Мистер Блэквелл. Часть третья (СИ) - Уинтерс Эмилия. Страница 11

Он увидел мое удивление, когда я огляделась, и улыбнулся мне, по-видимому, впервые за весь день.

– Я не стал делать здесь современный ремонт. Предыдущие владельцы поменяли сантехнику и проводку, но в остальном все осталось почти таким же.

– Уважаю твое решение. Ужасно было бы войти и обнаружить кафельные полы, джакузи и плазменный телевизор.

– Не обольщайся. В гостиной есть телевизор. – усмехнулся Тристан.

Я восхищалась картинами, пока мы поднимались по узкой лестнице. Тристан провел меня до самого конца коридора и толкнул скрипучую дверь, открыв красивую меблированную спальню, отделанную в элегантных кремовых и сиреневых тонах, похожую на спальню, в которой я останавливалась в Лондоне.

– Вот твоя комната, – тихо пробормотал он, поставив мою сумку на кровать королевских размеров. Я не знала, чувствовала разочарование или нет, что Тристан распорядился поселить нас в разные комнаты. Однако после того, как мы расстались прошлой ночью, имело смысл, что он разделил нас, предоставив мне мое собственное пространство.

– Ты голодна? – спросил он после короткого напряженного молчания.

Я кивнула.

– Немного, – нам подали ужин сразу после посадки в самолет, но я переживала из-за необычного спокойствия Тристана и почти ничего не ела.

– Я занесу свою сумку, а потом спустимся на кухню, – предложил он, прежде чем снова повернулся к двери. Я последовала за ним и узнала, что его комната была смежной с моей. Я мельком увидела кровать с балдахином и камин. Мы спустились на первый этаж в тишине.

Кухня была простой, но большой. Пол был выложен камнем, как и во всем доме, но здесь не было ковров, поэтому он был холоднее, чем в остальной части дома.

Кухня состояла из черного холодильника, кладовой для хранения и большого деревянного островка в центре. Кроме того, я никогда раньше не видела подобной кухонной плиты. У нее было четыре дверцы, которые, как я предположила, предназначались для духовок, и электроплитки вместо газовых конфорок.

– Это плита AGA, – пояснил Тристан, заметив, что я пялюсь на нее. – Она электрическая, но Мэри обычно разводит огонь, чтобы ее разогреть. Я пытался купить ей более современную технику, но она настояла, что это лучшая духовка для жарки. Я поверил ей на слово, она отличный повар.

Я улыбнулась, наблюдая, как Тристан открыл дверцу холодильника. Он достал кастрюлю с тушеным мясом, о котором говорила Мэри, и поставил ее на плиту, повозившись с регулятором, чтобы включить конфорку. Затем мы стали ждать, пока еда разогреется.

Я запрыгнула на деревянную стойку, а Тристан облокотился на стойку напротив, скрестив руки на груди. Я ковыряла ткань своих джинсов. От плиты исходил низкий гул, когда она нагревалась.

– Ты очень давно знаешь Мэри, – сказала я. Это прозвучало, скорее, как вопрос, нежели утверждение.

Тристан кивнул, его взгляд задержался на мне.

– Она занималась нашим домом в Лондоне. Но отец продал его в обмен на лучшую недвижимость и нанял другую управляющую, поэтому Мэри с мужем вернулись сюда, в Шотландию. Когда я купил этот дом, она была единственной, кому я доверил управлять им. Я знаю ее с тех пор, как был совсем мальчишкой.

– Почему твой отец нанял кого-то другого, если она так долго была с твоей семьей? – с любопытством спросила я, гадая, ответит ли Тристан.

– Мэри с ним во многом не соглашалась. Они много спорили. У Мэри очень строгое представление о том, что такое семья, и как следует вести домашнее хозяйство. Мой отец был не совсем семейным человеком, и это постоянно выводило ее из себя.

Тристан отвечал так легко, а ведь всего пару недель назад мне пришлось бы вытаскивать из него информацию. Мне было интересно, что же изменилось. Я почувствовала надежду, что, возможно, он решил забыть о соглашении о неразглашении и глубже вовлечь меня в свою жизнь.

– Мэри сделала вид, что давно тебя не видела.

