Итого или грозовые облака (СИ) - Лазарева Элеонора. Страница 16

Через час они выступили в путь.

Глава 12

Продираясь через кустарники и сухой валежник, заросшие прогалины и перелезая через бурелом, они двигались медленно, но верно. Прислушиваясь и приглядываясь, Иваныч вел свою маленькую, оставшуюся в живых, группу, к той поляне, которую описала Натка, и где находился вертолет.

— Пока его не было в небе, значит, он еще на месте, — рассуждал Иваныч, прокладывая ему одному известный путь.

Остальные, надеясь на его таежное чутье, молча двигались за ним.

Темнело. Надо готовиться к ночевке. Иваныч выбрал небольшую прогалину и махнул рукой, призывая к остановке.

— Здесь заночуем, — проговорил он хрипло, и скинул свой мешок на землю.

За ним покидали их и оружие остальные. Прислушались. Было тихо.

— Разведем костер, Иваныч, хочется горячего, — обратилась к мужчине Натка.

Тот кивнул и принялся ножом вырезать в земле яму для кострища. Миша помогал ему, а Юрий начал собирать вокруг сухие ветки. Он ломал их и бросал в кучу около сидящих на корточках мужчин. Натка искала в мешках банки с тушенкой и пакеты с сухим пайком.

Впервые с момента их пленения, они поели горячую пищу, разогрев содержимое в банках. Потом Натка тщательно оттерла травой, смоченной водой из фляги эти же банки и они пили чай из пакетиков вприкуску со сладкой вафлей. Умиротворенные и довольные лица мужчин девушка рассматривала с изумлением.

— Будто сидим у туристического костра, — думала она и хмурилась, вспоминая страшные картины этого дня.

Пили молча, часто останавливались и блаженно улыбались. Перехватив недоуменный взгляд Натки, Юрий смутился.

— Давно не пил чаю, — проговорил он тихо.

Мужчины замерли и посмотрели на него потом на Натку и смолчали, продолжая пить из раскаленных банок. И, хотя, чай пах остатками тушенки, они со вкусом прихлебывали и жмурились от удовольствия. Девушка подкинула несколько веток в костерок.

— Иваныч, — обратилась она к сидящему мужчине, голова которого уже лежала на согнутых коленях. Он дремал, обхватив их руками.

— Я подежурю. Все отдыхайте.

Иваныч кивнул и лег, скрутившись в позу эмбриона. Также лег и Михаил. У костра остались сидеть Юрий и Натка. Девушка молча ломала прутики и бросала в огонь. Она хотела поговорить с Юрием и не знала о чем.

— Вот сейчас вдвоем, как и хотела, а слов нет, — мучилась она и боялась посмотреть в глаза, сидящего напротив мужчины.

Разговор начал он.

— Расскажи о себе, — хмыкнул и кивнул головой, — Все, что посчитаешь нужным. Это не допрос, просто мне хочется узнать тебя. Немного.

— Ну, если немного, то можно, — улыбнулась Натка и посмотрела в глаза Юрия, в которых отражались языки пламени, — А потом ты о себе. Идет?

— Идет, — проговорил тот облегченно.

Натка задумалась и потом кратко рассказала о себе все без утайки: кто она, где жила и училась, как попала в тюрьму, как потом скиталась и уехала в столицу, как случайно поступила на работу в эту контору и познакомилась со всеми товарищами группы. Тут она всхлипнула и затихла. Они сидели молча некоторое время, будто отдавая дань погибшим.

— А остальное ты знаешь, — продолжила она, — Теперь ты о себе. Как договорились.

Девушка пристально посмотрела в задумчивое лицо парня. Отсветы пламени освещали сидящего, и Натка с удовольствием отмечала его высокую худощавую фигуру, широкие плечи и тонкие пальцы рук музыканта.

— Такими надо перебирать клавиши пианино или рояля, а не стрелять из автомата или рубить ножом ветки деревьев, прокладывая путь в тайге, — вздыхала она, глядя, как тот ломает крупные ветки о колено и бросает их в костер.

— Ну, что о себе, — Юрий отряхнул ладони и поставил около огня банку с водой, — Если кратко, то совсем мало: родился, учился, и вот сейчас здесь.

Он пожал плечами.

— Как ты поняла, я из «богатеньких», как вы их называете, — продолжил он, помолчав, — Мой отец глава газовой корпорации, я же являюсь наследником. А контора, в которой ты работаешь, моя первая ступень ее освоения. Прибыл недавно из Америки, где постигал азы менеджмента и в первый же полет по своим делам, попал в бурю. И теперь здесь.

