Искажающие реальность. Книга 6. Козырной туз - Атаманов Михаил. Страница 10

Кстати, как пояснил для меня и двух Инженеров Урге Пу, реакторы данного типа на первой стадии создавали крохотную область расщепления тяжёлых изотопов свинца, золота и нептуния на более лёгкие элементы. На второй стадии уже за счёт высвободившейся энергии ядерного распада активировалась зона расщепления лёгких атомов на кварки и бозонные потоки, а на последней третьей стадии включалась уже основная зона реактора, где происходила аннигиляции кварков и топ-кварков с антикварками.

Навык Электроника повышен до девяносто шестого уровня!

Навык Космолингвистика повышен до сто первого уровня!

Наградой за длительную и сложную работу переводчика мне стало повышение сразу двух навыков. Хотя, признаться, я почти ничего не понял из путаных объяснений реликта и даже вполне вероятно неверно перевёл для своих Инженеров происходящие в реакторе процессы. Но Орун Ва-Март и Сан-Сано были впечатлены услышанным и кивали, с явным уважением поглядывая на просыпающуюся и медленно-медленно выходящую на рабочие мощности древнюю установку. Как объяснил Урге Пу-Пу Урге, для выхода на полную мощность субатомному реактору требовалось порядка десяти умми, то есть около двух суток. До этого момента никакие далёкие нуль-перемещения были невозможны в принципе, и менять координаты лаборатории получалось только в пределах той же звёздной системы.

Что мы тут же и проделали, сразу после включения искажающего поля переместившись на орбиту первой планеты – раскалённого и безжизненного чёрного шара, по поверхности которого текли реки расплавленной магмы. Я просматривал видео с одного из своих дронов и, признаться, был впечатлён. В свете небольшой нейтронной звезды, большую часть излучения испускавшей в невидимом человеческому глазу спектре, планета смотрелась жутковато, словно филиал Ада. И хотя, по словам Аюха, корабельные сканирующие системы фиксировали существенную концентрацию золота в расплавленных потоках, и даже целые скалы из закристаллизовавшегося золота, но запредельная радиация и температура на поверхности в восемьсот градусов Цельсия убили бы любое белковое существо в считанные секунды. Выжить на этой планете не помог бы даже мой прекрасный Энергетический доспех Слышащего.

Навык Картография повышен до восемьдесят шестого уровня!

Оставив двух Инженеров возле реактора, я вслед за Техником направился в Зал связи с Пирамидой. Там мне пришлось почти два часа наблюдать за отчаянными попытками реликта связаться хоть с кем-то из своих сородичей. Урге Пу-Пу Урге пробовал разные шифры и настройки, менял кодировку сообщений, активировал служебные команды экстренной связи, снова и снова называл по списку позывные других лабораторий, военных баз и станций. Всё без толку. Признаться, на реликта было больно смотреть, такое невыносимое отчаяние и одиночество ощущалось в его поведении. К исходу второго часа Техник уже прекрасно понимал, что его попытки связаться с сородичами обречены на неудачу, но всё равно снова и снова, словно ненормальный, повторял запросы на соединение.

Но я вовсе не бездельничал эти два часа. Урге Пу-Пу Урге переключил на меня управление системами станции, фактически назначив меня начальником древней лаборатории, и я утонул в массиве новой информации. Требовались недели, если не месяцы, чтобы досконально разобраться во всех настройках – от доступа членов команды в различные помещения, до норм выращивания искусственной еды и алгоритмов реагирования охранной программы на те или иные внешние и внутренние события. Но главное я сделал сразу: обозначил искусственному интеллекту своё главенство, а всем членам моего экипажа обеспечил неприкосновенность. Также я заявил свои права на одного из хранящихся в ангаре техники Больших охранных дронов – нужно же было мне компенсировать недавние боевые потери! Охранная система согласилась с моими доводами и выдала дрона, но только одного – больше мне не позволяло текущее положение в Пирамиде. Жаль, я с большим интересом посматривал на трёх носящихся по коридорам станции Малых охранных дронов и ещё одного Большого – сильно помятого, с двумя оторванными бронепластинами на корпусе, с отсутствующим на креплении одним из орудий. Несмотря на повреждения, этот дрон лихо накручивал витки вокруг станции и пытался угнаться за двумя моими шустрыми Малыми охранными дронами, словно играя с ними в «догонялки».

