Умри за меня (ЛП) - Роуз Карен. Страница 19

Он знал, раз речь зашла о Pinnacle, не стоит злоупотреблять терпением Ван Зандта. Тот признавал его гениальность, а ему придется принести в жертву свое искусство, чтобы завершить анимацию вовремя. Если он и не успеет довести ее до ума, все равно придется предъявлять, чтобы порадовать ВЗ. Лучше недоделки от Фрейзера Льюиса, чем все то, что выдавал Харрингтон. Он подумал о видео с Уорреном Кизом, который размахивал мечом. И о Билле Мелвилле с кистенем. Несмотря на все утверждения последнего, что он специалист по боевым искусствам, с кистенем должного ритма не получилось. Что, в конце концов, он Мелвиллу и продемонстрировал. И обнаружил, что удар кистенем по человеческому черепу ощущается иначе, чем по головам свиней, на которых он упражнялся. Свиньи умирали быстро, но Билл…

Он вытащил видеокассету из своей, аккуратно рассортированной, коллекции и улыбнулся. Черепная коробка Билла со стуком разлеталась вдребезги. Этого вполне достаточно для грандиозной «развлекательной империи».

Он съест что-нибудь по-быстрому, отключит телефон и интернет, чтобы ни на что не отвлекаться, и создаст сцену битвы, которая осчастливит ВЗ. А Харрингтон останется с носом. В конце концов, ничего другого тот и не заслуживал.

Понедельник, 15 января, 00 часов 35 минут

Смертельно уставший, голодный и все еще сильно озадаченный реакцией Софи на стоянке, Вито шагнул за порог своего дома и оказался на поле боя. Несколько секунд он неподвижно стоял и смотрел на бомбежку бумажными шариками, которые летали по его гостиной. Довольно дорогая ваза стояла на опасном расстоянии от края углового столика, а его диван оказался выдвинутым в центр комнаты. Одного взгляда хватило, чтобы понять, здесь царит осадное положение.

Потом бумажная пуля ударила его в висок, и Вито удрученно заморгал. Он поднял вражеский снаряд и нахмурил брови, когда увидел, что в бумагу завернуто грузило из его рыболовного снаряжения. Ребята явно улучшили качество своего оружия.

— Эй! — мимо него вновь пролетели бумажные шарики. — Коннор! Данте! Прекратите! Немедленно!

— О, Боже, — раздался голос из кухни. Вскоре в дверях показался его обладатель, одиннадцатилетний племянник Коннор. — Ты вернулся домой.

— А что еще делать вечером, — сухо ответил Вито и чуть не упал, когда ему под ноги бросился ребенок в пижаме из голубой фланели. Он отцепил пятилетнего Пирса от своих колен и поднял его на руки. — Что у тебя с лицом, Пирс?

— Шоколадная глазурь, — гордо ответил Пирс.

Вито рассмеялся. Внезапно его усталость почти прошла. Дети действовали на него успокаивающе. Он прижал Пирса к своему боку и крепко обнял.

Коннор покачал головой.

— Я говорил ему, чтобы он не ел глазурь, но ты же знаешь, какие бывают дети.

Вито кивнул.

— Знаю. Кстати, у тебя тоже глазурь на подбородке, Коннор.

Щеки Коннора покраснели.

— Мы пекли пирог.

— А мне что-нибудь осталось?

Лицо Пирса скривилось.

— Чуть-чуть.

— Это плохо. Я такой голодный, что готов умять целую свинью. С щетиной, — Вито хитро глянул на Пирса. — Или маленького мальчика. Ты, и в самом деле, выглядишь довольно аппетитно.

Пирс захихикал, потому что хорошо знал эту игру.

— Я слишком костлявый, а вот у Данте хватает мяса.

Данте вылез из-за дивана и напряг бицепсы.

— Это мускулы, а не мясо.

— Думаю, они сгодятся в качестве хорошего окорока, — громким шепотом произнес Вито, а Пирс опять захихикал. — Данте, битва на сегодня закончена. Вам пора в постель.

— Почему? — захныкал Данте. — Было же так весело.

В свои девять лет он заметно вытянулся и почти обогнал Коннора. Данте перекатился через диван, и Вито увидел, что ваза опасно зашаталась. Но Данте спрыгнул на пол и ловко, словно футбольный мяч, подхватил ее.

— Гол от Чиккотелли, — каркающим голосом произнес он. — Публика разразилась громкими аплодисментами.