— А почему тебя не били? — осторожно спросила Натка.

Он резко поднял на нее глаза.

— Думаю, что у них были на меня определенные планы.

— Какие планы? — оторопела она.

— Не знаю, — медленно протянул тот, — но были несомненно. Когда нас взяли и привели на базу, я попытался поговорить с тем главарем, которого ты прикончила, но был остановлен тычком в лицо одним из его бандитов. А Миша вступился за меня и был нещадно бит. Я бросился к нему, пытаясь помочь, и был вновь опрокинут ударом на землю. Тут вмешался этот главный и приказал Мишу заковать в щитки, а меня не сметь трогать ни при каких условиях, только связать руки. Потом отвели Иваныча и меня в барак к остальным, а Миша остался на площади.

— Да, — кивнула Натка, — я видела. Это ужасно. Как в жутком кино.

— Я тогда даже не обратил внимание на это. Только потом, когда вели по площади, увидел. Мне было плохо от увиденного, и Иваныч довел меня до барака, где сидели и остальные. Там я узнал историю пленения всех, кто присутствовал. Особенно жалко тех молодых парней и девушек.

Он вздохнул и начал резко ломать ветки и бросать их в костер.

— Как ты думаешь, — спросила она поникшего Юрия, — они могут быть живыми?

— Не знаю, — покачал он головой, — но очень надеюсь. Мы же полетим к ним, когда найдем вертолет?

— Надо обязательно это сделать, — утвердительно качнула головой девушка, — Иначе, как узнаем. А вдруг они живы и мы можем их спасти?

— Утром поговорим с Иванычем. Он, наверное, тоже так думает. Только как будем их отбивать? Нас мало, а их там еще осталось прилично, да и зверюга там еще. Думаю, что они приведут его туда. Все же подмога.

— А кто такой этот гражданский, — вскинулась Натка, — Ты видел его когда-нибудь?

— Не помню, но, кажется, мне знакома эта личность. Только где и когда мог его видеть — не могу вспомнить. Но постараюсь.

Они помолчали.

— А я вспомнил тебя, — усмехнулся Юрий и вглянул в ее глаза, — Это тогда ты попала под мою машину. Помнишь? На перекрестке, в городе. Еще тогда я тебе предложил поехать в больницу, а ты отказалась.

Натка тихо засмеялась.

— Помню. И тебя запомнила. А вот когда вытащила из самолета, то вспомнила не сразу, а потом, когда оттерла от крови, и ты открыл глаза. Синие свои глаза.

Юрий смутился.

— А я — тебя. Твои серые и почему-то сердитые.

Натка посмотрела ему в лицо и увидела тот самый взгляд, который желала увидеть — взгляд заинтересованного мужчины.

Они смотрели друг на друга пристально и изучающее. Потом медленно встал и подал Натке руку. Она встала, прихватив его за ладонь. Он потянул ее от костра в сторону и, подхватив под локоть, быстро прошел за дерево. Прижав к стволу, припал губами к ее губам. Потом перехватил за шею и талию, не переставая целовать. Натка задыхалась от прилива чувств. Все ушло куда-то: мир с его смертями и монстром, оружие и плен, бандиты и погибшие товарищи. Они были сейчас одни, и им хотелось ощущать друг друга. Им хотелось губ, рук, тела. А еще близости, самой настоящей, нежной и сладкой. И они упали на ковер леса. Поцелуи были быстрыми, резкими, и от этого раздражающе страстными. Руки безостановочно что-то снимали, что-то трогали, гладили, щупали. Потом произошло то самое, к чему стремились оба — соединение. Она почувствовала большую и прохладную его часть в себе, а он горячее и узкое, сжавшее его туго и от этого еще желаннее. Он тягуче застонал и качнулся. Потом все чаще и чаще. Почувствовав, как напряглось тело девушки, и она начала задыхаться, постанывая, Юрий приостановился.

— Не надо, — прошептала она ему в губы, — прошу тебя.

Он приник к ее рту и сильно качнулся еще раз, потом еще. Она ахнула и выгнулась. Ее стон он принял в себя, не отпуская губ. Потом зачастил, и они кончили еще раз вместе. Продолжая слегка покачиваться, он целовал, покусывая ее губы. Они затихли, и Юрий перевернул ее на себя, повалившись на спину. Потом Натка поцеловала его сама.