Князь вампиров - Калогридис Джинн. Страница 61

Мысли мои были всего лишь предположениями, требовавшими обоснования. Увлекшись ими, я чуть не пропустил одно удивительное свидетельство, после которого мое восхищение мистером Харкером еще более возросло. Оказывается, незадолго до неудачного побега он случайно попал в "святая святых" Влада и увидел вампира, спящим в гробу. Окажись на месте Харкера кто-нибудь другой, он бы опрометью бросился вон, оглашая замок воплями ужаса. Однако Джонатан почувствовал, что "граф" – чудовище, которое нужно во что бы то ни стало уничтожить. И молодой стряпчий добровольно вернулся в ту жуткую комнатенку (до сих пор не могу вспоминать о ней без омерзения!) и попытался убить вампира... обыкновенной лопатой! Мужественный человек этот Харкер, если сумел-таки выбраться из логова Дракулы (хотя и не без потерь). По-моему, он больше, чем кто-либо, заслужил право участвовать в войне против вампиров и отомстить за все издевательства, которым он подвергся.

Дочитав последние строчки этого удивительного дневника, я сразу же написал мадам Мине, что в записках мужа нет ни капли вымысла, а его здравомыслию и крепости рассудка можно только позавидовать. Записку я отправил с гостиничным посыльным. Час был еще не слишком поздний, и я понимал, с каким нетерпением она ждет моего ответа.

Вскоре посыльный вернулся с запиской от мадам Мины, в которой она благодарила меня за все и приглашала на завтрак.

Без двадцати восемь в дверь моего номера постучали. На пороге стоял автор дневника – мужественный Джонатан Харкер, специально приехавший за мной. Как и жена, он казался гораздо моложе своих лет. Глядя на его безупречно расчесанные курчавые волосы (мистер Харкер тоже был шатеном, но светлым) и идеально отглаженный костюм вполне успешного клерка, даже не верилось, что он прошел через настоящий ад. Я решил не мешкать и осмотреть Харкера прямо в номере, куда и пригласил его зайти. Закрыв дверь, я тут же погрузил его в транс, что оказалось совсем несложным делом (англичанин был восприимчив к гипнозу).

Зловещего темно-синего свечения в его ауре я не обнаружил, но, не удовлетворившись этим, снял воротник его рубашки [30] и расстегнул несколько верхних пуговиц, дабы осмотреть шею.

Ни малейшего следа зубов! Я испустил глубочайший вздох облегчения и аккуратно пристегнул воротник. Я уже собрался вывести Харкера из транса, как нечто почти неуловимое остановило меня. Это нечто я заметил в его взгляде, а также в ауре (как и у Артура, она была "классического" оранжевого цвета). Самое удивительное – аура имела прекрасный, живой и здоровый вид, но периферическим зрением я уловил едва заметные темно-синие отблески.

С таким я еще никогда не сталкивался и потому не мог сказать, что бы это означало. За все годы войны с вампирами темно-синие следы встречались мне лишь в ауре тех, кого вампиры укусили. И это всегда было видно сразу же.

А в данном случае являлась ли такая аномалия просто следствием плена и весьма плотного общения с вампирами? Или кто-то из них и сейчас держал его на крючке? Многое говорило в пользу второго предположения, однако я решил воздержаться от поспешных выводов. Но все же решил пока не посвящать чету Харкер в наши замыслы, дабы те не стали известны Колосажателю.

После этого я осторожно вывел Харкера из транса. Он легко пришел в сознание и повел себя так, словно мы с ним не прерывали разговора. Внешне это был совершенно нормальный человек, не находящийся под контролем вампиров. Улыбнувшись, я тронул его за плечо и сказал:

– Позвольте типичный "докторский" вопрос: как вы себя чувствуете, мистер Харкер? Мадам Мина рассказывала мне, что вы болели и перенесли какой-то шок.

