Черная Салли - Кальма Н.. Страница 5

Ноги и спина Джен еще ныли после ночи в чулане, но негритянка не унывала и бодро шагала босыми ногами по горячей пыли.

Она уже приближалась к маленькому соседнему городку, как вдруг на ее плечо опустилась волосатая рука.

– Поворачивай за мной! – сказал резкий голос.

Джен обернулась. За ней стоял чужой белый человек с расплющенным носом и маленькими, свиными глазками. Над губой у него торчали щеткой рыжие усы. Джен хотела крикнуть, позвать на помощь, но человек схватил ее за руку:

– Тише, ты! Твоя хозяйка продала тебя мне. Я заплатил за тебя хорошую цену. Боюсь, даже переплатил…

Маленькая негритянка Джен никогда не увидела больше ни своего дома, ни своих родных. Рыжеусый человек торговал неграми. Он продал девушку богатому фермеру в Нью-Орлеан, а тот перепродал ее плантатору Паркеру в Западную Виргинию.

КОШАЧИЙ ПАРКЕР

У Паркера Джен определили для работы на кухне и в доме. То и дело слышались приказания:

– Джен, приготовь похлебку рабочим!

– Джен, принеси дров!

– Джен, стащи с меня сапоги!

И Джен металась от одного к другому, постоянно опасаясь побоев. У нового хозяина были злые глаза, обвислый лиловый нос, и он так топал ногами, когда сердился, что посуда прыгала на полках.

– Что ты на меня вытаращила глаза? – закричал он на Джен, зайдя в первый раз на кухню.

А Джен продолжала с удивлением глядеть на хозяина.

Этот маленький тучный человек нацепил на себя целый арсенал: за поясом у него торчала пара револьверов, широкий нож был всунут в кожаные ножны, через плечо он носил короткую саблю, а в руках держал тонкий металлический хлыст.

Джен очень хотелось засмеяться, но она не посмела.

– Негры и мулы должны работать наравне, – сказал Паркер. Это было его любимое изречение. – Помни, у меня чтоб без баловства! Иначе… – И он выразительно погрозил хлыстом.

Джен хорошо знала, что он хотел сказать.

Плантаторы Южных штатов обращались со своими невольниками особенно жестоко. Из-за пустяка, из-за малейшего неповиновения или непочтительного ответа негров били плетьми. Побег карался смертью. Но даже среди плантаторов Юга Паркер славился своим жестоким обращением с неграми.

– Я тебя продам Кошачьему Паркеру, – грозили плантаторы неграм. И это была самая страшная угроза.

Попасть к Кошачьему Паркеру считалось равносильным смерти. Прозвище «Кошачий» было дано Паркеру потому, что он был страстным любителем кошек. В его доме лучшие комнаты были предоставлены кошкам. Кошки бродили по плантациям, и горе было тому невольнику, который нечаянно наступал на лапу котенку или неуважительно обращался с кошками: Паркер немедленно наказывал провинившегося.

Любимец Паркера черный кот Прист спал вместе с хозяином и всюду ходил за ним следом.

Негры относились к коту с суеверным страхом, они были уверены, что это злой дух, обернувшийся котом. Старая тетка Харри клялась и божилась, что она видела собственными глазами, как кот надевал хозяйскую шляпу и пояс с револьверами. Паркер не разуверял негров: ему нравилось, что невольники боятся Приста.

– Прист, не хочешь ли покушать чего-нибудь вкусненького? – спрашивал он, встав на четвереньки перед своим любимцем.

Кот выгибал черную спину и громко мурлыкал.

– Он хочет свиной грудинки, – говорил Паркер. – Эй, кто-нибудь, сбегайте на кухню и скажите стряпухе, что Прист заказывает к завтраку свиную грудинку.

День и ночь пылал в кухне большой очаг. День и ночь варились и жарились в кухне кушанья для Паркера и его кошек. Для негров Джен стряпала отдельно то, что приказывал Паркер. А приказывал он обычно одно и то же:

– Свари им бобовую похлебку! Негры спрашивали Джен:

– Что, сегодня нам опять дадут суп из гнилой крупы?

Джен прикладывала к губам палец:

– Тише: хозяин может услышать. И негры грозили черными кулаками:

– Ну погоди, придет и наш час, Паркер!

ДЖИМ БЭНБОУ

Один из невольников очень нравился Джен. Это был веселый молодой мулат со светлой кожей апельсинового оттенка. Звали его Джим Бэн-боу, он был родом из Алабамы. Мулат носил широкие белые брюки и красный шарф, повязанный узлом вокруг крепкой мускулистой шеи.

Джим не верил ни в чох, ни в сон, не боялся ни злых духов, ни черных котов. Он смеялся над суевериями негров и спрашивал:

– Какого еще злого духа вы ищете? Разве вам не довольно одного Паркера?

Негры удивлялись его смелости. Джим отваживался громко высказывать свои мысли, и это сходило ему с рук, потому что Паркер его побаивался и не решался бить гордого мулата.

– Эй, хозяин, дайте нам немного кошачьей еды, а то человечья совсем протухла! – насмешливо кричал Джим Маркеру.

Тот грозил хлыстом: – Ты у меня дождешься плетей, проклятый черный болтун! Я велю тебя выпороть…

Паркер давно бы уже выполнил свою угрозу, но Джим был искусным механиком: он один умел чинить хлопкоочистительную машину, когда с ней что-нибудь случалось, без него пришлось бы работать на ручных «джинах», поэтому калечить мулата побоями было невыгодно.

У Джима была гитара. Когда хозяин уезжал в гости или на охоту, Джим приходил к кухонному крыльцу и начинал тихонько наигрывать и напевать:

Джен подхватывала:

К кухонному крыльцу отовсюду стекались усталые после дневной работы негры. Они хором пели грустные негритянские песни:

Понемногу гитара оживлялась, мотив делался веселее, и Джим Бэнбоу пускался в пляс.

– Джен, Джен, брось свою кухню, иди плясать! – кричал он.

И Джен – с суповой ложкой в руке, размахивая кухонным полотенцем, как шарфом, – кружилась по двору.

Негры азартно хлопали в ладоши и хором подпевали плясовую песенку:

Вдруг раздавался испуганный возглас:

– Хозяин едет!

Негры рассыпались, как вспугнутые птицы. Один Джим Бэнбоу продолжал пощипывать струны гитары. Он ничуть не боялся встречи с Кошачьим Паркером.

Хозяин тяжело слезал с лошади, и за ним, как черная тень, спрыгивал Прист.

– Марш спать! – командовал Паркер слугам, и кот Прист сердито фыркал на невольников.

ВЕСНОЙ В ВИРГИНИИ

Весной в Виргинии все цветет. Цветут азалия и камедное дерево, в горах распускается рододендрон. Теплый, пряный запах идет от жасмина. На полях уже зеленеют маис, табак и хлопок. Когда наступает вечер, на небе появляются крупные яркие звезды.

Весной Джен и Джим Бэнбоу поженились. Все негры поздравляли молодую пару. Они были счастливы, если только могут быть счастливы негры в неволе.