Голос Ветра (СИ) - Чащина Татьяна. Страница 32

Егор не смог справиться с кринолином и просто напялил его на себя. Я смеялся, глядя на этого клоуна. Моя рука скользила по спине Мышонка… Куртка расстёгнута, она прижималась ко мне, чтобы залиться смехом мне в жилетку.

Её папа увидит во мне перспективу. Сейчас у меня ничего нет…

Но у кого-то ведь всё есть! Богатых женишков достаточно. Единственная причина, по которой мне могут не отдать её в жёны…

Дану могли не поставить в курс дела. И вопрос не в том, что она красивая, юная и невинная. Её чистота, искренность без фальши, отсутствие игры и кокетства очень сильно привлекали взрослых мужчин. Я наблюдателен, понял это почти сразу. Парни моего возраста и помладше не испытывали такого интереса, а вот те, точнее мы, кто столкнулись с трудностями жизни, вполне могли оценить всю прелесть, таящуюся в этой девушке.

Кто-то мог её присмотреть, кто-то мог уже с папой договориться.

Даже не спросят Дану.

И тогда я украду. Раз она не инвалид, раз ей не нужен опекун, я просто узнаю, что за болезнь у неё и увезу. Сменим имена и фамилии. Устроимся, проживём.

Пошли дружными косяками на хутор во главе с папой.

Оля паниковала, Егор ляпнул. Потёмкина пугала. Как сговорились! Папа – криминальная личность. Но сразу убивать меня не будут, мне же намекнут, чтобы я ушёл, даже могут денег предложить…

Матов не хватало.

— Что случилось? Тебе не нравится? — она целовала меня в щёку, хмурилась, пытаясь понять, что со мной происходило.

Любое её движение в мою сторону вызывало прилив счастья, радости и домашнего покоя, который был потерян вместе с мамой, домом и моей девственностью.

— Хочешь юбкой поделюсь? — гоготал Егор, пытаясь накинуть на меня кринолин, я ударил его. В шутку, но Дана опять не поняла.

Пока ещё не видела, как мы можем драться. Девочки таких игр опасались. А Дана ещё плохо разбиралась в эмоциях.

— Нравится, — кивнул я, и чуть улыбнулся.

Мы стояли напротив скульптуры из дерева. Это был медведь, похожий на старика с палочкой, на покатом плече сидела деревянная сова, как живая.

*****

Старое здание городской больницы за невысоким забором, проход свободный. Между тремя корпусами парк с высокими деревьями. Ветер весенний и тёплый шумел в кронах. Лавочки все заняты. Полина к нам вышла со своей дымящей гадостью. Пока шла вроде ничего, чем ближе подходила, тем «грустнее» становились её плечи и печальнее синее лицо. Не ожидала увидеть Егора.

Тёма сама не знала, зачем её здесь держали. Ничего не сломано. Тётя просто работала в этом месте, можно сказать, спрятали до выяснения отношений.

Буравкин стал серьёзным: рожа кирпичом. Не понимал, зачем вот так себя корёжить, чтобы девчонке понравиться. Не сработало ведь.

А я мог не получить в долг, потому что с ним пришёл. У Тёмы на лице вырисовывался полный шок. Она без косметики, с фингалом под глазом. Футболка помята, легинсы короткие. Нормально выглядела. Для меня. Себе такой вид Полина не могла простить. Тоже только расслабилась, я Егора притащил.

В этом мире все в напряжении, строят из себя невесть что. А могли бы расслабиться. Как хорошо, что я Даночку встретил!

— Поль, — у Буравкина лицо съехало, брови растеклись по сторонам, голубые глаза сиротливо уставились на девушку его мечты, — малышка моя.

И полез обнимать.

Страдал он по ней, тенью ходил. Возможно, всё гораздо серьёзнее, чем я думал. Ведь возраст уже не подростковый. Могло быть такое, что Полина Потёмкина для Егора Буравкина стала единственной целью в жизни?

Почему нет.

Тёма прожигала меня взглядом ненависти, метала молнии и пыталась сразить наповал.

— Он плакал без тебя, пришлось привезти, — пожал плечами и быстро отправил ей сообщение.

Попросил денег в долг на два дня. Мог бы у Каримыча стрельнуть, но Тёма как-то привычнее.

Потёмкина отпихнула от себя Буравкина и глянула в телефон.

— Нет, — громко объявила Полина. — У отца неприятности. От меня это в тайне держат. Мать на измене, брат приезжал.