Джонатан тоже улыбнулся и сказал, что и болезнь, и шок остались в прошлом, поскольку моя вчерашняя записка полностью его исцелила. Мне было легко и приятно разговаривать с этим честным и искренним человеком (впрочем, только такой человек и мог завоевать сердце мадам Мины!). Мы вышли из гостиницы, сели в ожидавший нас кеб и поехали к дому Харкеров. По пути Джонатан заявил, что готов оказать мне всяческую помощь в борьбе с "графом". В его сверкающих глазах отчетливо читалось горячее желание поскорее увидеть гибель этого чудовища (пожалуй, он жаждал этого даже сильнее, чем я).

Я, естественно, не стал демонстрировать свою настороженность и сказал, что нуждаюсь в его помощи, причем немедленно. Он намного облегчит мне работу, если предоставит сведения обо всех делах, которые его контора вела с "графом Дракулой". В особенности меня интересовал период времени, предшествующий поездке мистера Харкера в Трансильванию.

Харкер обещал передать мне все необходимые документы. После великолепного завтрака он вручил мне пачку бумаг и с улыбкой добавил, что мне будет чем занять себя на обратном пути в Лондон.

Харкер и его жена – замечательные, добрые люди. Глядя на них, я вспоминаю себя и Герду в молодости и те недолгие счастливые годы, пока вторжение вампиров не уничтожило нашу маленькую семью. Попав в Англию, я впервые почувствовал, что меня снова окружают родные люди. У меня как будто вновь появилась семья. И пусть мы не связаны кровным родством, зато нас объединяет родство душ и еще необходимость сообща бороться с чудовищным злом. Мне страшно даже представить, что счастье Харкеров может разрушиться, а они сами – повторить судьбу несчастной Люси.

Но как мне защитить их? Если Джонатан – непреднамеренный шпион Влада, какой опасности я подвергаю Джона, его друзей, да и себя самого? Как всегда, вопросов было значительно больше, чем ответов.

Джонатан вызвался отвезти меня на станцию. По дороге я спросил у него:

– Если в будущем мне понадобится увидеться с вами и мадам Миной в Лондоне, вы приедете?

– Конечно. – Он энергично кивнул головой. – Дайте только знать.

Я рассказал Джону все о Харкерах. Он безоговорочно согласился помочь мадам Мине и ее мужу, однако и его серьезно озадачила необычность "вампирского следа" в ауре Джонатана. Мы решили пригласить Харкеров прямо в Парфлит (уверен, они не откажутся приехать) и разместить их в лечебнице. Знать о моем присутствии они не будут (я сумею скрыть себя и Герду завесой невидимости), что позволит мне какое-то время понаблюдать за мистером Харкером, пока я не смогу с определенностью сказать, действительно ли он является невольным шпионом Влада. До этого нам придется априорно считать его таковым и вести себя столь же осмотрительно, как я это делаю в присутствии Герды. Так будет лучше и для него, и для мадам Мины.

Мы с Джоном условились: до поры до времени нужно разыгрывать из себя словоохотливых глупцов, которые якобы не догадываются о возросшей силе Влада. В таком случае вампир, если он действительно контролирует Харкера, почти ничего не узнает о наших планах. Я сообщил Джону, что Харкеры вручили мне копии своих дневников, и предупредил его: вскоре мне может потребоваться и его дневник. Но дело осложняется тем, что у Джона есть привычка переносить свои мысли не в тетрадь, а на восковой валик фонографа [31]. Иногда он делает несколько записей в день. К тому же фонограф – аппарат довольно заметный, и спрятать его нелегко. Я попросил Джона быть осмотрительнее и не записывать на валики то, что может причинить нам вред, попади эта информация в руки врагов. Для таких целей все-таки лучше использовать небольшую тетрадь или записную книжку, которую можно носить при себе. Джон не возражал. Более того, он обещал, что внимательно прослушает свой дневник и «страницы», где был слишком откровенен, отдаст мне, а уж я надежно спрячу их у себя в «келье». Вместо них Джон запишет новые валики и наговорит на них только те сведения, которые можно сообщить Харкерам и, естественно, Артуру и Квинси. Мы договорились, что в своих записях Джон предстанет скептиком, который ничего не знает о вампирах и не торопится поверить в их существование.