Присвоенная дьяволом - Соболева Ульяна "ramzena". Страница 3

Вдалеке завыла собака, и по коже прошла волна мурашек. Кто-то из девушек плакал, а кто-то в голос молился и кричал. Я стояла молча, пока вдруг не почувствовала, как ко мне кто-то приближается. Всхлипнула, давясь криком. Но я и закричать не могу. А как тогда кричат они…и почему?

Тяжело дыша, я пыталась освободиться от веревок, но они лишь впиваются в кожу и режут запястья. Пока вдруг не застыла, содрогаясь от ужаса – перед глазами под слоем мешковины промелькнула тень. Я дернула руками, и в эту секунду с меня сорвали мешок.

Это сон. Это не может быть на самом деле… НЕ МОЖЕТ! Пусть я прямо сейчас проснусь. Вот в эту же секунду. Пожалуйста. Потому что передо мной человек в черной маске на пол-лица. Он очень высокий…с широкими плечами, скрытыми под черной одеждой. Я вижу только глаза. Раскосые, узкие, очень темные и…страшные. Как у дьявола. Без эмоций, без чувств. Там только тьма и пустота. И вся покрываюсь крупными мурашками ужаса. Потому что рядом с ним три огромные собаки. Они обнюхивают мои ноги. И мне жутко, что если они клацнут зубами, то с легкостью перекусят мне лодыжку. Я не знаю, что это за порода, но они огромные, жуткие с страшными мордами.

Резким движением отклеил скотч.

– Заорешь – зашью рот, поняла?

У него глухой голос. Мне кажется, этим голосом можно медленно убивать человека. И я не усомнилась, что это не просто угроза.

Схватил меня за лицо рукой в одноразовой черной перчатке, покрутил в разные стороны, сдавил щеки, чтобы открыла рот. Обеими руками обхватил грудь, и я всхлипнула о неожиданности. Когда начал задирать юбку, вся затряслась, но к моему горлу приставили лезвие.

– Не дергайся.

Его рука скользнула мне между ног, сдергивая трусы в сторону, и палец в перчатке грубо воткнулся во влагалище, болезненно растягивая стенки, заставляя вскрикнуть и слезы брызнуть из глаз. Меня никто и никогда там не касался. От боли и унижения задрожали колени.

Наклонился, осматривая щиколотку и тут же быстро встал. Сдернул перчатку, отшвыривая в сторону и подставляя руки под струю воды. Один из его людей наклонил бутыль над ладонями Дьявола. Пока он мыл руки, я заметила на запястье черную татуировку, точнее, ее часть. Она напоминала кончик хвоста какой-то змеи.

– Номер девять, семь и три. Остальные испорчены.

Издал какой-то странный крик, протянул руку. Вверху раздался птичий вопль, и, рассекая крыльями сизое небо, хищная птица спикировала вниз на руку своего хозяина. Коричнево-черные крылья заблестели в скупых лучах солнца.

– Когда нам заплатят?

Теперь я видела тех, кто нас сюда привез. Один – высокий и полный, а второй – невысокого роста, с растрепанными волосами и очень острым носом. Они смотрели в землю, переминаясь с ноги на ногу. Не смели взглянуть на Дьявола.

– Как обычно! Избавьтесь от испорченных!

Их отвязывали от деревьев…надевали на голову веревки с камнями и…толкали в озеро с узкого мостика. Нет…нет, нет. Этого не может быть. Это же жестоко…это зверство. За что?

– Не надооо! – закричала, и он обернулся ко мне. Жуткий ястребиный взгляд заставил замолчать и тихо заплакать от ужаса. Направил коня ко мне, и внутри все похолодело, зажмурилась, содрогаясь всем телом.

– Отвязать!

Его псы тут же бросились исполнять. Сейчас он прикажет утопить меня вместе с теми «испорченными». Прикажет и…бросит в воду.

Когда рука протянулась ко мне и схватила за шиворот, меня повело, и я погрузилась в черноту.

Я выныривала из небытия короткими обрывками реальности. Мне чудился запах серы, словно чиркнули около ста спичек одновременно, а перед глазами чернично-малиновое зарево над полоской горизонта. То ли закат, то ли восход.

В ушах свистит ветер…Будут ли меня искать? Может быть, тетя Валя будет. Отец? Скорее всего, нет. А мне безумно хотелось, чтобы он искал, чтобы испугался, а мозг резануло картинкой, где он мимо меня проходит по утрам и даже не смотрит в мою сторону, а своих сыновей на руки берет, целует, жену чмокает в лоб. Они вместе идут на кухню…завтракать. Меня никто не позовет.