Я ничего не стал говорить. Нет, так нет. Но раз я промолчал, или у меня взгляд такой тяжёлый, Потёмкина начала нервничать.

— А вдруг мне больше не накопить денег?!

— Полин, найду работу, поступим, устроимся, — ожил Буравкин.

Вообще-то он от неё не этого хотел. Но, видимо, мои слова его тронули. Полинка — девушка сочная, за ней такие косяки пацанов ходили, что Егор явно не выдерживал конкуренции.

— Кто тебе пишет? — он хотел выловить её телефон. Не дала.

— Ты уже не вернёшься? — тихо спросила Мышонок.

— Даже на выпускной, — пожала плечами Полина, и в глазах карих застыли слёзы. — Вот так защищать друзей.

— Я не просил, — холодно и даже агрессивно бросил я.

Реально не просил, чего полезла? Просто у неё гормоны из ушей лезли, вот и несло драться. А скажи ей правду, ещё и получил бы.

— Ты всё время что-то просишь! — рявкнула на меня Полина, и я понял, что сейчас останусь крайним.

— Это не так, — всё что я мог сказать в своё оправдание.

— Ты не можешь нормальных девушек спасать?! — кричала Потёмкина. — Да пусть бы сдохла от побоев твоя Оля. У неё на всю тыкву написано, что она жертва. А Рязанцеву на кой вытащил у нариков? Получил, придурок?! Ты, Ветров, всегда будешь влетать! Скоро все спасённые тобой соберутся и отпинают тебя! Нечего таким чмошником ходить.

— Злая! Ты злая, Полина! — влезла защищать меня Даночка, вызвав у меня улыбку.

Я быстро спрятал её в своих объятиях, не дав рта открыть, только два её сердитых глаза торчали над моим локтем.

— Глупая ты, Полька, — усмехнулся я и подмигнул Буравкину. — Бывайте.

Я повёл Мышонка из парка к выходу с территории больницы. На ходу набрал сообщение: «Каримыч, отработаю, срочно нужны деньги».

— «Сколько?»

Другое дело. Всё правильно, нужно брать в долг только у тех, кто зарабатывает, а не у школьниц.

Многому отец научил, но ещё большему придётся самому научиться.

— Приглашаю нас в кафе, будем кушать и не стесняться, — подала голос голодная девочка рядом.

— Я угощаю.

Тут появилась ещё одна истина: завёл девчонку — зарабатывай.

Теперь мне с пустыми карманами ходить было нельзя. Угощать продуктами из соцпомощи тоже. Её кормить надо, одевать и баловать.

Обнимая, наклонился к ней, обтёрся лицом об её лоб и висок. Не поняла, что меня тут разрывает от нежности, пришлось пальцем за острый подбородок подцепить и приподнять голову. Дана улыбнулась, и я её в губы поцеловал. Не накрашены, сами по себе такие алые.

Смелая стала, язычком меня облизала. Сладкая моя! Я прищурился от удовольствия.

Больница удачно располагалась в центре города, поэтому через некоторое время мы достигли главного проспекта, и там уже я утащил девочку в ближайший ювелирный магазин.

Богато. Я привык со своим ремеслом, что всё сверкает, и публика деньгами сыплет, а Дана родилась в такой среде. Так что вошли смело.

— Выбираем тебе подарок, — шепнул ей. — Можно браслет, можно подвеску. Хочешь серьги?

Она смотрела на меня пристально, пытаясь понять, что я имею в виду.

— Я не шучу.

— Это дорого?

— Ну, — я посмотрел на яркие витрины. — Я хочу просто небольшой…

Надо было самому выбрать, а то вдруг захочет дорогую побрякушку, я же отказать не смогу.

На телефон пришло сообщение, Каримыч деньги перевёл. А я полный дурак. Стормозил… Меньше всего хотелось попасть в неловкую ситуацию.

Белое платье Даны привлекало внимание. Она прошла к товару, как пролетела. Курточку сняла и встала над одной из стоек. Спинка прямая, вся такая статная, похожа на лебедя. Красивая, милая. Сразу себе что-то присмотрела, и я, чтобы не опоздать, поспешил к ней присоединиться.

Все мои переживания остались со мной. Даночка стояла у лотков с серебром.

— Смотри!

Смотрел. На мышонка, который обнимал белый камень. Невольно рассмеялся.

— И цепочку к нему.

Как же сложно быть пацаном при девушке!

Дана открыла ротик, ресницы распахнула, когда ей на ладонь положили подвеску.