— Публика сейчас же отправляется в постель, — сказал Вито. — И забудь о дополнительных очках.

Данте с ухмылкой поставил вазу на стол и пнул мяч в воображаемые ворота.

— Расслабься, дядя Вито. Ты слишком напряженный.

Пирс принюхался.

— И воняешь. Как наша собака, когда она валяется в падали. Мама всегда говорит нам, раз он измазался, то мойте его на улице.

Перед глазами Вито всплыли образы трупов, но он задвинул их в самый дальний угол своей памяти.

— Я тоже сейчас приму ванну. Но дома. На улице довольно холодно. А, что вы, ребята, вообще-то здесь делаете?

— Папа повез маму в больницу, — сказал Коннор, внезапно посерьезнев. — А Тино забрал нас сюда. Мы взяли с собой спальные мешки.

— Но… — Вито увидел предостерегающий взгляд Коннора, который тот бросал в сторону младших братьев, и прикусил язык. С вопросами придется подождать. — Вам надо завтра в школу?

— Нет. Завтра День Мартина Лютера Кинга, — сообщил ему Пирс. — Дядя Тино сказал, что мы можем лечь тогда, когда захотим.

— Хм, не совсем так, — Вито взъерошил мальчику волосы. — Мне завтра рано вставать, и я должен выспаться. Так что и вам придется ложиться.

— К тому же, — добавил Коннор, — Тино не говорил, что мы можем сидеть до утра. Только до полуночи.

— А она уже прошла, — сказал Вито. — Так что, чистить зубы и спать. Спальные мешки разложите здесь, в гостиной. А утром соберете шарики и вернете мое грузило в ящик с рыболовными снастями.

Данте широко ухмыльнулся.

— Ладно. Но классно ведь мы придумали с этими штуковинами?

Вито потер висок.

— Полагаю, что да. А где Тино?

— Внизу. Пытается уложить Гаса в постель, — ответил Коннор и взял Пирса за руку. — Он поставил детскую кроватку у себя в гостиной. И Доминик тоже внизу, учит математику. Он хочет спать вместе с Гасом.

Доминик, старший сын Дино, очень добросовестный мальчик. Намного добросовестней, чем был Вито в том же возрасте.

— Я сейчас схожу в душ, а когда вернусь, желаю видеть всех троих в спальных мешках и слышать тихий храп. Понятно?

— Мы будем вести себя очень тихо, — сказал Данте, опустив голову. — Обещаю.

Вито видел, что мальчишки, и правда, стараются. Но он уже неоднократно оставлял племянников на ночь, и знал, что молчание долго не продлится.

Он принюхался к плечу и скривил лицо. От него действительно отвратительно пахло. Ему обязательно надо принять душ, иначе из-за вони он не заснет. А, может, не из-за вони, а из-за разочарования в Софи Йоханнесен. Но меньше чем через семь часов ему вновь придется оказаться возле четырех невскрытых могил.

Понедельник, 15 января, 00 часов 45 минут

Софи вошла в дом дяди Гарри и бесшумно закрыла дверь. В гостиной тихо работал телевизор, но ничего другого она и не ожидала.

— Горячее какао стоит на плите, Софи.

Она улыбнулась, села на подлокотник его кресла и поцеловала дядю в щеку.

— Как ты всегда узнаешь, что мне в данный момент нужно? Я ведь тебе не говорила, что приеду.

Она этого и не собиралась делать. Ей хотелось принять душ, поесть и лечь в постель, но в доме Анны стояла гробовая тишина, а призраки прошлого и сегодняшнего дня не давали ей покоя.

— Хотелось бы верить, что я обладаю даром ясновидения, — произнес Генри, не отрывая взгляда от мерцающего экрана. — На самом деле, я слышу, как ты прислоняешь свой драндулет к шелковице.

Софи подняла голову.

— Наверняка, мисс Спаркс уже нажаловалась.

— Это само собой разумеется. Но я думаю, она умрет, если перестанет жаловаться. Так что сегодня ты сделала доброе дело.

Софи захихикала.

— Мне нравится твоя манера рассуждений, дядя Гарри.

Он в ответ тоже тихонько рассмеялся, но потом хмуро посмотрел на нее.

— Ты надушилась?

— Это Granny’s. Я перестаралась?

Дядя Гарри кивнул.

— К тому же ты пахнешь, как восьмидесятилетняя старуха. Зачем ты взяла духи Анны?