Ненависть поднялась вихрем и тут же улеглась пеплом в душе. Отненавидела уже. Горечь золой осыпалась и легла еще одним слоем грязи на сердце и на душу.

Я выныривала из омута боли и погружалась в него снова. Болело все тело, но больше всего голова. И это давящее присутствие…словно человек из тьмы вернулся и теперь находился в непосредственной близости ко мне. Обрывки воспоминаний вплетались в сумеречный туман перед глазами. Я слышу мужские голоса, но они говорят на другом, незнакомом мне языке. Особенно страшен голос поблизости, я его узнала. Он глухой, рокочущий и очень мрачный.

Сама реальность оказалась страшнее любого кошмара, который я когда-либо видела. Потому что нет этой люти наяву и быть не может. А может, я сошла с ума? И это все плод моей воспаленной болезнью фантазии?

Наконец-то глаза снова раскрылись с мучительной резью в висках, я поняла, что меня куда-то везут. Нет. Не в машине. На лошади. Связанная по рукам и ногам, я свисаю поперек жесткого седла. Оно упирается мне в живот и жестоко трет кожу под легким платьем, прилипшим к телу, а скомканные и растрепанные волосы свисают до самой земли, выметая ее грязными серыми концами.

Как же я ненавидела свои волосы. Рыжие, но не цвета огня, а скорее, цвета светлой ржавчины, и веснушки на щеках и носу. Тело свое худое, костлявое. Мачеха стройной была, грудастой, и мама высокой и статной. А я…

Оглушительный свист заложил уши. Опять стало жутко, и я пошевелила руками.

Вот почему настолько сильно болят виски и режет глаза – вся кровь прилила к голове, а тело превратилось в сплошной синяк. Каждая секунда пульсировала в ушах ожиданием чего-то ужасного, чего-то необратимого, нависшего надо мной.

Вспомнила, как всадник в маске схватил меня за шкирку и как мешок перекинул через седло, и от дикого ужаса в горле застрял адский крик. Я приподняла голову и завопила что есть силы. Но всем было плевать.

Лошадь продолжала скакать во весь опор. На глаза от боли и страха навернулись слезы, и сквозь соленую рябь я видела сухую траву…бесконечную траву. Как будто я в какой-то пустыне, где никто не услышит меня и никогда не поможет.

Я задыхалась от первобытного ужаса, пытаясь освободить затекшие и онемевшие руки.

– Отпустите, – хрипло и так тихо, словно я разучилась говорить или потеряла голос.

Горло обожгло нестерпимой жаждой, и глоток воздуха, скорее, напоминал глоток песка. Оцарапал горло и скатился внутрь, раздирая желудок. Меня или не слышали, или делали вид, что не слышат. И я была уверена, что, скорее всего, второе.

С трудом повернула голову, стоная от страданий, которые причиняли ушибленные о жесткое седло ребра. Натертые веревкой руки и ноги словно отнялись и горели пламенем. И все же я увидела вдетые в стремена черные сапоги с заостренными носками, покрытые копотью и заляпанные грязью. Еще усилие, приподняла голову, кусая губы от напряжения – голенища сапог заканчивались у колен, и сбоку красовался нож. И на ноже выбитый рисунок – дракон.

Куда меня везут? Зачем? Может, это игра такая? Жестокая игра за деньги. Реалити-шоу какое-нибудь. Изображение дракона казалось мне знакомым. Я словно где-то раньше его видела. Не так давно.

И перед глазами картинками…

Вечеринка на природе. Я с подругами и парнями. Один из них мне очень нравится. Его зовут Егор и у нас вот-вот начнется роман. Я это знаю…потому что вижу, как он смотрит на меня, и сама постоянно смотрю на него. Моя подруга Рая встречается с его другом. Это ее День Рождения, и она смеется громче всех. Отец для нее вечеринку устроил. На даче. Помню, как цветы привезли – огромный букет, торт, шампанское. От ее папы. Стало обидно, и внутри что-то опять надорвалось. Мой мне никогда ничего не дарил.

– Сегодня к нам цыганка придет. Настоящая. Гадать будет.

– Та ладно…Я в это дерьмо не верю.

Вадим, ее парень, смачно сплюнул и отпил с горлышка бутылки пиво. Егор усмехнулся и принялся брынчать на гитаре.