Та, которую я... (СИ) - Аверков Дмитрий. Страница 48

— А с чего это ты так за служанку вступаешься? — с подозрительностью спросила Адель. — Мало верится, чтобы ты за рисковое дело брался не ради своей выгоды, а чтобы обиженной девице помочь. А не сам ли ее обидел?

— Не обижал я ее! — всполошился я и добавил тихо: — Ну, имела место быть легкая интрижка. Незначительная. А служанка теперь вздохнуть мне спокойно не дает.

Лучше признаваться, всё равно теперь Аделаида из-за разыгравшегося любопытства вывернет всех наизнанку и вызнает истину, как ее не скрывай.

— Ты и вправду со служанкой?! — удивленно переспросила княжна. — Я думала, просто скоморошничаешь…

И тут Аделаида как будто с цепи сорвалась, как набросится на меня:

— Что нагулялся?! Нашел девицу зависимую и подневольную для услад своих да попользовался?! А сам жениться не желаешь?! Да ты прямо любитель непристойностей!

— Ага, тот еще ловелас, — угрюмо буркнул я. — Но немногие девушки могут похвастаться тем, что я видел их без одежды…

Хотел еще ляпнуть про «трогал в интересных местах», но насилу удержался. Наверняка княжна порвала бы меня тогда на куски прямо здесь.

Да мне и такой эмоциональной бури хватило до самой макушки. Что вообще это было? Безграничная слепая женская ревность ко всему и ко всем? Да я бы за княжной с удовольствием поволочился, если бы повод дала…

Или у нее просто обще-женское негодование вспыхнуло?

Стоял и молча ждал, когда буря уляжется и утихнет…

— Ладно, уговор есть уговор, — неохотно сказала Аделаида, немного успокоившись. — Свои обязательства я вынуждена исполнить. Службу несешь ты справно. Годишься и для выполнения особых поручений. Личных. Надеюсь, так будет и впредь… Позови мне ее сюда и передай лакею, пусть разыщут этого… Трофимку.

С поклоном удалился. Да буду ей кланяться, чтобы меньше бесилась. Мне-то что? Не переломлюсь. Передав требование княжны, прямиком направился в покои — Марфушу «обрадовать». Она уже вовсю там обживалась, в каждой из комнат непременно находилось что-то из ее вещей. Сейчас она распивала чай вприкуску с сахарными желтоватыми кусками — даже меня не подождала.

— Иди к княжне. Зовет тебя, — сказал ей на ходу и, добравшись до спальни, наконец-то повалился на кровать.

— А зачем это я молодой госпоже понадобилась? — встревоженная Марфуша прибежала вслед за мной. — Неужто вы ей про свадебку нашу рассказали?

— Ага. Еще как рассказал, — ответил я уже почти сквозь сон.

Девица восторженно процокотала каблуками башмаков до дверей.

Я облегченно вздохнул, взглянул на часы и отключился. Но поспать мне удалось не больше пятнадцати минут. Марфушин цокот превратился в бешенный барабанный бой.

— Чем я тебе не угодила?! — гневно накинулась на меня девица. — Али рожа у меня кривая, али задница моя не понравилась? Неужто плоха я в постели?

Я открыл глаза, снова посмотрел на часы, а затем медленно перевел взгляд на служанку:

— Княжна что сказала?

— Она?! — жадно хватая воздух ртом, Марфуша с обидой выпалила: — Говорит мне: блудишь? Потаскушничаешь? И спросила, пойду ли замуж за Трофимку.

— А ты что?

— А что я?! — зыркнула на меня злобно Марфуша. — Конечно, пойду, ответила. Да как я откажусь, коли сама княжна мне предлагает?!

— Ну, ты ведь целовалась с ним, — тихим голосом напомнил я. — Выходит, он тебе люб?

— Да что ж я дура беспросветная?! — нервно отозвалась девица. — Хотела себе партию получше сыскать. Тут-то жить, куда приятнее было бы. А теперь последний день я здесь. Отправляют меня с женихом в его родную деревню. Там и свадьбу сыграем.

— Не надо было так… резко брать коня под уздцы, — назидательно заметил я.

Марфуша истерично топнула, взвизгнула и звонко заколотила каблуками, убегая прочь.

