Во все Имперские. Том 2 (СИ) - Беренцев Альберт. Страница 8

Я резко обернулся и взглянул на княгиню Пыталову.

Княгиня смотрела прямо мне в глаза, но теперь она больше не была похожа на милую бабушку. Скорее напоминала строгую профессоршу.

— А? — невинно переспросил я.

— Где корона Чудовища, Нагибин? — повторила Пыталова, — И где его кулоны? Их было два, по одному кулону на каждую шею убитого, оба с крупными алмазами.

— Корона? — я изобразил растерянность, — Но ведь, Ваше Высочество, вы сами сказали, что Александр-Николай не был Императором, он был всего лишь родичем Государя. Так что откуда у него корона?

— Это верно, — вынуждена была согласиться Пыталова, — Но, тем не менее, сам Александр-Николай воображал себя Императором и корону носил. Самодельную, конечно, и не дававшую ему никаких реальных прав на престол. Но сделанную из чистого золота.

Эту корону ему подарил Борис Лёдов, насколько мне известно. Где она, Нагибин? На видеозаписи корона на головах у сиамских близнецов есть, но на их трупе её нет. Потрудитесь объяснить нам этот странный факт, Нагибин.

Видеозапись объяснить княгине факт исчезновения короны, естественно, не могла. Дело в том, что концовку видоса, где мы грабим умершего Императора, эфиоп по моему приказу удалил.

— Так это… — я снова сделал вид, что крайне растерян, тем более, что я и правда был растерян, — Я могу ответить вам на этот вопрос, Ваше Высочество. Но, видите ли, ответ вам не понравится. Дело в том, что он некоторым образом попортит образ храброго спасителя Императора, который вы пытаетесь нарисовать.

— О чём вы, Нагибин?

— Вы правда хотите это знать, княгиня?

— Хочу.

Пыталова упорно сохраняла самообладание, хотя я бы на её месте уже давно саданул меня самого магией или вообще арестовал. А то и начал бы пытать. Вообще я не фанат пыток, но у Пыталовой, судя по её фамилии, другая позиция по этому вопросу.

Так почему она меня не прессует по-настоящему? Это было еще страннее всего предыдущего. Может у меня иммунитет и Охранка не может меня трогать? Но откуда у меня такой иммунитет, почему?

А вот хрен его знает. Охранка была организацией загадочной, у меня даже уже башка разболелась от размышлений об их тайнах и мутных интригах. Но размышлять сейчас было некогда, надо взять себя в руки.

А брать себя в руки я всегда умел.

— Хорошо, — кивнул я, — Корону Александра-Николая и его цацки забрал Корень-Зрищин. И запретил нам всем говорить об этом. Угрожал, что убьет нас всех, если мы скажем. Такие дела.

— Корень-Зрищин? — опешила Пыталова, — Что? Но мы не нашли при нём никакой короны, Нагибин.

— Конечно, не нашли, — пожал я плечами, — Он её отправил своему бате. Какой-то магией. Так что в Лицее ни короны, ни цацок покойных близнецов больше нет. Они у Корень-Зрищиных.

Я, естественно, понимал, что хожу по самой грани. Но, с другой стороны, а чё мне еще было делать? Я был нищ, а еще задолжал миллион рублей долбаному князю Глубине. Так что и корона, и кулоны были мне нужны, отдавать их Охранке я не намеревался.

Кроме того, Корень-Зрищин на моих глазах каким-то порошком скастовал файрболл и сжег им охранницу царственных близнецов. А раз он смог проделать такое — то и телепортировать корону с цацками себе в поместье теоретически тоже бы сумел. Почему бы и нет?

Подскоковы-Кабаневичи же телепортируются, значит, и Корень-Зрищин теоретически сможет, если применит свои волшебные порошки.

Так что лично мне моя ложь казалась если не складной, то вполне реалистичной.

— Не верю ни единому вашему слову, Нагибин, — вздохнула княгиня, — И вообще, вы плохо кончите, молодой человек. Вы слишком дерзко себя ведёте для вашего положения.

— Для моего положения? — я устал изображать удивление, я так часто удивленно вскидывал свои благородные брови, что они начали чесаться, — А что не так с моим положением, Ваше Высочество? Я может быть и худого рода, но я только что рисковал жизнью, пытаясь спасти лицо Царской крови. Так что положение у меня героическое, я бы даже сказал, завидное.

