Клятвы и слёзы (ЛП) - Вильденштейн Оливия. Страница 39

— Знаешь такое шоу "Голые и напуганные”?

В последнее время я много смотрела телевизор.

— Они, вероятно, присвоили бы мне рейтинг выживаемости одна целая и две десятых.

Август тихо усмехнулся.

— Оригинально. И я уверен, что это не так.

— Может быть, мне стоит отправить туда заявку от нас?

Он взглянул на меня краем глаза.

— Разве мы не проводим достаточное количество времени голыми и напуганными, раз уж мы оборотни?

— В моём случае, да, но чего боишься ты?

Он передал мне термос и устремил взгляд в небо.

— Вертолётов.

— Вертолётов? Оригинально. А почему вертолётов?

— Потому что я однажды потерпел крушение на вертолёте.

Моё сердце подпрыгнуло так высоко, что я почувствовала его у себя в горле.

— Когда?

— Три года назад.

Темнота вокруг нас отбрасывала тени на его лицо.

— Именно поэтому я вернулся в Боулдер.

Я подождала, не желая давить на него, но отрезок времени между его последним и следующим предложением длился целую вечность.

— Мой приятель пилотировал. Я был на заднем сидении с двумя другими парнями из моего отряда, когда мы попали под вражеский огонь. Один из них накануне рассказывал мне о том, как он планировал сделать предложение своей девушке…

Он замолчал, и его веки тяжело опустились.

— В общем, я спасся. А остальные нет. Один из медиков всё время повторял, как мне повезло. Это так разозлило меня, потому что с чего это мне вдруг повезло, чёрт возьми? Я видел, как все они погибли, Несс. Все они.

Наконец, он открыл глаза. Они сверкали.

— И теперь я провожу каждый чёртов день один на один с этими воспоминаниями.

Я ещё крепче вцепилась в свои колени. Я хотела протянуть к нему руку, но потом вспомнила, как ненавидела даже малейшее прикосновение руки, после того, как папу застрелили. Так же как и соболезнования. Единственным человеком, с которым я хотела быть рядом, была моя мама. В тот раз я даже оттолкнула Августа и Изобель.

— Знаешь, о чём я думал, когда лежал на той больничной койке?

Он, наконец, посмотрел на меня.

— Я думал о тебе. О том, какой храброй ты была в свои одиннадцать лет. Мне было за двадцать, и я был в полнейшем раздрае. Мне потребовался почти год, чтобы перестать видеть кошмары.

— Я не была храброй, Август. Я просто закрылась. Я даже не уверена, что вообще восстановилась. По крайней мере, точно не полностью. Часть меня умерла вместе с отцом.

Он моргнул, но из его сверкающих глаз не высвободилось ни слезинки.

— Как ты вообще теперь выносишь службу? — спросила я после долгой паузы.

— Я думал, она поможет мне пережить то, что произошло.

Он взял термос с кофе и сделал большой глоток.

— Помогло?

Он натянуто улыбнулся.

— Нет. Я просто в очередной раз вспомнил, как сильно я ненавижу вертолёты.

Я улыбнулась, хотя моё сердце обливалось кровью.

— Иногда кажется, что, будучи магическими существами, мы можем одержать верх над смертью.

Я подняла лицо к небу, туда, где должна была находиться луна. И хотя она не была причиной возникновения оборотней, притяжение спутника Земли влияло на нашу магию.

— Ты всё ещё хочешь вернуться на службу?

Он вздохнул.

— Не уверен, что всё ещё хочу этого.

Странное тепло разлилось внизу моего живота. Облегчение от того, что он мог остаться?

— Но мне, видимо, придётся.

Он схватил свободный камень и швырнул его в тишину, как будто пытался запустить его в небо.

Мои коленные чашечки упёрлись мне в щёку.

— Почему?

Он искоса посмотрел на меня.

— Так будет… проще.

Моё сердце застучало быстрее.

И ещё быстрее…

— Для кого? — тихо спросила я, не будучи уверенной в том, что мои слова достигли его ушей.

— Для нас обоих.

— Из-за связи?

Кивнув, он перекатился на спину, положив ладони под голову. Я взглянула на него через плечо, надеясь, что он не мог чувствовать того, что чувствовала я, но мне показалось, что мог. Я надеялась, что он спишет это на стресс, связанный с завтрашним днём.

