Князь вампиров - Калогридис Джинн. Страница 69

– Я не предполагаю, Джон. Я знаю, о чем вы спросите. И ответ будет очень простой: "Да".

– То есть я – ваш сын?

Эту фразу я произнес с неуверенностью в голосе, подумав: "Он ошибается, он просто забыл, какие слова кричал Владу, и думает, что я пришел узнать о чем-то другом".

– Да, вы – мой сын.

В его тоне была уверенность, нежность и что-то еще... он как будто извинялся передо мной. И тогда я ему поверил. В моей душе боролись сомнение, гнев, любовь, облегчение. Все казалось какой-то чудовищной ошибкой и в то же время – светлой истиной.

Видя мое состояние, профессор обеспокоенно спросил:

– Джон, а разве вы не знали, что являетесь приемным ребенком мистера и миссис Сьюард?

– Знал, – срывающимся голосом бросил я.

Удивительно, почему у меня в горле застрял комок, а на глаза навернулись слезы?

– Я знал, но меня интересует другое. Я хочу понять – почему...

Здесь мой голос окончательно меня подвел – больше я не мог произнести ни слова.

– Вас интересует, почему я, будучи столько лет вашим другом и наставником, не признался в своем отцовстве раньше?

Я кивнул, сражаясь с душившими меня слезами. Профессор махнул рукой, приглашая меня сесть рядом. Я опустился на холодный пол и услышал историю, начавшуюся несколько веков назад. Румынский правитель по имени Влад, которого в дальнейшем одни называли Цепешем (что по-румынски означает "Колосажатель"), а другие – Дракулой (сыном дракона), заключил сделку с Владыкой Тьмы. Влад жаждал бессмертия и пообещал, что в каждом поколении своего рода будет отдавать Владыке душу старшего сына. Но прежде чем отдать душу, ее нужно было запятнать отвратительным ритуалом вкушения крови. Если бы кто-то из приготовленных на заклание сыновей в каком-нибудь поколении не захотел стать жертвенным агнцем и умер незапятнанным, Влад мгновенно утратил бы бессмертие и обратился в прах.

– Мой отец Аркадий был старшим сыном в своем поколении. Он добровольно пошел на смерть, чтобы вместе с собой погубить и Влада. Но тот в последнее мгновение сумел его укусить и таким образом запереть душу Аркадия между небом и землей. Даже будучи вампиром, мой отец не желал подчиняться Владу, за что и был уничтожен. Но Влад потерял значительную часть своей силы, одряхлел. Я надеялся на его гибель, однако... по ряду причин этого не случилось.

Рассказ профессора ошеломил меня. Он говорил совсем тихо, но у меня внутри все сотрясалось, как от громовых раскатов. Я сразу вспомнил, что у профессора был единственный брат, который давно умер.

– Так значит... – начал я.

– Да, Джон, я – наследник Дракулы, – с горечью молвил он. – Старший сын в своем поколении. Думаю, вы слышали, как Арминий упомянул про манускрипт?

Я кивнул, получив новое подтверждение тому, что разговор профессора с ангелом не был галлюцинацией.

Мой учитель отвернулся.

– Только поэтому Влад и осмелился поднять на меня руку. Он уже возомнил себя всемогущим и непобедимым.

Ван Хельсинг вдруг резко повернулся ко мне, порывисто схватил за руки и отчаянно зашептал:

– Клянусь вам, Джон: если бы я знал о возросшей силе Влада, то ни за что бы не приехал сюда. Когда я задумывал эту поездку, Дракула был слабым и дряхлым, а я – уверенным и полным сил. Мне казалось, что я окончательно расправлюсь с ним еще в начале лета. Будь у меня хотя бы малейшие сомнения, я бы ни за что не подставил вас под удар...

Я понимающе кивал, хотя разум мой буквально сотрясался от внезапно открывшейся картины моей дальнейшей судьбы.

– Я... я – ваш старший сын. Но я знаю: у вас был еще сын, до меня. Он умер совсем маленьким...

Профессор глядел в пол. Впервые я слышал, как его голос срывается от еле сдерживаемых слез.

– Малыш, которого я убил собственными руками...

Я был не в силах видеть его лицо и отвернулся.

– Его звали Ян. Мой маленький ангелочек Ян...