— Нет, не завидное, — отрезала Пыталова, — Ладно, Нагибин, мы проверим вашу информацию. И я очень надеюсь, что вы нам не соврали.

Я уже снова собирался уйти, но мне опять не позволили.

— Оставьте нас, — неожиданно приказала Пыталова своим генералам.

Усатые генералы переглянулись, а потом вышли из комнаты.

А вот это мне уже совсем не понравилось. Оставаться наедине с двумя трупами китайцев и шефом политического сыска по фамилии Пыталова мне совершенно не хотелось.

Княгиня решительно встала из-за стола, слишком бодро для её пожилого возраста.

Я догадался, что вот теперь мне зададут по-настоящему важный вопрос.

— Что вам сказало Чудовище? — спросила Пыталова, её старушечьи глаза смотрели прямо на меня и почти превратились в щёлочки. Но жмурилась княгиня не от близорукости, этот взгляд означал угрозу.

— Что сказало? — переспросил я, — Ну, Александр-Николай хотел, чтобы мы поддержали его претензии на престол. Но мы, конечно, как верные патриоты России, наотрез отказались помогать узурпатору…

Никаких визуальных эффектов магии заметно не было, но я явственно ощутил, как сейчас в меня вливается нечто очень темное. По ощущениям это было как простуда, у меня вдруг поднялась температура, тело бросило в жар, кости заломило, а руки у меня против моей воли задрожали.

Я понял, что княгиня давит меня своей аурой. В отличие от всех остальных магократов, с которыми мне пришлось встретиться в этом мире, у Пыталовой аура была невидимой. Невидимой, но жуткой и мощной.

Я попытался активировать собственную магию, но ничего не вышло, только сильно кольнуло в голове, как будто княгиня пыталась ухлопать меня инсультом.

— Бесполезно, Нагибин, — холодно заметила Пыталова, — Так что без фокусов. Вы подтерли видео, но мне известно, что Багатур-Буланов перед смертью вам что-то сказал. Что именно?

Вот это было уже интересно. Знать, что неудавшийся Император говорил со мной перед тем, как умереть, могли только мои соратники — Шаманов, Головина и эфиоп. Все враги в этот момент были уже мертвы или в отключке, а Пушкин вообще валялся в саду за окном.

Так что сдать меня Пыталовой мог только кто-то из своих. Я бы поставил на эфиопа.

Тем не менее, я не намерен был отвечать на этот вопрос княгини.

— Да ни хрена он не сказал, — заявил я, — Что он вообще мог сказать? Его же разрубили пополам. В таком состоянии особо не поболтаешь.

— Меня не устраивает такой ответ, — без обиняков призналась Пыталова.

Боль в голове усилилась, теперь у меня уже началась настоящая лихорадка. Жар был таким, что я весь взмок. Заболел живот, а кости заломило так, как будто их перетирали в порошок.

Колени у меня подогнулись, вместе с болью навалилась слабость, я едва стоял на ногах. Боль возрастала, медленно, но неуклонно. Наверное, нечто подобное ощущает героиновый наркоман во время ломки.

Я теперь понял, что делает со мной магия Пыталовой — она просто отключила все мои мозговые центры, ответственные за подавление боли, так что я теперь ощущал каждый свой сустав, каждую частичку тела. И ощущения были неприятными, через несколько секунд у меня болело уже буквально всё.

Я чувствовал, как моя собственная кровь распирает и причиняет боль моим же венам и артериям, как трутся друг о друга мои кости.

Я попытался собраться, но о том, чтобы в таком состоянии активировать магию, не могло быть и речи.

Я, конечно, все еще мог просто дать старушенции в морду, но за это меня вероятно просто убьют. А смерть в мои планы на сегодня не входила.

Кроме того, я не привык избивать пенсионерок.

— Что сказало Чудовище? — медленно, почти по слогам повторила Пыталова.

— Ничего, — прохрипел я, — Его разрубили, оно умерло. И всё…

Температура у меня, по ощущениям, уже была за сорок. Я больше не мог стоять на ногах и тяжело повалился на пол, который показался мне обжигающе ледяным.