Третий муж (СИ) - Лазарева Элеонора. Страница 11

— Нет, — спокойно покачала я головой, — я хочу вернуться сегодня.

— Как скажешь, — он кивнул и поставил кружку в мойку, — Обедать и завтракать будем здесь. Не возражаешь?

— Нет, — ответила ему, — Кстати, ты обещал показать местный пруд или озерцо. Даром что ли я брала купальник, — я уже спокойно улыбалась.

— Годится, — и он тоже мне улыбался.

После немудреного завтрака мы прошли к небольшому озерку с пологими песчаными берегами, заросшими камышом. Купались, загорали и болтали на разные темы, упорно не касаясь нашего ночного происшествия. Будто прошло и забыто, как само собой разумеющееся. Он рассказывал, как здесь обитал с малого возраста, а потом, когда отец купил виллу у Черного моря и даже во Франции, он все равно любил ездить сюда с матерью. Это был их родовой дом, построенный еще прадедом, но ветшал и перестраивался постепенно, пока не приобрел теперешние очертания. Я же рассказывала ему о своем доме, очень похожем, но уже построенном в нашем веке, о любимой маминой оранжерее, о брате моряке, об отце и нашем с ним общим любимом хобби — автомобилях.

— Так ты разбираешься в них? — удивился он, — Прям, как автослесарь?

— Так, немного, — отмахнулась я, смеясь, — скорее, как любитель. Вот мой одноклассник и друг Сережка тот да, разбирается, а я немного.

— А если заглохнем, то сможешь починить? — перевернулся он на живот, заглядывая в мое лицо с удивлением.

— Наверно смогу, если небольшая поломка, — усмехнулась я, глядя в его карие глаза.

Он замер, потом выплюнул травинку изо рта, которую жевал и, склонившись, медленно надо мной прижался губами к моим, потом вдруг резко подхватил под волосы и принялся целовать со страстью, переходя на шею, ключицы и грудь.

Я вначале была огорошена его внезапным поцелуем, а потом начала отвечать. Мы были увлечены своими чувствами, что даже не заметили подплывающую к нашему берегу лодку с рыбаком, только услышали резки свист и мужской смех.

— Эй, вы там, на берегу! Хватит целоваться! Принимайте рыбку свеженькую!

Мы быстро оторвались друг от друга и с недоумением уставились на бородатого мужика, который уже слез с надувной лодки и подтягивал ее к берегу.

— Дядя Ваня, это вы, — подскочил с места Игорь и бросился помогать тому с лодкой.

— Давай-давай тащи ее родимую, — кряхтел мужчина и оглядывался на меня, удивленно рассматривающую эту новую картинку: двух мужиков вытягивающих лодку на берег один в плавках, другой в полном рыбацком обмундировании и пахнувший водой и тиной. Это я уже учуяла, когда расположились на бережку и начали варить уху. У дяди Вани, соседа по участку, все было припасено с собой: котелок, ложки-миски, крупа и даже картошка. Уху они варили сами, не разрешая мне даже помогать.

— Рыбацкая ушица не дозволена женским рукам, — улыбался в усы дядя Ваня, — выловлена и чищена мужскими и должна быть сварена ими же. На его же вкус. А уж оценишь ли ее, другой спрос.

Мы ели, похваливая, наваристую тройную уху, а он делился своими впечатлениями о сегодняшней ночной рыбалке. Рассказывал, как прячется рыба перед дождем, уходя на дно, и как хорошо ловится утром.

— Клев что надо, — посасывая короткую трубку, он выпускал колечки дыма, — особенно после дождичка. Вода теплая, вот она и плывет вверх на комариков, которые еще сонные и плавают по поверхности.

— А они разве могут плавать? — удивилась я.

— А как же, ну может и не плавают, но летают очень низко. Вот рыбка и ловит их, чуть высунув рот из-под воды. А уж ежели тут недалеко червячок висит, то хватают сразу же и вот она уже твоя добыча, — усмехался мужчина, выпуская новую струйку дыма.

Так, под байки дяди Вани, мы провели весь день и потом, уже к вечеру, проводили его на новую рыбалку, а сами устремились к дому. На уговоры остаться я не поддалась, и Игорю пришлось везти меня в общежитие. Там мы как-то скомкано простились.

— Я позвоню, — шепнул он мне на ухо, когда целовал в щеку.