— Это твой дом, Август. Тебе не надо уезжать отсюда из-за меня.

Его густые брови нависли над его зелёными глазами.

— Вместо того чтобы поступить в Университет Колорадо, я могу пойти в колледж в каком-нибудь другом штате. Я слышала, что колледж в Новой Англии неплохой.

Стала бы стая платить за колледж за пределами Боулдера, или они оплачивали счета только когда их волки оставались на территории стаи?

Я схватила термос с кофе и поднесла его к губам, затем поставила его на покрывало и легла рядом с Августом.

Он не стал возражать против моего предложения поступить в какой-нибудь далёкий колледж, и мой пупок не начал пульсировать из-за каких-либо подавленных эмоций с его стороны. Что бы я ни чувствовала к нему, это не было взаимно.

Мог ли он почувствовать моё разочарование? Я надеялась, что нет.

Я сжала пальцы в кулаки, а затем снова разжала их, проклиная Мэтта за то, что он вложил те дурацкие мысли в мою голову, а себя за то, что я позволила им там укорениться.

ГЛАВА 28

Операция Изобель прошла гладко, поэтому я пришла навестить её днём.

Несмотря на то, что она была подключена к аппарату ЭКГ, и из-под её бледно-голубого больничного халата торчали дренажные трубки, она улыбалась и выглядела намного лучше меня. Я поцеловала её в лоб, и у меня в носу защипало от сильного запаха антисептика и гнойных выделений, а затем села на стул, который до этого занимал Август и который он освободил для меня.

Мы говорили обо всём и ни о чём: о погоде, колледже, врачах, даже о её работе, которую я должна был взять на себя со следующего дня. В какой-то момент её зашёл повидать Грег. И хотя доктор стаи не оперировал её, он был тем, кто выбирал хирурга. Изобель засмеялась над чем-то, что он ей сказал, и что я не расслышала из-за того, кто только что вошёл в комнату.

Когда наши взгляды встретились, палата и все звуки — непрерывное пиканье кардиомонитора, звонкий смех Изобель, тихий разговор Августа и Нельсона, всё это на мгновение исчезло. Прошло одиннадцать дней с тех пор, как я видела Лиама в последний раз, хотя казалось, что прошёл месяц.

Я опустила взгляд на колени, после чего вскочила на ноги.

— Я пойду, возьму что-нибудь поесть в кафетерии. Кто-нибудь чего-нибудь хочет?

Я всё ещё смотрела на свои ноги, когда все ответили "нет".

Я обошла кровать Изобель и прошла мимо Лиама, чувствуя его повсюду. Его альфа-сущность стала как будто сильнее. Было ли это возможно?

В больничном коридоре я глубоко вздохнула. От множества химических запахов и запахов человеческих болезней у меня зачесался нос, и начали слезиться глаза. Несколько раз моргнув, я достала салфетку из коробки на посту медсестры, чтобы промокнуть влагу.

Кафетерий был полон посетителей, и от шума у меня разболелась голова. Мне нужно было поспать. И подольше. Я надеялась не проснуться завтра утром ни свет ни заря. Я купила сэндвич с ветчиной по завышенной цене, а потом вернулась в крыло, где Изобель должна была провести следующие две ночи. Когда я ела свой сэндвич, холодок пробежал по моим рукам, и причиной был далеко не кондиционер; я почувствовала чьё-то присутствие. Это был кто-то, кого я не хотела видеть. Прищурившись, я обошла коридор, проверив каждый его уголок, пока не остановилась у закрытой двери. Я подошла к ней и попыталась посмотреть внутрь сквозь стекло. В палате было темно. Я прислушалась к звукам, к дыханию, к пульсу — но меня встретила тишина. И всё же мое беспокойство росло. Я глубоко вдохнула, и среди неприятного запаха медицинского учреждения я учуяла знакомый приторный одеколон: Эйдана Майклза.

Я повернула дверную ручку и ворвалась внутрь, надеясь, что причина, по которой я почувствовала его запах, но не увидела его самого, заключалась в том, что он лежал мёртвый на своей больничной койке. Мне не повезло. Кровать была застелена хрустящими бумажными простынями, регулируемый столик над кроватью был начисто вытерт, а жалюзи закрыты.