Полученный же мной Большой охранный дрон представлял из себя сплюснутый эллипсоид метров пяти диаметром. Серебристый, металлический, отполированный до зеркального блеска и… неактивный. Как пояснил вызванный для осмотра трофея белый ремонтный бот Кирсан, очень умело явно со знанием дела вскрывший обшивку и заползший внутрь «летающей тарелки», у Большого охранного дрона полностью разрядилась и требовала замены ядерная батарея. Кроме того, часть контактов за долгий срок бездействия закислились, а некоторые электронные платы и кристаллы памяти пришли в негодность и нуждались как минимум в ремонте, а зачастую даже замене. Как сразу выяснилось, запчастей к дронам на станции не было, а потому возвращение к жизни моего Большого охранного дрона откладывалось на неопределённый срок. В текущем же состоянии дрон представлял из себя просто двухтонный кусок металлолома.

Признаться, я был расстроен и даже возмущён. На мой справедливый вопрос: «почему в лаборатории вместо нормальных дронов хранится такой хлам?» искусственный интеллект ответил, что три Больших охранных дрона прибыли из зоны боевых действий с предтечами, и никаких приказов от Пирамиды на их дальнейшее использование не поступало. Наиболее пригодный к использованию Большой охранный дрон был выдан мне, хотя у него полностью отсутствовал генератор защитного экрана, а из трёх положенных двигателей в строю оставался только один. Но поскольку тот дрон был уничтожен, мне в качестве замены выделили одного из двух оставшихся, находящегося в более исправном состоянии.

Если этот безжизненный кусок металлолома считался «более исправным», то видимо с помятым дроном ситуация была ещё хуже, но он хотя бы самостоятельно летал… Кстати, вот и нашлось объяснение, почему флот мелеефатов настолько легко сбил пришедшего мне на выручку Большого охранного дрона реликтов – у того не было ни положенной скорости, ни энергетического щита. В полностью же исправном состоянии, как меня заверил искусственный интеллект лаборатории, Большой охранный дрон был способен вести бой, причём небезуспешно, сразу против двух автоматических охотников предтеч. Конечно, хотелось бы получить такую огневую мощь себе. Я попробовал продавить идею разобрать одного из Больших охранных дронов на запчасти, собрав из двух недоделок одного исправного, но понимания ни у охранной системы станции, ни у Урге Пу-Пу Урге не встретил. Второй дрон мне не принадлежал, и распоряжаться им или его комплектующими я был не вправе.

Поскольку пребывание Урге Пу-Пу Урге в Зале связи с Пирамидой явно затягивалось, в какой-то момент я просто на всякий случай решил проверить мысли и эмоции Техника. И был шокирован тем, что там считал! У Урге Пу-Пу Урге мелькали и суицидальные мысли, и крайне радикальные идеи вроде «взорвать реактор и уничтожить станцию». Сдерживало реликта лишь данная мне клятва и робкая надежда увидеть всё-таки представителей своей расы после контакта со звездолётом иерарха, про который я ему ранее рассказал. Вот только надолго ли хватило бы прочности такого «поводка», не знаю.

Как не знаю, сколько бы ещё Техник проторчал в Зале связи с Пирамидой. Вот только у меня на экране лицевого щитка Энергетического доспеха Слышащего вдруг отобразилось и запульсировало предостерегающее ярко-красное сообщение: «БОЕВАЯ ТРЕВОГА!!!». Судя по встрепенувшемуся Урге Пу-Пу Урге, реликт тоже в своём доспехе получил подобное предостережение.

– Капитан, звездолёты неизвестной принадлежности в системе! – в наушниках раздался голос моего основного пилота Дмитрия Желтова. – Расстояние двадцать шесть с половиной миллионов километров. Цель групповая.

– Шесть небольших кораблей, – тут же последовало уточнение Навигатора. – По сигнатурам из базы звездолётов не определяются. Но возникли они как раз на месте нашей предыдущей стоянки!