Набираться сексуального опыта я, конечно, жажду, но только не с такими хитромудрыми девицами, как Марфуша. Рано мне еще с женитьбой-то…

Вот и этот вопрос благополучно разрешился. Ни Аделаиде, ни мне сейчас ничто не угрожает. Мне не нужно бежать и скрываться от возможных наказаний. И я пока остаюсь в Больших Яйцах и при своих…

Уже вечерело. Я проспал весь день.

Марфуша в покоях больше не появлялась. Ей на замену пришла сухая молчаливая женщина средних лет. Наверное, Аделаида сама ее выбрала. Со мной новая служанка не заговаривала, поставила на стол чай со всеми сопутствующими принадлежностями, собрала вещи прежней служанки и унесла их.

Стало непривычно тихо и спокойно на моей жилплощади. Я послонялся из угла в угол, наслаждаясь покоем, зачем-то подергал гирьки напольных часов и отправился во двор.

Ко мне тотчас подошел Балисгор и с явным подозрением спросил:

— А как ты порошок, что я тебе дал, употребил?

— Прямо по назначению! — весело сообщил ему я. — Спасибо. Эффект потрясающий!

— Ну, тогда ладно, — покосился он недоверчиво.

— А ты почему здесь? Как же вечернее обучение наукам хранителя? — уточнил я с интересом.

— Сейчас не до этого, ждем возможного родственника, — отозвался с легким возбуждением Балисгор. — Надо его принять, как подобает, и устроить ему знакомство с Родовым Очагом. Это древняя процедура, ее проводит хранитель. А потом еще много чего предстоит.

И сын хранителя рассказал мне об этом неожиданно появившемся претенденте на родство с семейством Даарр. Некто Акакий отсиделся в дальнем поселении до совершеннолетия, а теперь заявил свои права на титул, будто бы он сын брата князя Эдуарда, умершего уже очень давно. Его бастард.

Собственно, и неважно была ли связь аристократа с простой деревенской девушкой мимолетной или имела продолжительный характер — свое право этот самый Акакий заявить может, но должен доказать кровную принадлежность к роду.

Ему предстоит пройти несколько испытаний, и лишь потом его допустят к самому главному — Ритуалу Пожалования.

По сути, как признался мне Балисгор, все эти предварительные испытания и ритуалы ничего не значат. Они служат для придания большей зрелищности и торжественности. В итоге всё решит Родовой Очаг.

Но традиции надо чтить.

Видимо, предкам не хватало развлечений, вот они и придумали такую многоступенчатую церемонию. Наверное, раньше подобное случалось часто. Но с истечением времени аристократы, скорее всего, предпочли внимательнее относиться к проявлениям своей похоти и стали направлять ее в приемлемое русло.

То есть времена бастардов канули в лету.

Теперь такое явление — из ряда вон выходящее. Большая редкость. И чаще всего подобные претенденты на самом деле никакими кровными узами со знатным родом не связаны, а заявляют об этом лишь ради того, чтобы резво и ярко выделиться из общей массы.

Впрочем, чего только люди не делают, чтобы привлечь к себе внимание других. Естественно, Очаг не примет такого выскочку, тем не менее определенной славой заявитель будет обеспечен. Не такой, конечно, на которую мог бы рассчитывать при реальных основаниях, но все-таки известность он приобретет на долгое время.

Правда, и таких выскочек не так уж и много. Поскольку участь их может стать куда печальнее, чем была прежде. Их дальнейшая судьба — во власти главы рода. А он может превратить самозванца в шута горохового, оставить при себе на потеху публики. А может и сослать на каторгу, чтобы другим хитрецам неповадно было.

Пока мы беседовали, он и появился. Пешком вошел на двор усадьбы с небольшим узелком в руках. Сразу сложно было понять, фальшивый он родственник или самый что ни на есть настоящий.

Но, на мой взгляд, — тот еще хмырь.

Роста среднего, сухощавый, глаза серо-водянистые, чуть ли не бесцветные. Парень довольно невзрачной внешности, но его прическа! Светлые волосы прилизаны и зачесаны на пробор, я видел такие прически в старых фильмах у приказчиков.

Он остановился и горделиво глянул на нас.

Если и было в нем что-то аристократическое, то только — хилость тела и ярко выраженная бледность, явно не присущие деревенским паренькам. Хотя чем-то отдалено он был похож на Павла. Во всяком случае я даже на расстоянии почувствовал в нем не меньшую чем в Павле концентрацию желчности и гадкости.