чудовище тебя подставило!
Я не понимала, о чём она. Тяжело думалось, будто и правда с борда навернулась и головой ударилась. Ничего не задерживалось, да ещё и зайцем проезжало.
— Маша. Маша, стой. Что опять случилось?
— Зайди в вк, увидишь… — Шепотом ответила подруга.
Скидываю звонок, включаю на телефоне интернет, и одно за другим начинают приходить уведомления. Сообщения, много сообщений.
Захожу в соцсеть и просто проваливаюсь в вакханалию. Дойти до стула или хотя бы кровати не успеваю, обессиленным, сломленным стебельком опускаюсь прямо на колени.
Чтобы найти сообщение Маши, нужно пробраться сквозь обвинительный вердикт моих одноклассников. Переписки с теми, кто ещё недавно хвалил, восхищался, просил прощение, пропитаны теперь гневным, разочарованным, возмущенным недовольством.
«Всегда нужно оставаться человеком…»
«Мы отнеслись к тебе с пониманием, уважением, не стали трогать личное, а ты…»
«Это низко, подло. Не ожидала от тебя такого…»
И это самые безобидные. Целые простыни рассерженных и разъяренных слов-жал заполонили мои сети.
Буквы плывут перед глазами, тёмные круги оттеняют переписку, ничего не понимаю. Почему все как с цепи сорвались?
Что успело произойти за часы моего офлайна?
Добираюсь до сообщений Маши. Открываю скрин. И вижу себя, будто ещё днём, почти сразу после всех уроков, написала в общую беседу класса:
«С коробкой, как Дэн и говорил, вышло ювелирненько. Осталось только аккуратно обмолвиться, что Тузов наследник насильника, и всё. Больше не могу его видеть, надеюсь, Дэн вышвырнет его…»
И почти сразу другое сообщение:
«Ой, не туда. Случайно, это не вам…»