Я кивнула и быстро пошла к дверям, не оглядываясь. Открыв их, только тогда услышала, как завелся мотор и даже тогда не оглянулась.

— С ним все было покончено, — мысленно сказала себе и прошла к себе в комнату.

Здесь все было также, как и оставила вчера: не заправленная кровать, чайник на столе, даже подсохший хлеб. Только колбасу и сыр забросить успела в холодильник. Там же я нашла помидор и огурец. Сварив два яйца на маленькой плитке, я устроила себе царский ужин с горячим чаем. Присев на кровать после уборки и умывания, задумалась о прошедшем выходном. Мысли бежали скопом и в разброд. Тут было и удовольствие и сожаление и приятность. В общем поняла, что уже стала другой, только какой еще не определилась. Но раскаяния, почему-то, не было.

— Все, — опрокинулась навзничь и потушила свет, — оставлю все это на завтра.

А утром все пошло по обычному распорядку: работа, разговоры о прошедших выходных, обед с Лариской, ее расспросы и вечерняя Москва за окнами автотранспорта. Забежала в маркет за покупками к ужину и к вечеру свалилась от усталости в кровать.

За весь день Игорь ни разу не позвонил.

* * *

— Сегодня заканчивается моя практика, и на завтра уже заказала билеты домой, — думала я, глядя на раскрасневшиеся лица моих московских коллег, которые пили шампанское под торт и шоколад.

Я сделала отвальную по совету Ларисы вечером после ухода основной массы работников. Только пять человек остались меня проводить и пожелать счастливого пути. Потом, мы убрали остатки небольшого пиршества и спустились в курилку. Туда зазвала меня та же Лариса, обещая рассказать потрясающую новость. Она так загадочно улыбалась, что я даже несколько насторожилась.

— А о чем это она и почему смотрит на меня странно? — уже хмурилась я, идя за нею вслед по коридору в курилку.

Там уже было малость проветрено, так как все убежали домой, но осталась гора окурков и соответствующий запах. Вздохнув, я закурила вместе с Ларисой. Выдохнув дым изо рта, она поведала мне новость, от которой мне стало плохо:

— Наш Игорек женится, — выдохнула она в меня новость вместе с сигаретным дымом, — и думаешь на ком?

Лариска внимательно всматривалась в меня, будто выпытывая, будто я знаю что-то и молчу, как партизан.

— На ком? — спросила я, делая удивленным лицо.

— На нашей Дианке, секретарше его папочки, — хихикнула она и сплюнула, — этой прошмандовке-давалке. Как же, — продолжила она, скривившись, — спала с ним постоянно и вытаскивала нашего героя из пьяных компаний. Палочка-выручалочка, блин. Вот такой надо быть, девушка, — она резко затушила сигарету о край переполненной пепельницы, — а наши мордашки и наши юные тела уже не в цене. Главное — это хорошо подмахивать. Поняла?

Она посмотрела на меня зло и отвернулась. Я понимала ее, ведь она тоже, как и многие здесь работающие девицы втайне мечтали закрутить с ним и вынудить на них жениться. Это была очень выгодная партия.

— Но повезти не могло всем, — усмехнулась я, — кому-то повезло, а кому-то нет. И не стоит заморачиваться, — хлопнула я ее по плечу, — посмотри, сколько вокруг хороших ребят, и любой может составить нормальную партию. А может быть даже и по любви.

— Ой, не смеши мои тапки, девушка, — хмыкнула Лариса, — такого, как Игорек уже не будет, а другие ему и в подметки не годятся. Ладно, — вздохнула она, — в одном ты права, что повезти может только одной и это не мы, — она хихикнула и дернула себя за нос, — Пойдем, провожу тебя до метро, подружка.

Мы вышли из здания, и я оглянулась: здесь были очень интересные дни с любопытными знакомствами и даже с одним странным парнем по имени Игорь. Здесь же я потеряла свою девственность, так и не став женщиной и здесь я, наконец, поняла, что у меня теперь будет другая жизнь, но какая еще не осознавала.

Когда садилась в поезд и когда уже стояла у окна, все смотрела на полный перрон, надеясь, что вот появится знакомая темная макушка и веселые карие глаза, но все напрасно, его не было.

— Так бывает только в кино или в книжке, — печально вздохнула я и прошла в купе, закрыв за собою двери.