Профессор не совладал с лавиной слез, и она сорвалась безудержным рыданием. Я почти догадался, что заставило его поднять руку на собственного сына, и чудовищность этого предположения разрушила хлипкую плотину моего самообладания. Мои колени стали мокрыми от слез.

Когда мы оба взяли себя в руки, профессор продолжил свою исповедь, но теперь его голос был глухим и хриплым.

– Жужанна – племянница Влада, а потом и его любовница – похитила моего малыша. Она мечтала сделать его своим "вечным ребенком" и превратила в вампира. Мой ангелочек стал маленьким чудовищем, и мне не оставалось ничего иного, как поскорее освободить его душу.

– И потому, когда у вас родился другой сын... то есть, когда родился я... вы увезли меня в другую страну и скрыли от всех мое происхождение?

– Я старался уберечь сына от повторения судьбы его предков. И вот... – Ван Хельсинг в отчаянии развел руками, – сами видите, чем кончились все эти попытки. Буддисты бы сказали, что такова ваша карма. Влад не знал о вашем существовании, но косвенно вы все равно пострадали от его рук. Не случайно он избрал своей жертвой мисс Люси – близкого и дорогого вам человека.

– Но, может, не все так мрачно? – попробовал я успокоить профессора. – Ваш друг... Арминий. Он наверняка нам поможет.

– Да, – с тяжелым вздохом кивнул Ван Хельсинг. – В одном он нам точно поможет: мисс Люси будет избавлена от участи вампирши, и ее душа обретет покой. А в остальном... Арминий сам решает, когда ему явиться. Я не берусь предсказать, в какой момент теперь ждать его помощи.

– Давайте вначале завершим то, что мы не сумели сделать ночью, – предложил я.

Я встал и помог подняться профессору. Сейчас весь мой дурацкий гнев и не менее дурацкие обиды исчезли. Осталось только сочувствие и благодарность. Я впервые понял, какой тяжкий груз лежал и до сих пор лежит на плечах Ван Хельсинга. Мне хотелось только одного: хоть как-то помочь ему нести эту ношу. Я обнял его и сказал:

– Вы же знаете, мой приемный отец довольно рано умер. Познакомившись с вами, я привык думать о вас как о своем отце. Вы всегда вызывали во мне только восхищение, а сейчас оно выросло вдвойне. Теперь-то я понимаю: все, что вы делали для меня, вы делали во имя любви.

Наверное, он боялся снова разрыдаться и потому просто стиснул мою руку. Мы молча расстались, в глазах каждого из нас стояли слезы, а горе, теснившее сердца, стало еще острее.

Я вернулся в постель и еще долго лежал без сна, ворочаясь с боку на бок. Даже в мыслях я не мог заставить себя называть профессора отцом. Где-то я был даже рад, что в современном английском языке исчезло местоимение "ты", ибо вряд ли я быстро бы научился говорить этому человеку "ты".

Постепенно я начал погружаться в сон (правильнее сказать – в тягостную дрему). Я уже почти потерял связь с реальностью, как вдруг меня обожгло мыслью: "Боже милосердный! Неужели Герда Ван Хельсинг, эта несчастная душевнобольная женщина – моя мать?!"

Когда я проснулся, в окно спальни уже вовсю светило утреннее солнце. Я почувствовал, что стал другим человеком. Мои горести и страдания не уменьшились, наоборот, только возросли. Но вместе с ними возросла и моя решимость избавить свой род и весь мир от проклятия, именуемого Владом Дракулой... Вскоре мы снова отправимся в склеп Вестенра, так что мое первое сражение можно считать почти начавшимся.

ДНЕВНИК АБРАХАМА ВАН ХЕЛЬСИНГА

29 сентября, вечером

Свершилось! Слава Богу, душа мисс Люси обрела покой. Джон был прав, настояв на том, что они все должны присутствовать при тяжком, но необходимом ритуале. Освобождающий удар нанес мисс Люси ее жених. Невзирая на отчаянные крики вампирши и брызжущую кровь, Артур проделал все необходимое с мужеством и решимостью. Можно только гордиться этим человеком. В моем сердце вновь начинает теплиться надежда на победу в грядущей битве. Я рад, что обрел таких замечательных помощников. Наше маленькое воинство разрастается. Прежде чем мы с Джоном отправились на станцию, он получил телеграмму от мадам Мины. Она должна приехать этим вечером, а мистер Харкер – на следующий день.