– Я как-то говорил, что в последний раз брал отпуск почти два года назад. Я приезжал сюда. Но я стараюсь видеться с ней каждый раз, когда бываю в Лондоне. Обычно Мэри удается приехать ко мне на поезде, если мое расписание забито. Я ее очень люблю.

– И она, кажется, очень любит тебя, – сказала я, улыбаясь.

Его губы изогнулись вверх.

– Ревнуешь?

– Могла бы.

Тристан беззаботно покачал головой. Казалось, это место подарило ему облегчение. Выдвинув ящик стола, он достал половник и осторожно помешал тушеное мясо, чтобы оно не пригорело на дне кастрюли.

– Ты любишь это место, да? – спросила я, оглядываясь по сторонам. Сушеные травы и лаванда свисали с контейнера для хранения над островком, придавая кухне чудесный уют. В левой части кухни находилось окно, за которым было темно. Днем из него открывался прекрасный вид, но, если бы я сейчас находилась здесь одна, то испугалась бы. С Тристаном же я чувствовала себя в безопасности. Защищенной.

– Я хотел бы жить здесь. Мне нравится пространство, уединение, сама страна. – Тристан отрицательно покачал головой. – К сожалению, сейчас это нереально.

– Ты ведь можешь жить там, где хочешь.

– Я буду отрезан от всего. Не смогу управлять «Блэквелл Файнешнл» отсюда. Мне нужно быть рядом, по крайней мере, к одному из главных филиалов, ближайший из которых находится в Лондоне, в нескольких часах езды. – я не стала с этим спорить. – Хотя, возможно, когда-нибудь… – его глаза прожигали меня насквозь. – Здесь прекрасное место, чтобы создать семью.

От напряженности в его взгляде мое сердце замерло в груди, но я не смогла бы отвести от Тристана взор, даже если бы захотела. Его слова вызвали в моем сознании опасные образы. Образы детей, пикников и брака. Волшебные образы, о которых я мечтала до боли, но понимала, что они могут никогда не осуществиться.

– Ты хочешь детей? – спросила я мягким голосом.

– Да, – пророкотал Тристан. – Много. – от его слов меня обожгло жаром. –Полагаю, именно поэтому брак по договоренности имел свои достоинства, – продолжил он, отведя от меня взгляд, чтобы проверить тушеное мясо.

– Что ты имеешь в виду?

Он пожал плечами.

– Мне тридцать. Хочется поскорее завести детей. Я не представлял, что влюблюсь в кого-то после того, что сделала моя бывшая девушка. Поэтому в Изабель был смысл.

Я не знала, какие чувства вызвали у меня его слова. Но от них у меня перехватывало дыхание. Означало ли это, что он влюбился в меня?

– Она была подушкой безопасности, – уточнила я, радуясь, что мы наконец-то заговорили об этом. Хоть о чем-то. Мы больше не отметали колючие темы в сторону, надеясь, что в конце концов обо всем позабудем.

– Да, – согласился Тристан.

Я сглотнула, глядя на свои колени.

– Ты сожалеешь о том, что сделал?

Я услышала, как он замер, помешивая тушеное мясо, металлический половник звякнул о край кастрюли. И вдруг Тристан оказался передо мной, коснувшись поцелуем моего лба, согрев меня в холодной кухне. Его губы были невероятно горячими.

– Нет, – прошептал он, коснувшись дыханием прядей моих волос. – Никогда.

Мои глаза встретились с его зелеными глазами, обрамленными темными ресницами, от которых у меня подгибались колени.

– Ты мне веришь? – спросил он, казалось, нуждаясь в моем ответе.

– Да.

Я верила. Тристан бы не разорвал помолвку, не будь у него ко мне чувств.

Он, казалось, был удовлетворен моим ответом и отстранился, чтобы взять тарелки для ужина. А я уже жаждала тепла его тела. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как мы в последний раз были близки.

Тушеное мясо было восхитительным. Мэри была превосходной кухаркой, как и говорил Тристан. Мы ели в тишине, хотя в ней не было того напряжения, которое охватывало нас последние два дня.

После этого мы вернулись в свои спальни. Было поздно, и к тому же последний день в Лондоне выдался насыщенным. Я с нетерпением ждала хорошего сна, хотя мне не нравилась мысль о том, что снова придется спать без Тристана. Вчера и так было достаточно тяжело, а теперь, когда он ночевал за стенкой, это походило на пытку.